Ознакомительная версия.
— Можете на меня рассчитывать, — с излишней, возможно, высокопарностью пообещал Чайкин.
Турецкий отметил эту высокопарность мельком, вскользь, поскольку его в данный момент занимало нечто другое. В груде бумаг, извлеченной из модернистского шкафа, который состоял из соединенных причудливым образом полочек и ящиков разной формы, он наткнулся на один документ, важность которого успел отметить, но полностью оценил ее только сейчас.
— Константин Германович, ваша жена была членом «Клуба по борьбе с запрещенными стимуляторами»?
Снова тяжелый, выматывающий день — и никаких результатов! Надя Кораблина выходила из спортивного зала, неся свое изумительное тело, как чашу, полную разочарования. Алла Лайнер снова унизила ее, высмеяла перед остальными девчонками — менее совершенными, менее красивыми, менее способными, чем она! А они смотрели и радовались, должно быть, что Надя, прирожденный лидер, новая олимпийская суперзвездочка, так промахнулась. Она ведь и в самом деле промахнулась, себе-то врать не станешь. Никак ей не дается эта новая, вроде сделанная специально под нее программа! Особенно сложным оказался элемент с булавой. Плохо получается, с заметным мышечным усилием, с какой-то лошадиной чрезмерной натугой. А художественная гимнастика — это искусство изящества. Свирепый оскал, напряжение сведенных мышц простят борцу или штангисту, но гимнастка обязана улыбаться. Несмотря ни на что, вопреки всему.
А попробуй тут поулыбайся, когда физические силы истощены! Надя уже неделю чувствовала, что она на пределе. Но сейчас, когда все старания ушли впустую, усталость охватила ее целиком. Она последней покинула после тренировки спортивный зал, когда-то бывший для нее воплощением мечтаний как дворец сказочного принца, и позже всех вошла в душевую. Лайнер не остановила ее, не утешила, как бывало раньше, и это нанесло Надиному сердцу еще одну рану. Прежде строгость тренера компенсировалась вспышками великодушного прощения, сегодня Алла Александровна осталась отстраненна и холодна. Зачем она так? Почему? В чем причина? У тренера, как у любого человека, могли быть свои неприятности, происходящие вне стен спорткомплекса, она могла срывать на подопечных злость, но Надя не хотела в это верить. В ее глазах тренер не имела слабостей, она воплощала собой абсолютную справедливость — и не только спортивную. Великолепная Алла Лайнер сжимала в руке карающие молнии, но тем сильнее хотелось от нее милосердия, участия и поддержки. Пусть бы сто раз обругала перед всеми, зато наедине по-матерински обняла (рядом с ее ста восьмьюдесятью сантиметрами роста Надя чувствует себя маленькой девочкой) и шепнула: «А все-таки ты умница, у тебя рано или поздно получится. Не исключено, что уже на следующей тренировке. Я в тебя верю». Но сегодня… ничего: ни участливого слова, ни утешения! А что, если Надя и в самом деле надорвалась, истощила свои невеликие силы, осталась пустая, как выжатый лимон? И это в начале спортивной карьеры. Тогда уж точно с гимнастикой надо завязывать. Но до чего же обидно! Заплакать, что ли? Уже и в носу щиплет…
В душевой Надя обнаружила, что, как она ни задержалась, здесь кроме нее обретается еще одна поздняя пташка: Лия Звонарева. Ишь, полирует спину скрабом, будто в салоне красоты. Надя отвернулась к стене и открутила побольше кран горячей воды, облаком пара отгораживаясь от Лийки: разговаривать не хотелось. Они подругами отродясь не были… Конечно, настоящей дружбы между гимнастками никогда не бывает (как дружить с соперницей?), но даже если вычесть всеобщую зависть и подозрительность, между этими девушками — ни тени сходства. Кораблина — звезда, а Звонарева — так, середнячок. Не то чтобы на грани вылета, но слеплена не из чемпионского теста. Правда, это ее, кажется, не слишком беспокоило: Лия никогда не была честолюбива. Зато общительна, компанейский человек. Вот только нужна сейчас Наде Лийкина общительность, как рыбке зонтик…
— Надя, хочешь, возьми мой скраб. Выжимай, не жалей: здесь еще полтюбика.
