Джессика поняла, что он хотел сказать. Многие жертвы сами провоцировали нападение на себя, некоторые люди были просто идеальными жертвами.
— Стоуэлл сказал, что они обнаружили отпечатки шин какой-то машины. Небольшой, но…
— Проследи, чтобы Стадлер не приступал к вскрытию до тех пор, пока я не приду.
— Я позабочусь об этом, можешь быть спокойна. А сейчас я хочу, чтобы ты хорошенько отдохнула. Видит Бог, ты это заслужила.
Пожелав Отто «спокойной ночи», Джессика собралась уйти, но, остановившись у лифта, сказала:
— И еще одно, Отто.
— Что?
— Кем бы ни был этот дьявол, он обладает поразительным самообладанием.
— Поразительным самообладанием?
— Я имею в виду кровь. Когда тело подвешено в таком положении, на артерии, ведущие к черепу, воздействует огромное давление, а убийца, к тому же, перерезал девушке горло.
— От такого давления все вокруг было бы забрызгано кровью.
— Это понимал и убийца… он много думал над этим… и, определенно, что-то придумал.
— Он придумал что-то только сейчас, или же использовал свой замысел и раньше, — предположил Отто.
— И этот ублюдок сообразил, как можно остановить кровотечение, регулировать его и потом собрать кровь.
— Возможно, этот человек имеет какое-то отношение к медицине.
— А стиль его работы говорит о высокой организации ума.
И Джессика, и Отто знали из литературы и из практики, чем отличаются организованные убийцы от неорганизованных. Неорганизованный убийца оставлял после себя на месте преступления множество улик — оружие, отпечатки пальцев и следы ног, свои личные вещи и другие улики, которые давали возможность выбрать правильный путь расследования. Обычно, подобные оплошности убийца допускал из-за того, что торопился как можно скорее скрыться с места преступления. Организованный и хладнокровный преступник оставляет после себя лишь те улики, которые хочет, чтобы обнаружила полиция, чаще делая это для отвода подозрения от истинной причины своего преступления — начиная от фетишизма до ритуальных целей. Иногда преступник желает посмеяться над теми, кто будет расследовать его грязную работу.
Если Джессика окажется права, они не обнаружат орудий, которыми было совершено убийство, и все предположения местных властей, скорее всего, станут слабой заменой тому, что произошло в действительности. Полиция сочтет это преступление делом рук какого-нибудь сексуального маньяка. Фактически, на это и надеются местные власти, и поторопятся кого-нибудь быстренько упрятать за решетку.
Но и Отто, и Джессика прекрасно понимали, все это будут делать только, чтобы успокоить общественность, и чтобы газетчики не подняли шумиху вокруг этого дела. Настоящему убийце в таком случае едва ли понадобится скрываться. Хладнокровный, уверенный в себе преступник вернется домой, ляжет спать, и сон его будет вполне спокойным и безмятежным, ведь он насытил свою потребность в крови, и проснется он, словно заново родившимся. Убийца вряд ли заявится в управление Стоуэлла, ошеломленный, сбитый с толку, с текущей по губам кровью, чтобы сдаться властям и успокоить тем самым угрызения совести от того, что лишил жизни другого человека. Кем бы ни был убийца, он не будет испытывать ни угрызений совести, ни боли, ни, тем более, жалости к своей жертве. Вместо этого, он, скорее всего, аккуратно разложит в своем гараже инструменты, которыми нанес раны Кэнди Коуплэнд отведя каждому из них определенное место. И только после этого отправится спать.
— Преступник — человек аккуратный, — заметил Отто, стоя в коридоре, залитом тусклым светом. Он словно читал мысли Джессики.
— Он требователен к себе и своим вещам, — согласилась девушка. — И я не думаю, что ему понравилось бы, запачкай он кровью свою одежду. Если бы он собирал кровь убитой в ведро, брызги все равно попали бы на него и на пол, и на стены комнаты. А попытайся он выпить всю кровь сразу, допустим, через шланг, он непременно захлебнулся бы. Нет, он предпочел сделать все чисто и аккуратно.
Джессика представила себе образ этого монстра, склонившегося в кромешной тьме ночи над своей жертвой. Он убедился, что выкачал из тела девушки всю кровь, и только после этого стал наносить ужасные раны на ее тело, желая прикрыть истинный смысл своего преступления.
На этот раз ни Джессика, ни Отто не пожелали друг другу спокойной ночи. Оба понимали, что если им и удастся заснуть, сон их вряд ли будет спокойным.
