Ознакомительная версия.
Спустя несколько секунд сверху же послышалось вначале потрескивание микрофона, а затем недовольный голос охранника:
— Чего надо?
— Открывай. Рудый[2] … Сам, что ли, не видишь?!.
Над воротами наконец вспыхнул свет, и почти сразу дверь открылась:
— Так бы и говорил сразу, что Рудый… — Заспанный детина в черной рубахе и таких же штанах (Мазда терпеть не мог камуфляжа) сердито поглядел на ночного гостя. — Тарахтелку свою загонять будешь или как?
— Нэ трэба! — буркнул Гнедич с прекрасным хохлацким «прононсом» и, не глядя больше на охранника, молча отодвинул его плечом и зашагал к особняку через огромный, абсолютно пустой мощеный двор. Помимо дома на территории, обнесенной забором, находилось всего два строения: гараж и в дальнем углу двора, больше напоминавшего площадь, приткнувшийся рядом с ним флигель из кирпича, в котором жили охранники.
Тот, который открывал Гнедичу, недовольно посмотрел вслед ночному гостю, захлопнул двери и вернулся в свою будку. Рудого он, как и остальные его коллеги, не любил и презирал, но побаивался: в окружении Мазды никто не сомневался, что этот тип — один из придворных киллеров хозяина, услугами которого тот, правда, пользовался довольно редко… Впрочем, с кем именно встречается по заданию Мазды Рудый в особняке, толком никто не знал, да и не было никому до этого дела…
Между тем Гнедич вошел в холл особняка и в ожидании, пока второй страж, на этот раз далеко не сонный, дозвонится кому следует по внутреннему телефону, несколько раз прошелся по роскошному помещению. За то время, что он здесь не был, интерьер холла сменили, и теперь Олег с немалым любопытством, которое старался явно не демонстрировать, разглядывал антикварные резные кресла и выполненный в том же стиле новенький бар с выставленной на всеобщее обозрение коллекцией лучших французских вин.
Оценить коллекцию ему помешал раздавшийся со стороны лестницы вежливый тенор:
— Добрый вечер…
Слегка вздрогнув, Гнедич развернулся на сто восемьдесят градусов и уперся взглядом в высокого, изящного брюнета в смокинге, со слащавым лицом и прилизанной шевелюрой, лоснившейся в свете висевшей над лестничной площадкой люстры.
Брюнет приветливо улыбнулся и слегка повел головой, приглашая гостя следовать за ним, что Олег и сделал, решив, что здороваться с этим типом вовсе не обязательно. И молча поднялся за ним на второй этаж особняка — прекрасно знакомой дорогой: из маленького холла — направо по коридору, отделанному красным деревом и увешанному образцами абстрактной живописи, затем — вторая от конца дверь справа, которую перед ним открыл тоже не проронивший больше ни слова брюнет…
Войдя в комнату и оставшись в ней в одиночестве, Гнедич быстро огляделся: здесь с прошлого его визита, примерно полугодовой давности, ничего не изменилось. Тот же тяжелый, словно памятник, письменный стол на двух тумбах, огромные кресла в чехлах из суровой ткани в количестве трех штук, по стенам — сплошные книжный полки… Как раз в тот момент, когда Олег пытался припомнить, не поменялись ли на одной из них старинные, но отреставрированные фолианты, одна из секций, примыкавшая к темному, давно не топленному камину, дрогнула и подалась назад, явив взору узкий темный пролет. И почти сразу в его проеме возникла крупная мужская фигура, тоже в смокинге, но сидевшем на своем хозяине далеко не так естественно, как на прилизанном брюнете…
Гнедич невольно улыбнулся в тот момент, когда мужчина шагнул в кабинет, а секция с книгами возвратилась на место. Вошедшему было на вид явно за сорок, если не весь полтинник. Красавцем его назвать не решился бы никто: крупное мясистое лицо с толстым носом, квадратным подбородком и небольшими, проницательными, глубоко посаженными глазками; абсолютно лысая яйцевидная голова…
Мужчина молча прошествовал к стоявшей в углу на тумбочке даже на вид тяжелой то ли китайской, то ли виртуозно сработанной под китайскую статуэтке, изображавшей какого-то пузатого божка, и повернул металлического идола вокруг оси… Лишь после этого он, наконец, повернулся сам к гостю и внимательно окинул его цепким взглядом с ног до головы:
— Привет, Рудый… — У мужчины был густой, рокочущий бас.
Олег улыбнулся и облегченно кивнул.
