Келли улыбнулась:
— А он мне нравится.
Мы вынуждены были прекратить добродушное подшучивание, потому что машина остановилась и из нее вышел Джонс. Совсем как Келли и Брэди, он выглядел безукоризненно (отутюженный костюм, свежая стрижка) и излучал энергию.
— Изложите-ка мне суть дела, — распорядился он.
Я рассказала о штурме, о последующем допросе Кабреры и о шахте в Северной Дакоте.
— Есть свежие новости о девушках? — спросил он Алана.
— Нет, сэр. Но скоро будут.
Я рассказала Джонсу и о Хуане. Глаза его расширились от удивления и стали печальными. Лицо осунулось, он отвел взгляд.
— Боже мой, это сделали мы…
Я ждала, пока он возьмет себя в руки.
— Итак, — продолжал Джонс, — нам известно, кем он был. Известно ли нам, кто он сейчас? Я имею в виду его имя?
Я сказала Джонсу. Алан уже знал. Келли тоже слышала первый раз. Удивлению Джонса и Келли не было предела.
— Гиббс?! — воскликнул Джонс. — Адвокат? Ты, черт возьми, смеешься надо мной?
— Хотела бы посмеяться, сэр. Все сходится, нам следовало давно догадаться. Я допустила огромную ошибку. Это же очевидно. Я не могла понять, пока не проверила адреса и телефоны в компьютере Кабреры. Я нашла не то, что имелось, а то, чего недоставало.
Джонс уставился на меня, сдвинув брови. Затем лицо его прояснилось. Он понял.
— Гиббса не было в списке. Господи Иисусе!
— Вы правы. Я просмотрела все файлы, но там не оказалось ничего, что имело бы отношение к Гиббсу и фонду. Ничего. А ведь Кабрера не просто щепетильный человек — он страдает обсессивно-компульсивным неврозом, то есть склонен к повторяющимся действиям. Его список адресов не так уж велик, но он очень полный. В нем можно найти чьи угодно телефоны — от личного парикмахера Кабреры до компании, которая занимается вывозом мусора. Домашние номера, мобильные, электронные адреса, номера факсов… Однако нет ни адреса, ни телефона его адвоката. Кабрера не мог пропустить их случайно. Это обстоятельство, да еще обмолвка Кабреры в ходе рассказа, и навело меня на мысль. — Я взглянула на Джонса.
— Ведь Хуан — белокожий?
— Да, он выглядит почти белым. Мне и в голову не пришло упомянуть об этом.
— Гиббс белый. Кабрера называл Хуана «белым ангелом». Я думала, это образное выражение, но, сопоставив его с недостающим адресом, поняла: Кабрера имеет в виду белую кожу Хуана.
— Похоже на правду, — заметил Алан. — Спрятано на самом видном месте. Просто, дерзко и соответствует его почерку.
Джонс тряхнул головой, словно до сих пор не веря своим ушам. Он был расстроен и раздражен. Мне хорошо знакомы подобные ощущения.
— Ну и в чем теперь проблема?
— А если я все-таки ошибаюсь, хоть это и маловероятно? У нас нет улик, сэр, — сказала я. — Никто, кроме Кабреры, не видел его лица. Ни на одном месте преступления, которыми мы занимались, не оказалось ничего полезного, ничего, что могло бы послужить доказательством. И ничего, кроме признания, не может связать Хуана с преступлениями. — Я указала на Келли и Джина: — Пусть они прочешут весь дом. Надеюсь, что-нибудь обнаружится.
Джонс разочарованно покачал головой.
— Проклятие! — воскликнул он и, нацелив на меня палец, буквально взмолился: — Найдите что-нибудь, Смоуки. Хорошенького понемножку! Пора заканчивать с этим!
Он пошел обратно к машине, смутив меня своей вспышкой. Мгновение спустя Джонс уже ехал к воротам в растущей толпе журналистов.
— Ну, — Келли обратилась к Брэди, — полагаю, нам придется попозже возобновить разговор? Наступит ли это «попозже»?
— Непременно, — ответил Брэди, приложив пальцы к предполагаемой фуражке.
Он удалился неторопливо, а Келли с вожделением смотрела ему вслед. Затем она вздохнула, повернулась к дому и подмигнула мне. Келли в своем репертуаре: пыталась рассеять мрак суровой действительности, как уже сделала однажды, наполнив солнцем и музыкой мою спальню целую жизнь назад.
— Ты готов, Джин?
И они ушли. Я видела, как рука Келли потянулась к карману за викодином.
Как я ее понимала в эту минуту! Я бы все сейчас отдала за один глоток текилы. Один-единственный глоток.
Я ждала. Ожидание сводило меня с ума. Я сделала все, что могла. За Гиббсом установили наблюдение. Кабрера взят под стражу. Тереза и Джессика в больнице на обследовании. Бонни, Элайна и Сара в безопасном месте. Алан позвонил Элайне, сообщил для Сары новости о Терезе.
