— О Боже, ведь это Касим! — воскликнул Отто, обходя фургон, чтобы все хорошенько рассмотреть.
— Ты и это считаешь недостаточным основанием для суда присяжных?
— Мы должны сейчас же войти в дом.
— Слава Богу, до тебя дошло.
— Но, Отто, нам необходимо вызвать подкрепление.
— Действуй. Я обойду дом и войду в него с центрального входа. Ты войдешь с черного.
Бруэр, весь белый, бросился к машине с рацией, моля только об одном: чтобы Отто в его отсутствие не наделал глупостей и не вошел в дом без него. В голове Бруэра пронесся вихрь мыслей и вопросов. Находилась ли Джессика внутри этого дома один на один с Матисаком? Погибла ли она, как и Касим? Что ему делать с Отто?
Бруэр рывком открыл дверцу машины и сообщил по рации, что им необходимо подкрепление с ближайшего полицейского участка, и дал адрес Гэмбла, пользуясь особым кодом, к которому прибегала чикагская полиция.
Потом он бросился назад по переулку к черному ходу дома. Когда они с Отто вместе учились в академии, Баутин всегда избирал более рискованный и опасный путь, получая высшие оценки по особенно сложным дисциплинам и в стрельбе, но вместе с этим он получал и больше нареканий. За эту особенность, сочетающуюся с его лихостью и медлительностью речи, приятели и нарекли Баутина прозвищем «Ковбой». Отто рано осиротел, стал свидетелем гибели своей семьи и потери маленького ранчо. Его жизненный путь был суровым, и именно поэтому Бруэра всегда восхищала решимость, мужество и стойкость этого человека. Даже в ранние годы юности, когда у него не все получалось в Квонтико, Отто всегда был собранным, подтянутым и хорошо владел своими эмоциями. Он отдал лучшие годы жизни выслеживанию безумцев, наиболее опасных для общества, делая это с усердием, граничащим с религиозным фанатизмом.
Именно это и отличало Отто Баутина от Джо Бруэра.
Таким он оставался и сейчас, все тот же Ковбой, выслеживающий наиболее опасных преступников, все тот же безрассудный человек, которого Джо, бывший несколькими годами моложе, впервые встретил в академии так много лет назад.
Будет ли он ждать подкрепление? Потерпит ли эти несколько минут? Дождется ли хотя бы возвращения Джо, или бросится в дом, разбив окно? Пока, на протяжении вечера, Баутин абсолютно не владел собой, он находился в плену своего собственного инстинкта убийцы.
И именно он, Джо, должен заставить его опомниться. Баутин, конечно, предоставит ему эту возможность.
* * *
Обезумевший, потерявший рассудок Матисак, вновь торжествовал. Его кровоточащая рана, казалось, больше не давала о себе знать. Черты лица искажала, скорее, ненависть к Джессике Коран, чем боль.
— Ты была капризной девчонкой, не правда ли, Джессика? Но этому пришел конец. Я снова успокою тебя, свяжу твои ноги, руки. Как ты этого хочешь… чтобы продержать меня здесь дольше. Ты умрешь, но будешь пытаться схватить меня… отдашь свою жизнь, чтобы остановить преступника. Я польщен и уважаю тебя за это. У тебя такой сильный характер. Мне никогда еще не доводилось убивать такой сгусток энергии, как ты. Но мне ничего другого не остается, как сделать это прямо сейчас.
Опустившись на колени перед девушкой, он протянул к ней руку. Зажав в правой руке пистолет, левой, окровавленной, он ухватился за волосы Джессики и изо всех сил дернул ее голову вперед, на дуло пистолета, больно уткнувшегося ей в глаз и заставившего закричать.
— Я сейчас выбью из тебя все твои проклятые мозги, сука! Как я сделал это с Гэмблом!
Джессика невольно сжалась от боли.
— Ты не сделаешь это, — произнесла она, задыхаясь.
— Ты хочешь сказать, что хорошо меня знаешь?
— Достаточно… достаточно, чтобы быть уверенной — ты захочешь продлить мои страдания, а сделав это…
Она вырвала у себя из горла трубку и отшвырнула в сторону. Оба слышали, как та разбилась вдребезги.
Убийца пистолетом ударил девушку по лицу, отбрасывая назад.
— У меня есть другие, — в его глазах светилась самоуверенность и злоба. Засунув пистолет за пояс, Матисак взял веревку и потянулся к Джессике, собираясь снова связать ее.