— Ну, здравствуй, Мазда, — произнес Гнедич и, не дожидаясь, пока тот займет свое обычное место за столом, опустился в одно из кресел у камина, почти ласково глядя на хозяина этого дома, на фантастического человека, каковым тот являлся не только в глазах тех немногих людей, которые знали подлинного Бориса Иосифовича Климкина, но каким он был и на самом деле… Десять без малого лет в личине Мазды, десять лет непрерывно поступающей от него поистине бесценной информации…
Хозяин дома между тем расположил, наконец, за столом свое крупное тело и уставился на Гнедича — не сказать, чтобы слишком доброжелательно.
— Что случилось? — коротко поинтересовался он.
Вопрос был вполне оправдан: в особняк Гнедич напрашивался, да еще и в срочном порядке, в особых, можно сказать, крайних случаях и исключительно по распоряжению начальства… Судя по взгляду Мазды, Борис Иосифович уже знал, что на данный момент никакого распоряжения «сверху» не было, и этот визит — личная инициатива Олега…
На мгновение Гнедичу сделалось не по себе при мысли о том, чем может для него обернуться подобный шаг, но он тут же отогнал от себя неприятные ощущения.
— Нужна информация, — коротко произнес он. — Необходимо выяснить местопребывание Вени-Моряка, он же Погарцев…
— Знаю, наслышан… — прервал его Мазда и, неожиданно усмехнувшись, почти весело глянул на Олега. — Говорят, ты к Генпрокуратуре сейчас прикомандирован? К Сан Борисычу непосредственно?
Здесь, в кабинете, говорить они могли вполне свободно не только благодаря звуконепроницаемым стенам. Олег знал, что поворотом то ли китайского, то ли индийского божка включается еще и какая-то хитрая электроника, сбивающая с волны даже самые совершенные прослушивающие устройства…
— Ну… — Гнедич смущенно кивнул.
— Значит, для Турецкого стараешься? — Мазда покачал головой. — Ладно, попробую кое-что выяснить… А сейчас — извини, гостюшки ждут!
И Борис Иосифович начал медленно, с некоторым трудом выбираться из-за стола.
— Как думаешь, когда?.. — Гнедич тоже поднялся.
— Дня через два проверишь по обычному каналу… Пока, Рудый!
Олег вновь остался один, но ненадолго. Минуты через три после того как хозяин исчез тем же путем, каким появился, дверь кабинета открылась и на пороге возник брюнет.
Еще через десять минут Гнедич, покинув особняк, усаживался в свой «жигуленок». Но только на въезде в столицу, несколько раз перепроверившись и твердо убедившись в том, что за ним нет никакого «хвоста», оперуполномоченный облегченно содрал с головы рыжий парик, бороду и усы, и свернул с трассы на боковую окраинную улицу, намереваясь добраться до своего дома кратчайшей дорогой. Время близилось к полуночи, и после долгого рабочего дня спать ему хотелось просто адски!..
— Странно… — Александр Борисович посмотрел на часы, затем на своего друга Славу Грязнова. — Обычно Яковлев никогда не опаздывает, точен, как кремлевские куранты…
Вячеслав Иванович еле заметно усмехнулся и покачал головой:
— А он и не опаздывает… Володи сегодня не будет, Сань. Извини, посоветоваться с тобой времени не было, вот и пришлось решать самому…
— Он что — на задании? — Турецкий приподнял правую бровь, что означало легкое недовольство.
Грязнов в ответ кивнул, вздохнул и, наконец, выложил на стол Александра Борисовича две толстенных папки.
— Зная тебя, не сомневаюсь, что со свойственным тебе занудством выучишь наизусть каждый листочек! Что касается меня, дела€ я, конечно, просмотрел, в особенности в той части, которая касается непосредственно интересующего нас Костина, возглавлявшего эту шайку… Утром еще успел поговорить кое с кем из нашей собственной безопасности. В общем, там тоже складывается впечатление, что над Алексеем-свет-Иванычем кто-то из вполне серьезных чинов шефствует, сознательно затягивая время его пребывания в Сербского…
— Чуть-чуть подробнее не желаешь изложить? — поинтересовался, вздохнув, Александр Борисович. — Не забывай, Слава, этого дела я практически не знаю…
Грязнов сосредоточенно нахмурился.
— В общем-то, дело, к сожалению, не слишком оригинальное… В своем отделении милиции Костин, помимо прочих обязанностей, командовал участковыми еще до того, как совершил карьерный скачок и был переведен в УВД. Вот из них, старых знакомцев, он и сколотил свою шайку… Участковые поставляли ему информацию об одиноких людях, проживавших на их территориях в отдельных квартирах стариках, инвалидах… Затем начиналась обработка: сам знаешь, старшее поколение людям в форме доверяет куда больше, чем молодежь. А тут, к тому же, участковый заботу проявляет, — ассоциации со знаменитым Анискиным. Словом, если квартира была не приватизирована, после недолгих уговоров осуществлялась «по блату», в самые краткие сроки и без очереди приватизация. Дальнейшее — дело техники…
Ознакомительная версия.
