Правила хорошего тона в изложении главного инспектора полиции Александра-Бенуа Берюрье (Курс лекций)
Введение (без боли)
Папа встречает Маму
Скоро начнутся ваши мучения!
И правда: однажды поздним вечером Маман настойчиво просит Папулю провести с ней совещание на высшем уровне по делу, имеющему к вам непосредственное отношение.
Маман волнуется. В руке она держит почтовый календарь с разными цветными картинками: крепостная стена Каркасоннского замка, котята в корзине, рыбалка на берегу Уазы; но она тычет им в нос папулечки не для того, чтобы он любовался этими диковинками.
Кроме времени восхода солнца и сроков лунного затмения в этом замечательном календаре указаны две существенные вещи: памятные даты и имена.
Последние несколько смягчают коварство первых! На какое-то мгновенье Папа смутился, а потом спросил:
— Как мы его назовем?
Вот с этого момента и начинаются ваши мучения.
Ведь с вами только что случилось невиданное: вам дали жизнь! Существуют две разновидности жизни: ваша собственная и жизнь других. И самое трудное не в том, чтобы прожить жизнь в ладу с собой (проявляя к себе снисходительность, это не так сложно сделать), а в том, чтобы прожить ее в ладу с другими. Этому учит специальная, причем очень сложная наука, которая так и называется — правила хорошего тона. И в самом деле: самое простое в ней — ее название.
Что же такое правила хорошего тона?
Может, это больше искусство, чем наука? Искусство человеческой комедии?
Комедии, которую человек старается более или менее искусно играть на протяжении, всей жизни, чтобы увеличить крошечный ровчик, отделяющий его от животного.
Познание правил хорошего тона начинается до рождения и продолжается после смерти, ибо есть люди в утробе матери, которые не знают никаких правил хорошего тона, и есть покойники, которые пропитаны ими (извините за выражение). И наоборот.
Когда-то человеку стало стыдно, что он ест мамонта руками, и он решил составить пособие по правилам приличия. Проходили века, пособие становилось более упорядоченным, а правила более педантичными и строгими, так что в наше время они как жесткий корсет сжимают личность и превращают ее в некое подобие хорошо воспитанного робота, который знает, как поцеловать руку даме, очистить персик и засвидетельствовать свое глубочайшее уважение королеве Великобритании, но все больше и больше отрывается от настоящей жизни.
Короче говоря, чтобы знать правила хорошего тона (или чтобы знать правила тона хорошо), следует прежде всего не доверять знанию правил хорошего тона.
Это мое твердое убеждение, и потому мне показалось интересным описать злоключения и рассуждения моего друга Берюрье, который взялся читать Курс «Правила хорошего тона» и при этом вносил в него коррективы, которые подсказывала ему его простая и щедрая натура, и дополнял его интимными подробностями из своей жизни.
Эту книгу можно было также назвать «Берюрье снизу доверху».
Откровенно говоря, я не надеюсь, что после ее публикации либо мне, либо ему предложат ответственную должность заведующего протокольным отделом в Елисейском дворце. И очень жаль, потому что мы внесли бы немного выдумки и оживления в дом, куда не так часто заглядывает веселье. Тем не менее я остаюсь при убеждении, что страницы этой книги будут полезны для молодежи, поскольку они учат молодых, как не превратиться в любезные мумии, спеленутые правилами приличия.
Рассудительный и грубоватый Берюрье совершенствует правила хорошего тона, раздвигает границы приличия, отбрасывает условности, одним словом, помогает современному человеку освободиться от буржуазных предрассудков и светских нравов и дает ему возможность заложить основы своего «Стандинга» (либо наложить на них).
Итак, не возмущайтесь, а строго выполняйте рекомендации, изложенные в пособии. Для начала вылейте воду из своей мисочки для обмывания пальцев в декольте вашей соседки по столу и наполните ее красным крепленым вином, а потом выпейте с нами за хиреющее здоровье надутых индюков, гурманов, монокляриков и всех этих протирателей паркета светских гостиных, которые так сильно хотели отдалиться от своих четвероногих собратьев, что сами стали походить на обезьян, происшедших от человека.
Глава 1
В которой Берюрье раскрывает причины, пробудившие в нем интерес к правилам хорошего тона
Поскольку главное правило хорошего тона состоит в том, чтобы нравиться себе подобным, я всегда обращаю внимание на свой внешний вид.
— Вам на таком расстоянии оставить височки? — спрашивает любезным и вместе с тем озабоченным тоном мой брадобрей, вопрошающе глядя на меня в зеркало.
