Именно через такое время из ближайшей кафешки, примыкавшей к кинотеатру, и показался отец с Крысой под ручку… Крысой она стала называть ее уже потом, а тогда просто смотрела во все глаза на ту самую «профессиональную секретаршу с двумя дипломами о высшем образовании» и, кроме отчаянно колотившегося сердца, почти ничего не чувствовала. Майя не знала, что такое шок, поэтому и позже, вспоминая этот момент, не могла понять своего тогдашнего состояния. Конечно, ей следовало выскочить из своего укрытия, кинуться на отца с его секретаршей, которую он, прежде чем посадить в машину, поцеловал так, как имел право целовать только их мамочку, и никого больше; ей следовало выцарапать Крысе глаза, а может, и предателю отцу тоже, а она вместо этого словно прикипела к месту, вцепившись в шершавый ствол дерева, за которым стояла.
Они уехали. А Майя все еще держалась за дерево. Потом выпустила ствол из ладоней, на которых яркими алыми пятнами отпечаталась вся география коры. Потом она медленно сдвинулась с места и побрела куда глаза глядят, пытаясь вместить в себя то, что только что увидела и узнала…
— Не спишь, значит?.. — Майя едва не подпрыгнула на кушетке: если ее что-то и раздражало в дяде Юре, так это его способность появляться бесшумно, неожиданно, словно ниоткуда.
Она смущенно посмотрела на него, с трудом возвращаясь из своих воспоминаний, и промолчала.
Дядя Юра покачал головой, присел на край кушетки и взял Майю за запястье, одновременно освободив из-под обшлага рубашки левой руки часы — очень красивые и, наверное, дорогие.
Помолчав с полминуты, он покачал головой:
— Сердечко частит, — он коснулся пальцами лба девушки, — взмокла вся… Никуда не годится, девочка моя… Тебе сейчас надо думать о будущем, а не о прошлом, о вас с мамой и о детях, о которых я тебе рассказывал… Давай спать!
Майя покорно кивнула и протянула ему руку, которую дядя Юра, послушав пульс, успел выпустить.
Он очень осторожно взял Майину ладонь в свою и пристально посмотрел ей в глаза:
— Спать, моя маленькая, спать…
Глаза у дяди Юры были черные и бездонные, как омуты, наполненные спокойствием и тишиной. Девушка слабо улыбнулась, ощутив легкое, приятное головокружение, и не заметила, как ее собственные веки опустились. Ей казалось, что она плывет, легко и свободно, по каким-то теплым, нежным волнам то ли озера, то ли и вовсе моря, хотя настоящего моря никогда не видела. Но это и неважно, главное — ей было хорошо, по-настоящему хорошо…
Он осторожно выпустил Майину ладонь из руки, задумчиво посмотрел на спящую девушку. Поднялся и аккуратно поправил на ней плед, после чего осторожно вышел из комнаты и вернулся к прерванной работе.
1
Ирина Генриховна открыла глаза и улыбнулась, но вслед за этим сразу же нахмурилась:
— Шурик… Ты что, всю ночь не спал?
Турецкий покачал головой и нежно взял жену за руку:
— Всегда завидовал собственной жене: не успеет распахнуть свои синие очи, как уже проснулась… Ну с чего ты взяла, что не спал?
— Ох, Шурик… Вовсе не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понять: ты в зеркало на себя смотрел? У тебя глаза красные!.. Даже не думай меня обманывать, у тебя же все на лице написано! И как ты только своих подследственных вокруг пальца обводишь? — Психолог ты мой… И что же ты еще знаешь о своем муже и при этом молчишь?
Но Ирина шутки не приняла, вполне серьезно покачав головой:
— Уж знаю… Например, что у тебя сейчас какие-то важные дела, о которых ты страшно беспокоишься, из-за которых буквально разрываешься пополам…
— Вовсе нет, ты просто стала мнительная, Иришка!
Александр Борисович воровато отвел глаза, а потом и вовсе поднялся со стула, на котором действительно провел всю ночь, и, подойдя к окну, с наигранным интересом уставился на больничный двор. Его жена, посмотрев на напряженную спину супруга, грустно улыбнулась:
— Шурик, если тебе надо куда-то идти, пожалуйста, иди! Катя сегодня дежурит в своем отделении, в соседнем корпусе, и сразу после обхода придет ко мне… Иди, Шурик!
— Да с чего ты, в самом деле, взяла, что мне надо куда-то идти?!
— Видел бы ты себя со стороны… Ночью я просыпалась на минуточку, смотрю — ты взад-вперед по палате, как тигр в клетке, ходишь. Да и сейчас: спина каменная, отвернулся, чтобы я твою физиономию не видела, а сам по подоконнику пальцами барабанишь… И телефон отключил, чтобы тебе не звонили… Шурик, поезжай куда тебе надо! Ну очень тебя прошу…
— Если Бог хочет наказать мужчину, — вздохнул Турецкий, поворачиваясь к Ирине, — он посылает ему жену-психолога… Из тебя со временем выйдет отличная мисс Марпл, осталась самая малость — дожить как минимум до восьмидесяти лет!