Собравшись с силами, девушка вновь схватила осколок кувшина и глубоко вонзила его в горло убийцы, который завопил от нестерпимой боли и отшатнулся. В этот момент окно гостиной со звоном разбилось.
— Джесс! Джесс! — Отто впрыгнул в слабо освещенную комнату.
— Он вооружен! — закричала девушка.
В одно и то же время мужчины открыли огонь, и после нескольких выстрелов снова воцарилась тишина.
Джессика закричала из угла, в который она вжалась.
— Отто! Отто! С тобой все в порядке?
Ответа не последовало, и свет фар полицейских машин, остановившихся у дома, осветил зловещий силуэт у оконного проема.
— Твой дружок мертв! — торжествующе произнес Матисак. — А теперь твой черед, — он прицелился. — Умри! — и решительно выстрелил в голову Джессики. Девушка лишь услышала, как пуля ударилась обо что-то металлическое.
— Брось оружие! Брось, подонок, или я сделаю из тебя котлету! — закричал Джо Бруэр, вбежавший в комнату через черный ход. — Сопротивление бесполезно!
Гостиную со всех сторон окружили полицейские, двое схватили Матисака и, толкнув к стене, обыскали. Из его раны на боку все еще сочилась кровь, хотя пуля, скорее всего, прошла навылет, не повредив никаких жизненно важных органов. На шее Матисака зияла рана, которая едва не доходила до гортани.
Склонившись над Джессикой, Бруэр спросил, все ли у нее в порядке.
— Отведите меня к Отто! Отто! — девушка задыхалась от крови, просачивающейся в ее дыхательное горло.
Бруэр отнес ее туда, где прислонившись к стене, словно отдыхая, сидел Отто. Только глаза тускло поблескивали в темноте. Из двух ран на животе Баутина текла кровь. Он был в сознании, но в любой момент мог потерять его.
— Вызовите скорую помощь! — закричала Джессика Бруэру, хотя в маленькую крысиную нору Гэмбла уже вбегали люди с носилками.
— Скорее! Скорее!
Бруэр принялся давать врачам указания.
— Заберите этих двух. О других пока забудьте. Один мертв, другого мы арестовали. А теперь действуйте! Действуйте!
Джессика прильнула к Отто. Она завернулась в старое одеяло Гэмбла, но, как и Отто, истекала кровью. Рана на ее горле и порезы на ногах продолжали кровоточить. Девушка чувствовала слабость, у нее кружилась голова, и теперь, когда Матисака взяли под стражу, она могла, наконец позволить себе расслабиться и впала в травматический шок.
Врачи бросились на помощь Джессике, и Баутин, разволновавшись, принялся кричать, чтобы они сделали для нее что-нибудь. Бруэр приказал Баутину закрыть рот и успокоиться, добавив, что он и так уже потерял много крови. На место происшествия прибыли другие машины скорой помощи, их врачи занялись Отто, в то время, как первые двое оказывали помощь Джессике.
Несколько раз, как молитву, Отто произнес:
— Позаботьтесь о Джесс… позаботьтесь о Джесс…
Он умер, прежде чем его положили на носилки.
Увидев это, Бруэр пришел в ярость. Он повернулся к Матисаку.
— Ты, мясник! Чертов мясник! Теперь ты забрал…, — он с кулаками набросился на Матисака и бил его до тех пор, пока несколько агентов не оттащили его.
— Джо! Джо!
— Ради Бога!
— Этот вонючий мясник убивает хороших людей и что, вы думаете, с ним станет? Больница для душевнобольных? Нет, он должен умереть! Умереть здесь и сейчас!
Один из агентов успел схватить руку Бруэра с пистолетом как раз в тот момент, когда тот собирался пустить его в ход.
— Теперь его жизнь ничего не стоит, Бруэр… Бруэр!
Тот опустил руку, и агент вырвал у него пистолет.
— Его жизнь кончена.
— Ладно, ладно…, — Бруэр отошел. — Со мной все в порядке.
— Я останусь здесь. А ты должен ехать с этой женщиной. Когда она придет в себя, ты можешь ей понадобиться.
— Да… да… ты прав, — он с ненавистью уставился на Матисака.
— Скажи спасибо, что тобой занимаюсь не я. Я бы тебя не пожалел.