Я прошу его поднять их на сантиметр повыше и хочу продолжить увлекательное чтение программы радио на неделю «Говорит Париж» (меня заинтересовал заголовок «Все лопнуло между Тони и Маргарет»), как вдруг салон, который обдувался ветерком светского воркованья, наполнился раскатами хорошо знакомого голоса:
— Девочки, кто мне может привести в порядок рульки?! Тут я оставляю бедняжку Маргарет со своими семейными неурядицами и, как через перископ, в зеркало оглядываю салон.
В мое поле зрения попадает Берюрье, развалившийся в кресле, как пойманный кашалот в лодке. Из бледно-голубого с сиреневым оттенком пеньюара, в который обрядили Толстяка, торчит его красная физиономия.
— Месье нужна маникюрша? — переводит на нормальный язык его мастер.
— Иес, приятель, — поясняет Боров. - Я желаю, чтобы мне сделали мои лапы на манер баронов: хочу посмотреть, как я буду выглядеть.
— Маникюрша! — визгливо кричит брадобрей голосом евнухасидящегонараскаленнойплите.
Откуда-то резво семенит брюнетка небольшого росточка.
— Обслужи этого ассподина! — дотронувшись рукой до плеча Толстяка, говорит цирюльник, едва сдерживая высоко-непочтительную гримасу.
Без лишних вопросов малышка садится на стульчик на уровне колен Берюрье. Тогда Чудовище жестом, не лишенным некоторого благородства, протягивает ей свою десницу: вылитый Людовик XIV, отмахивающийся от попрошайки.
— Вот предмет, дочка! — заявляет он.
Взглянув на этот «предмет», бедняжка подскакивает на своем стульчике, а ее лоб покрывается бисеринками пота. Надо признать, что «лапку» Берюрье нельзя отнести к разряду предметов ширпотреба. Представьте себе темную массу размером с тарелку и толщиной с дюжину отбивных, обросшую волосами и изборожденную шрамами, с короткими толстыми пальцами, покрытыми ссадинами, оставшимися после последней драки. Но самое ужасное — ногти. Твердые как кремень, зазубренные и обломанные больше, чем ресторанные пепельницы, они наводят невыносимую тоску.
Маникюрша смотрит на руку, потом на ее обладателя и кидает взгляд SOS парикмахеру, взывая его о помощи. Но гнусный тип притворяется, что ничего не замечает. Бросить человека в беде! Это ему даром не пройдет!
— Значит, это… вы сможете привести это в порядок, душечка? — вопрошает Берюрье совершенно бесстрастным тоном.
Француженка — есть француженка: немного легкомысленная, воспламеняющаяся как спичка и все остальное прочее, но по части геройства ей нет равных, возьмите, например, Ивонну де Галлар. Другая бы упала в обморок, убежала, но мамзель Пятерня хватает антрекот Толстяка и окунает его в миску с водой.
— Что вы делаете? — с надрывом в голосе кричит Толстяк, который был ярым противником водных процедур.
Она объясняет, что это нужно для размягчения ногтей. Берю хмурится. Если бы он знал, что его ждет, то ни за что бы не согласился с этой затеей. Вода в миске быстро мутнеет и становится грязной.
Маникюрша, которая не привыкла выбирать выражения, возмущается:
— Что, нельзя было вымыть руки перед парикмахерской?
— А еще чего, милочка! — ржет Опухший. — Может, мне и ванну надо было принять по причине того, что вы будете мне стричь когти?
Набравшись мужества, она принимается за работу. Но для ногтей Берюрье нужна не пилка, а напильник. Они как из рога, друзья мои, из рога зубра.
— Вы не избавились от кальция, — тяжело дыша, произносит девица.
— Я избавляюсь от него в строго определенное время, — шутит Его Величество, который выращивает свой юмор на подоконнике и только в первые солнечные весенние деньки.
Адская работа! Пилка стонет как ржавая пила в сердцевине бревна. Брадобрей прекращает мыть жиденькие кустики растительности на голове своего клиента, чтобы ничто не отвлекало его от этого уникального, в своем роде, зрелища. Подходят его коллеги, у которых сейчас нет работы. Надо заметить, что зрелище производит впечатление. Есть что-то величественное в этой операции по обрезанию деревьев. Поражает сама картина борьбы крошечной маникюрши с этой могучей дланью, созданной для того, чтобы крушить, отрывать, вышибать, плющить, вырывать с корнями, месить, ставить фингалы, обдирать кору, укладывать на месте с одного удара, уничтожать, выбивать зубы, рубить, перерубать пополам и побеждать. Крошка-маникюрша, сжав зубы и ноздри, раскрыв рот в оскале легкоатлета, поднимающего громадный вес, добросовестно, старательно и мужественно опиливает конечности этого копытообразного. Возвышенная, величественная, отважная! Сила Франции во всем ее величии! Браво, Жанна д'Арк! Она ломает свою пилку номер 0001 (такой пилкой Бальзак заострял гусиные перья) .Это пустяки: ей дают другую!