В доме Кабреры Келли и Джин пытались сочетать скорость с основательностью, но основательность взяла верх. Мне оставалось только ждать.
— Элайна собирается рассказать обо всем Саре, — произнес Алан. — Хоть чем-то девочку порадуем.
— Как ты думаешь, Алан, если мы поймаем Хуана, можно ли будет считать, что у истории счастливый конец?
Я не знала, почему задала этот вопрос именно Алану. Может, потому, что он мой друг? Или потому, что из всей команды именно Аланом я восхищаюсь больше всех?
— Думаю, поимка Хуана будет означать, что мы выполнили свою работу, — ответил Алан после долгого молчания. — Мы предотвратим его последующие преступления и дадим Саре шанс. Вот и все. Может, это не лучший расклад, но другого не предвидится. — Он улыбнулся доброй улыбкой. — Остальное не в нашей власти. Ты хочешь спросить, умерла ли Сара внутри, удалось ли Хуану погубить ее душу? Честно говоря, я не знаю. Не знает и Сара. Истина в том, что мы дали ей шанс самой разобраться.
— А как быть с Хуаном?
Лицо Алана стало серьезным.
— Теперь он преступник. Он давно перестал быть жертвой.
Я задумалась над его словами; они то обнадеживали меня, то отнимали надежду… Душа металась, ища утешения, словно видела страшный сон. Но я была знакома с этим чувством и не позволила ему себя захватить.
Правосудие для мертвых. Нельзя сказать, что это — ничто. Ни в коем случае нельзя. Вот только оно не станет воскресением. Мертвые останутся мертвыми, даже если убийца будет пойман. Осознание этой правды и печаль об ушедших не делают нашу работу бессмысленной, но и не приносят удовлетворения.
Признание правды и беспокойство. Эти два чувства, как волны, накатывали на меня поочередно.
Я ждала.
Позвонил Томми. И новые волны хлынули в мое сердце. Я почувствовала себя виноватой и ликующей одновременно. Виноватой потому, что сама не позвонила, не справилась о здоровье. Ликующей — от звука его голоса, от осознания того, что он жив.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Мышцы несильно повреждены. Ключица сломана и, зараза, ноет, но пенсия по инвалидности мне не грозит. Все хорошо.
— Прости, что не позвонила.
— Я не сержусь, ты занималась делом. Настанет время, и я буду чем-нибудь занят. Мы ж как хищники. А если начнем считаться, далеко не уедем.
Его слова согревали мне душу.
— Ты сейчас где?
— Дома. Я хотел тебе позвонить, прежде чем приму таблетки. Я от них какой-то чудной.
— Правда? Может, мне стоит приехать и воспользоваться твоей чудинкой?
— Сестра Смоуки сделает мне обтирание мокрой губкой? Мне рекомендовано обтираться как м-о-о-ожно чаще.
И я не могла не хихикнуть. И тут же прикрыла рот рукой.
— Ладно, иди работай. Завтра поговорим.
— Пока, пока, — сказала я и отключилась.
Алан удивленно на меня посмотрел:
— Это ты сейчас хихикнула?
Я нахмурилась:
— Я? Да ты что! Я не хихикала.
— Ну-ну.
Мы ждали.
Келли и Джин обработали половину дома и взяли образцы отпечатков Кабреры, необходимые для сравнения. Больше ничего не нашли.
Было три часа дня. Журналисты на вертолете удалились благодаря ловкости опытного в подобных делах заместителя директора ФБР Джонса. Он выставил себя источником информации, и они преследовали его будто стая голодных вампиров. Я представила, как история, которую мы придумали, выплеснется на экраны телевизоров и появится в Интернете, как утром газеты запестрят заголовками «Кабрера найден», «Подозреваемый мертв», «Дело закрыто».
Мы ждали.
В половине пятого утра зазвонил мой телефон.
— Это Кирби.
Голос был серьезный, не последовало ни единой шутки. Я напряглась, словно сработала сигнализация.
— Что случилось?
— Сара ушла.
Я почти кричала на Кирби. Но мой гнев был спровоцирован страхом.
— Что ты имеешь в виду? Как это ушла? Ты должна была ее охранять!
Кирби ответила спокойно, не оправдываясь:
— Я знаю. Но я беспокоилась о том, чтобы никто посторонний не попытался войти, а не о том, чтобы Сара не ускользнула. Ее не украли, Смоуки. Она сама ушла. Я отлучилась в ванную, вот Сара и воспользовалась моментом. Она оставила записку: «Я должна кое-что сделать».
Отняв телефон от уха, я завопила:
— Проклятие!
Алан был в доме, однако на мой вопль сразу же выскочил.
