Одна минута прошла.
Хелен говорит, что Дункан никогда не опаздывает. Никогда.
Сейчас он опаздывает.
Он знает.
Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он не знал. Господи, пусть хоть что-то пройдет хорошо, для разнообразия.
Три минуты седьмого.
Снова голос Роуз по радиосвязи:
— Темно-серый «вольво». Приближается по Мори-роуд.
— В каком направлении?
— Движется с юга.
Именно так всегда ездит Дункан.
— Назови мне номер, Роуз.
— Подожди секунду… Хитроу, девять, три, восемь, виски, униформа, папа.
— Это он.
Ред в нетерпении отталкивает стул.
— Ты хорошо его видишь, Роуз? Можешь отследить путь до самого конца?
— Без вариантов.
— Прекрасно. Держи нас в курсе. Скажешь, когда нам пора.
Голос Роуз искажен из-за статики и возбуждения, чувствующегося в ее дыхании.
— «Вольво» проезжает скрещение с Эверинг-роуд… включает сигнал левого поворота… сворачивает налево, на Эверинг-роуд… Сэм машет… Машина замедляет ход напротив Хелен и Сэма… Машина остановилась, встала на тормоза… Выключил мотор… Открывается дверца водителя… Подозреваемый выходит полностью… ПОРА!
Все происходит молниеносно.
Роуз выхватывает из коляски автомат. Задние дверцы белого фургона распахиваются, и трое людей выпрыгивают на улицу. Другие люди выскакивают из остальных машин. Снайперы в спальне и лестничном колодце наводят прицелы на виски Дункана.
Ред стоит, очерченный в дверном проеме входной двери, как ангел мщения. Он подносит к губам мегафон.
— Руки за голову, лицом на тротуар. Сопротивление бесполезно! Ты окружен.
Дункан озирается по сторонам и видит неколеблющиеся зрачки автоматных стволов, уставившиеся в его голову и сердце.
Он поворачивается к двум людям, стоящим перед ним. По лицу Хелен ничего прочесть нельзя, а на лице Сэма написано неприкрытое отчаяние.
Снова голос Реда в мегафон:
— Немедленно лечь на землю. При попытке сопротивления будет открыт огонь.
Дункан сплетает пальцы за головой и медленно опускается на тротуар.
— Не делал я ни хрена подобного! — Дункан протирает лицо. — Это бред какой-то.
Ред подается вперед.
— Ну что ж, начнем все сначала.
На сей раз обходятся без обычной игры в «доброго» и «злого» копов, без яркого света, бьющего в лицо допрашиваемому, без маскировочных зеркал, за которыми прячутся эксперты-наблюдатели. Только Ред и Дункан, один на один, да два безмолвных констебля, стоящих по обе стороны от двери. Пепельница громоздится окурками «Мальборо».
Они уже два раза прослушали историю Дункана. Магнитофон на столе между ними неустанно наматывает пленку, готовый зафиксировать любые нестыковки. Каждое слово фиксируется и может обернуться против обвиняемого.
Сложность состоит в том, что все приемы допроса, подталкивающие к признанию, Дункану прекрасно известны. Он сам многократно пользовался ими в прошлом. И если ему удалось убить десятерых, не оставив ни единой улики, то вряд ли он просто так возьмет да расколется. И он еще не завершил свой шедевр. Он не добрался до своего Иуды. И если ему удастся вывернуться и им придется его отпустить, у него еще остается этот шанс.
— Мы пройдем это пункт за пунктом, с самого начала.
Дункан пожимает плечами.
— Я уже все вам рассказал.
— Где ты находился последние десять дней?
— Я уже говорил. Был в коттедже в Озерном краю.
— С кем?
— Один.
— Чей это коттедж?
— Я снимал его.
— У кого?
— У агентства.
— На деньги, которые ты получил от «Ньюс оф зе уорлд»?
Дункан молчит.
Ред продолжает:
— И ты можешь доказать это?
— Да, разумеется. Вы можете направить запрос в агентство. — Он указывает на лежащую на столе визитную карточку. — Вот. Я ведь уже предоставил их номер.
— Ты мог зарегистрироваться там и уехать куда угодно.
— Мог, но не уехал.
— А кто-нибудь видел тебя, когда ты там находился?
— Полагаю, да.
— Например, кто?
— Владельцы пабов, для начала. Отдыхая там, я, понятное дело, выпивал в некоторых пабах. Главным образом в Уллсуотере. Это легко проверить.
— Кто-нибудь еще?
— Люди, которых я видел.
— Например?
— Другие отдыхающие в основном.
— А у этих отдыхающих есть имена?