Войдя в свой номер, Джессика включила свет и, увидев большую двуспальную кровать, присела на нее, не раздеваясь, решив полежать минутку. Девушка снова представила себя в машине Стоуэлла рядом с Отто, который держал ее руки в своих. Рядом с этим человеком она чувствовала себя в безопасности. Ей было тепло, уютно и приятно ощущать на своем плече ласковую руку Отто, которая могла защитить ее от всего на свете. Окружавший их мрачный гнетущий пейзаж Висконсина сменился вдруг берегом океана, залитым ярким солнцем. Их машина мчалась по крутой извилистой дороге, нависающей над пропастью. Словно они вдруг оказались в Шотландии, подумала Джессика, там, куда ей так хотелось попасть, и откуда шли ее корни.
Поездка была такой замечательной, а голос Отто звучал нежно и ласково, как теплый ветерок, врывающийся в окно машины. Отто спросил, хорошо ли ей. Потом Джессика услышала от него какие-то слова любви, но все это внезапно куда-то исчезло, и, оглядевшись, она поняла, что сидит в машине одна. Зловещая черная туча, закрыв небо, превратила день в ночь. Машина стала катафалком, и вел ее уже не Стоуэлл, в зеркале заднего обзора Джессика разглядела глаза Кэнди Коуплэнд, которая сказала:
— Просто сидите, мисси[9], и получайте удовольствие от поездки.
Джессика резко вздрогнула, чуть не упав с кровати, и проснулась.
Она села, и с бьющимся сердцем огляделась по сторонам. Этот сон был, как наяву… как наяву…
* * *
Когда кровь перестала течь, было уже почти три часа ночи, и он снова оказался один на один с трупом и собственными мыслями. Он ненавидел такие моменты. Его охватывала паника, кружилась голова и тошнило от сознания того, что он сделал. Чтобы не так остро испытывать на себе не слишком приятные ощущения, он старался не думать об этом, но облегчение приходило лишь, когда слегка угасало пламя, бушевавшее внутри него.
Он не занимался со своей жертвой любовью в прямом смысле этого слова, но все же у них была близость, гораздо более совершенная, потому что, насладившись кровью девушки, вобрав ее в себя, он стал с ней единым целым.
Когда он подошел к ней на автобусной остановке, у Кэнди, как назвала себя девушка, был вид обыкновенной школьницы, уставшей от жизни. Девушка оказалась не слишком-то смышленой, но его интересовал вовсе не ее интеллект. Ее речь свидетельствовала о значительных пробелах в воспитании. Ясно, что девушка невежественна и мало о чем думает, за исключением разве того, что находится у нее между ног, и об очередном молодежном кумире. На вид ей было лет восемнадцать, может, и больше, и походила она на видавшую виды девицу, которая не прочь выпить и хорошо провести время в компании.
Девушка чертовски много курила. Наверное, он показался ей странным, но, несомненно, внушающим почтение, а к этому она, конечно же, не привыкла. Он был гораздо старше ее, на нем был костюм и галстук, и управлял он прекрасным автофургоном. Девушка годилась по возрасту ему в дочери. И в каком-то смысле она стала ею, не так ли?
Ротик девушки был пухлым, и одежда, как у кумира всех девочек — Мадонны, что делало ее похожей на проститутку. Она явно употребляла наркотики, когда удавалось ими разжиться.
Он, конечно же, одним махом избавил ее от всех дурных привычек.
Когда он уговорил девушку прокатиться с ним, та сказала:
— Я помогу тебе только в том случае, если ты поможешь мне.
Ей хотелось прокатиться в машине и покурить, предпочтительно, конечно, травку. Она прокатилась и получила гораздо более сильное удовольствие, чем испытала бы, покурив наркотик. А потом девушка получила то, о чем и мечтать не могла, нечто, сделавшее ее вечно живой, как и он.
Теперь она мертва, но кровь все еще стекает тонкой струйкой по ее длинной шее и, капая с кадыка, задерживается на подбородке ее перевернутого вверх ногами тела… он подставляет ладони под стекающие капли крови… использует как святую воду, втирая в лицо. Чувствует ее своей кожей, ее запах, ее аромат — и нервное напряжение оставляет его. Ему хочется запомнить этот момент… но все это исчезает, рассеивается, и через какое-то время он ничего уже не может вспомнить.
Ему хотелось бы вернуть назад этот момент.
Сохранить Кэнди и это мгновение в памяти.
Он потянулся за моментальными снимками, на которых запечатлел Кэнди из каждого угла комнаты в положении, которое больше всего приходилось ему по вкусу.
