Ознакомительная версия.
Лавируя, словно пьяный «слаломист», между машинами, которых в этот час не очень-то и много было на Кутузовском проспекте, Голованов пустился было за мелькающим впереди него мотороллером, однако на первом же светофоре поимел полное фиаско. Игнат обошел застывшие перед красным светом машины, и не успел зажечься зеленый, как он рванулся с места и уже через тридцать секунд полностью растворился в пространстве проспекта. То ли свернул куда-то в сторону, во дворы, то ли успел проскочить на зеленый свет следующий светофор и теперь, словно зомбированный маньяк, шел к намеченной цели.
Преследовать его уже не имело смысла, и Голованов невольно пожалел, что рядом с ним не было Агеева. Можно было бы загодя просчитать тот финт, который выкинул этот сопляк, и также загодя поставить машину Филиппа на перехвате, чтобы уже более-менее спокойно довести Игната до конца. Однако Агеев лежал в реанимационной палате в Институте Склифасовского, и Сева, негромко выругавшись, достал из «бардачка» мобильник, вытащил из «памяти» телефон Турецкого.
– Саша? Полный облом. Ушел паршивец! Сделал меня как маленького.
Судя по реакции Турецкого, тот даже не удивился этому сообщению и только попросил рассказать вкратце, что произошло и точно ли определил он, Голованов, состояние Игната.
– Ты понимаешь, – малость обиделся Голованов, – я этих наркоманов в том же Афгане и Чечне навиделся столько, что даже без разглядывания зрачков могу определить, кто в каком состоянии находится. А насчет всего остального...
И он, довольно сжато и в то же время не забывая особо важных деталей, рассказал о том, как и в чем ни бывало проявился в этот день его подопечный. И замолчал, ожидая вердикта Турецкого.
– Выходит, он садится на мотороллер, когда ему надо в срочном порядке смотаться за очередной партией наркоты? – подытожил рассказ Голованова Турецкий.
– Получается, что так. По крайней мере, ни вчера, ни позавчера он даже не вспоминал о своей игрушке. – Сева замолчал и после паузы добавил: – Если я не ошибаюсь, в этом есть определенная логика.
– Озвучь.
– Парень далеко неглуп, и после твоего с ним разговора в парке он вполне естественно мог допустить, что «важняк Турецкий» установит за ним негласное наблюдение, и вот, чтобы уйти от этого хвоста, он довольно успешно использовал свой мотоцикл. Тем более, что ездит он на нем просто великолепно.
– Логично, – согласился с ним Турецкий. – Логично и умно. Однако на каждую хитрую задницу есть болт с винтом. И этот же мотороллер поможет взять его прямо на покупке. И его, и того поставщика, который снабжает его наркотой.
– А если он решит в следующий раз двинуться к своему благодетелю на такси? – предположил осторожный Голованов.
– Исключено! Если у него выгорел этот финт сегодня, то он использует его и второй раз. Так что, Сева, придется еще побдеть малость. Как говорится, не в службу, а в дружбу... Да, и еще вот что! – спохватился Турецкий. – Попробуй отследить этого говнюка, когда он будет возвращаться домой. Хотелось бы лишний раз убедиться, что он действительно отоваривался у своего пушера, а не мотался к Насте выпрашивать у нее прощения.
– Что, надеешься на подобный вариант? – усмехнулся Голованов,
– Хотелось бы надеяться.
Голованов явно ошибался, предположив, что торговец наркотой, на котором был завязан Игнат Шумилов, содержит дома небольшой отстойник, то есть притон, где можно не только уколоться или заглотнуть парочку «колес», но и покайфовать часок-другой в обществе таких же наркоманов. Пожалуй, и часа не прошло, как во внутреннем дворе дома, где жили Шумиловы, раздался приглушенный стрекот мотороллера, и к подъезду подкатил Игнат. С того места, где припарковался Голованов, можно было разглядеть даже лицо парня, не говоря уж обо всем остальном, и Всеволод Михайлович удивился перемене, происшедшей с Игнатом. Он уже не дергался, как подвешенная на веревочке кукла, а довольно спокойно и едва ли не вальяжно слез с седла, вкатил мотороллер в дворницкую подсобку и, перекинув через плечо сумку с учебниками, также спокойно и деловито направился в подъезд.
Это был совершенно не тот Игнат, каким его увидел Голованов после уроков. Парень был явно доволен собой и чувствовал себя едва ли не хозяином жизни.
– Вкололся с-с-сучонок! – уже злясь на самого себя, пробормотал Голованов, осознавая, что не в силах поправить случившееся.