— Я, во всяком случае, их не знаю.
— Как удобно.
— Ради Бога. Это просто люди, которые встречались мне на прогулках, на склоне холма. Я не знаю, как их зовут. Перекинешься парой слов несколько минут и продолжаешь свой путь.
— Значит, этих отдыхающих не разыскать. Стало быть, и пользы от таких свидетелей мало.
— Почему же не разыскать? Можно дать объявление, поместить мой снимок. Кто-нибудь наверняка откликнется.
— Ты видел этих отдыхающих днем?
— Да.
— Значит, никто из них не сможет подтвердить, где ты находился в любую конкретную ночь?
— Я же говорил, содержатели пабов.
— А ты помнишь, в какие ночи где бывал?
— Не совсем. Кроме самого Рождества. В ту ночь я ходил в «Синего вепря», в Уллсуотере.
— А кроме этого, ничего?
— Я был на отдыхе. Ходил туда, куда ноги понесут, и не вел дневника. Я потерял работу, говорю на тот случай, если ты забыл. Мне хотелось немного развеяться.
Ред меняет тактику.
— Поговорим о серебряных ложках. Ты купил один из этих комплектов.
— Нет.
— Да. Ты приобрел его по карте «Америкэн экспресс» первого мая девяносто седьмого года. У нас есть записи об этой покупке.
— Я говорил об этом раньше. Мою кредитную карту украли. Тот, кто ее украл, должно быть, и купил на нее эти ложки. Я заявил о пропаже карты. Вы знаете об этом.
— Да. Мы проверили по данным «Америкэн экспресс». Карта была объявлена пропавшей второго мая. На следующий день после того, как ты купил ложки.
— Тогда я хватился, что карты нет.
— Последняя зарегистрированная покупка по той карте до первого мая была совершена в субботу двадцать шестого апреля. Ты приобрел бензин стоимостью в двадцать три фунта на заправке «Тексако» на Вуд-лейн. Ты признаешь эту покупку?
— Да, конечно. Это ближайший гараж от моего дома.
— Значит, ты утверждаешь, что карта пропала между этим днем — двадцать шестого апреля — и первым мая?
— Да.
— И ты не заметил пропажи до второго мая?
— Нет.
— Я бы сказал, что это несколько странно.
— А я бы нет. Просто на той неделе я не пользовался картой «Америкэн экспресс». Ты проверяешь наличие своих кредитных карт каждую неделю, Ред?
— И была похищена именно эта карта?
— Да.
— Один кусочек зеленого пластика с надписью «Америкэн экспресс»? И больше ничего?
— Нет.
— Да уж, это я бы точно назвал странным. Ты утверждаешь, что твою кредитную карту украли, но человек, который предположительно украл ее, не взял ни денег, ни других кредитных карт и ничего другого.
— Именно.
— Потому что именно так действуют воры, не так ли, Дункан? Вместо того чтобы опустошить твой бумажник и забрать все, на хрен, они тратят время на то, чтобы изъять одну-единственную карту. Может, хватит пудрить мне мозги, а?
— А я бы сказал, что это совершенно логично.
— Почему?
— Потому что таким образом я бы не скоро заметил пропажу. Если бы пропал весь бумажник, я бы, очевидно, хватился его, верно? И тогда сообщил бы о пропаже карты, и к тому моменту, когда этот таинственный покупатель явился бы за серебряными ложками, она оказалась бы заблокированной.
— И кто же, по-твоему, украл твою кредитную карту?
— Да кто угодно. На той неделе я два дня провел на полицейской конференции. Было жарко. Мой пиджак все время висел на спинке стула. В это время ее мог прибрать к рукам кто угодно.
— А когда ты хватился карты, обращался к организаторам конференции?
— Да.
— И что они сказали?
— Сказали, что к ним она не поступала.
— А когда ты нашел свое имя в перечне кредитных карт, то взял, на хрен, и вымарал его маркером. Скажи еще, что это поступок невинного человека. Скажи. Я тебе все равно не поверю.
— Я увидел свое имя. Я не понял, откуда оно там взялось. Я просто машинально его зачеркнул. Я знал, что невиновен, но понимал, что будет трудно объяснить, почему оно там оказалось.
— Если ты был невиновен, почему же не решил, что было бы лучше рискнуть и оправдаться? Сказать: «Это моя карта, я понятия не имею о том, кто ее стянул и как она оказалась в этом списке».
— Ну да, конечно. Если бы можно было все вернуть, я бы, наверное, так и поступил. Но я этого не сделал. Я растерялся, принял поспешное решение, ну а уж потом отступать было поздно.
— Даже если это правда, это все равно не объясняет всего остального.