— Ты все шутишь… На самом деле я стала такая тупая! — Ирина Генриховна вздохнула и осторожно села на постели. — Хочешь взглянуть, что я сейчас читаю? Вот… Сплошная желтуха…
Она иронично фыркнула и достала из-под подушки действительно в прямом смысле слова желтую по цвету бумаги, на которой издавалась, газету.
— Нет, Турецкий, ты только послушай: «Людмила Гурченко стала прабабушкой…» Это еще ничего! А-а-а… Вот: «Знаменитая звезда шоу-бизнеса Герда выходит замуж за английского лорда и улетает в его замок в Шотландии!» Как думаешь, зачем она сдалась английскому лорду?.. Хотя, если верить снимку, он и сам больше похож на какого-нибудь хиппи, патлатый какой-то…
Александр Борисович улыбнулся и покачал головой:
— Ну надо же, как мир-то тесен…
— Что ты имеешь в виду?
— Знаешь настоящее имя этой самой Герды? Татьяна Мохова!
— Не знала, что ты еще и в шоу-бизнесе ориентируешься, — удивилась Ирина.
— Не в шоу-бизнесе я ориентируюсь, а, как легко догадаться, в бандитах… Мохова несколько лет была любовницей Цезаря.
— Кого?!
— Пашки Садовничего… Цезарь — его погоняло: в девяносто девятом он ухитрился совершить сразу три ограбления в разных районах Москвы одновременно, минута в минуту… Вот и прозвали.
— Надо же! — Глаза Ирины заинтересованно блеснули. — И кто из них кого бросил?
— Ну по официальной версии — Мохова. Она потом во всех интервью вопила, что он ее бил, угрожал… Ублюдок, словом.
— А почему ты говоришь «по официальной»? Что, неофициальная версия тоже есть?
— Ну знаешь, она всегда есть — так, на всякий случай…
— Не понимаю… А какое, собственно говоря, это имеет значение, кто из них кого бросил?
— Ты права, никакого… А вот если никто никого не бросал, а вся история с разрывом была просто-напросто с какой-то целью ловко разыграна, — тогда имеет.
— Ой, Шурик, какой ты умный, я бы о таком варианте ни за что не подумала… Говорю же, тупая стала. А телефон ты все-таки включи и, если тебе нужно куда-то отлучиться, поезжай! Катя будет с минуты на минуту, раз уж ты так за меня волнуешься.
Турецкий ласково посмотрел на жену и, подойдя к кровати, обнял Ирину за плечи:
— Никуда я не поеду… А телефон, если ты так настаиваешь, включу…
Ответить мужу она не успела, поскольку в палату заглянула медсестра:
— Турецкая, в процедурную, вас ждут!
— Осторожно, я помогу тебе встать, — тут же засуетился Александр Борисович. И с нежностью добавил: — Девчонки вы мои драгоценные… — Девчонки?.. — Ирина замерла, а ее муж по-настоящему смутился.
— Черт… Проговорился…
— Да, Шурик, ты, конечно, великий конспиратор!
И, внимательно посмотрев на супруга, не выдержала и рассмеялась.
Перепоручив Ирину переминавшейся в нетерпении медсестре, Александр Борисович некоторое время расхаживал по палате, изредка нервно поглядывая на дверь. Наконец все-таки извлек из своей барсетки мобильный телефон и включил. И аппарат тут же, не замедлив, разразился громким, нетерпеливым звонком, а на экране высветился, как, собственно, он и предполагал, номер Меркулова. Что ж, ничего не поделаешь… Он вздохнул и включил связь:
— Слушаю тебя, Костя!
— Плохо слушаешь, я тебе уже полчаса названиваю!.. Саня, быстро собирайся и лети сюда, я послал за тобой машину с Денисом, он с минуты на минуту будет на месте!
— Да что стряслось?!
— Садовничий час назад бежал из здания суда!..
— Как?!
— Не знаю я как! Вывели, вероятно! Исчез офицер конвоя… Турецкий, как хочешь извиняйся перед своей Ириной и на всех парусах дуй сюда!..
Александр Борисович к этому моменту уже и сам успел выскочить из палаты и, молча пролетев мимо сестринского поста, не обратив внимания на изумленный взгляд сестрички, бросился вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Меркулов оказался прав: Денис домчал до больничных ворот как раз вовремя, несмотря на все еще не рассосавшиеся утренние пробки: помогла сирена, благодаря которой половину пути он проделал по встречной полосе…