И еще он подумал о том, что этот толковый, но слишком самонадеянный мальчишка кончит плохо. Плохо, даже несмотря на то, что ас сыска Александр Борисович Турецкий был его крестным отцом. Подобная беда не очень-то разборчива в званиях и регалиях и отлавливает жертву по своему выбору. Короче говоря, надо было в срочном порядке вытаскивать парня из этого болота, а не сопли жевать, думая о том, что слишком радикальные меры будут неприятны его отцу.
Проводив взглядом Игната, Голованов тяжело вздохнул и потянулся к мобильнику. Турецкий отозвался тут же, словно ждал этого звонка.
– Ну? – требовательно произнес он.
– Гну! – огрызнулся Голованов. – Как я и думал! Судя по всему, наш мальчишечка уже отоварился наркотой, а заодно и дозу принял, не отходя от кассы.
– Ты в этом уверен?
– Послушай, Александр Борисович! – вскипел Голованов. – Я же не сомневаюсь в твоей компетентности как следователя, так уж будь добр...
– Ладно, не кипятись, – буркнул в трубку Турецкий. – Просто до конца поверить в то, что мой крестник, сын Димы Шумилова, подсел на эту дрянь... В общем, сам понимаешь, страшно все это и не очень-то хочется верить в подобное.
– И все-таки поверь! Поверь и сделай выводы.
– Ты о чем?
– Да все о том же! Хотя этот самый Игнат и твой крестник, но должен заметить тебе, что парень он говнистый и, пожалуй, слишком самонадеянный, а резину тянуть с этим делом нельзя. Упустить можешь, и тогда...
– И что? – перебил Голованова Турецкий, которому, видимо, не очень-то приятно было слушать подобное.
– Надо срочно звонить в управление по наркоконтролю, тем более, что с их генералом у тебя вполне человеческие отношения, и пускай уже ребятишки Васильева занимаются этим гнездом. Я имею в виду того пушера, у которого отоваривается Игнат.
– Я понял, что ты имеешь в виду, – огрызнулся Турецкий, – но это исключено. По крайней мере, сейчас.
– Но почему?! Ты же сам видишь, парень гибнет на глазах!
– Я тебе уже говорил, – каким-то очень уставшим голосом отозвался Турецкий. – Дима, я имею в виду Шумилова, и без того находится сейчас в стрессовом, если даже не в предынфарктном состоянии, и узнай он, что его сын – наркоман?.. А это непременно высветится, когда в дело ввяжутся опера Васильева...
– Ну и что ты предлагаешь?
– Я говорил, постараться самостоятельно выйти на этого пушера, сдать его со всеми потрохами Васильеву, и когда Игнат останется без подпитки, заставить его покаяться отцу, хотя бы в малых грехах, и лечь в какую-нибудь приличную клинику.
Турецкий замолчал и не очень-то уверенно добавил:
– Думаю, при таком раскладе все мы обойдемся малой кровью. По крайней мере, Шумиловы.
– Отец и сын? – не удержался, чтобы не съязвить, Голованов.
– Да! – упрямо подтвердил Турецкий. – Отец и сын.
– Да ты хоть понимаешь, что все эти сопливые прожекты не имеют ничего общего с реальностью?
– И все-таки будем работать по этой схеме!
В голосе Турецкого уже звучали привычные металлические нотки, однако он тут же немного сбавил тон:
– Кстати, какие у тебя планы на вечер? А то бы приехал, у меня прекрасный коньяк скисает.
– Не обещаю, – хмуро отозвался Голованов. – Мне еще надо бы с Самсоновым встретиться. Влип мужик как кур в ощип.
Не очень-то рассчитывая на хлебосольство опального отставника, который, видимо, уже сушил сухари, готовясь к длительной отсидке, Голованов перекусил в небольшой забегаловке на Кутузовском проспекте, цены в которой могли сравняться с ценами первоклассного парижского ресторана, и еще не было шести вечера, как он входил в шикарный подъезд вполне престижного дома, где в квартире убитой вдовы художника проживал с семьей генерал Самсонов.
Открыл ему невысокий, плотного телосложения мужчина лет шестидесяти, который, видимо, уже не только сухари сушил, но и примерял на себя камерную одежонку. Его живот и ляжки обтягивали вздувшиеся на коленках «треники», в которых мог бы позволить себе ходить только вконец пропившийся безработный бедолага. На «треники» спускался подол застиранной «ковбойки», цвет которой напоминал о давно забытых временах советского дефицита. Судя по всему, генерал в свое время даже дома не вылезал из казенных штанов с лампасами, да и сейчас, уже будучи в отставке, решил не тратиться на такие мелочи, как штатский прикид.
Голованов знавал подобных генералов и полковников и отношение к ним было соответствующим. Как говорится, чем богаче – тем жаднее. Когда бывало, приходилось сбрасываться на спирт или на водку, они всегда находили вескую причину не вложить ни рубля, но когда начиналась пьянка, то глотали в три горла. На халяву с дармовщинкой, естественно.
Ознакомительная версия.