— Спасибо, мне ни к чему.
Как ни старалась Надя избежать разговора, слово было сказано, и тотчас Лия вместе со своим недовыжатым тюбиком скраба перекочевала поближе к Надиной кабинке, завилась вокруг юрким вьюном.
— Как же это ни к чему? Всем к чему, я так считаю. Женщина должна заботиться о красоте. Правда, ты, наверно, к этому не привыкла, потому что и так красивая. Была бы я такая от природы, тоже, наверно, ни о чем бы не думалаь. Кожа-то какая гладенькая у тебя! А талия — тоненькая, как иголка! Вот прямо смотрю на тебя, Надь, и радуюсь. Другие, наверно, завидуют по углам, а я не завистливая. Мне просто радостно, что вот есть же в мире такая красота…
Надя подозревала, что после всего, что произошло на тренировке, ей будет невыносимо выслушивать мелкие Лийкины восхищеньица. Как ни странно, произошло по-другому: то, что кто-то искренне (а зачем Лийке врать?) хвалит ее тело, которое оказалось неспособно освоить сложный элемент, несло успокоение.
— Никому, видно, не нужна моя красота, — возразила Надя.
— А что такое? — удивилась Лия. — Неужели с парнем поссорилась? Так брось его: другого найдешь.
— При чем тут парни какие-то? — досадливо передернуло Надю. Парни были действительно ни при чем: высоко себя ценя, отраду физической любви она заменяла честолюбием. — Ты что, не слышала, как Аллочка на меня наорала? И правильно… и я сама чувствую, что не справляюсь.
Снова слезно защипало в носу.
— Из-за этого — да чтоб так переживать? — усмехнулась Лия. Не теряя даром времени, она выжимала на себя из опорожнявшегося тюбика белые червячки скраба, растирала их по плечам, и из-за размеренности и монотонности этих действий казалось, что сопровождавшие их слова должны быть обыденными, простыми, само собой разумеющимися. — Получится у тебя, все получится! Таблетки попринимаешь, и все будет отлэ.
— Какие таблетки? — Слезы у Нади почему-то отступили.
— Которые все чемпионы принимают, — беззаботно сообщила Лия. — Которые помогают силы восстановить.
— Наркотики?
— Ты чего, с дуба рухнула? — Речевой оборот отдавал грубостью, но Звонарева так потешно округлила свои черненькие мышиные глазки, что Надя не удержалась, чтобы не улыбнуться. — Наркотики вредные, а эти лекарства полезные. Они для того, чтобы сил прибавилось, чтобы мышцы стали крепче. Попросишь врача, он тебе их пропишет.
— Нашего врача?
— Почему обязательно нашего? Нет, можно и нашего, но ты же знаешь, как это бывает: врач всем растреплет, что ты таблетки принимаешь, девчонки станут злиться, завидовать… У меня есть знакомый врач, тоже в прошлом спортсмен. Собаку съел на этих лекарствах, плохого не назначит. Если хочешь, я тебя к нему отведу. Ну так как?
Надя ответила не сразу. Она задумчиво водила мочалкой по бедру, наклоняясь, чтобы скрыть лицо. Это было неожиданное предложение. Как все, более или менее причастные к миру большого спорта, она была наслышана о допинге, но Надина гордая необщительность до сих пор хранила девушку от того, чтобы узнать о нем подробнее. Слышала она, что есть такие лекарства, которые помогают добиться победы, но принимать их запрещено, потому что… Потому, что это попросту нечестно. Как нечестно жульничать в любой игре. Все будут выступать по-настоящему, без таблеток, а она — с таблетками…
Но ведь Надя — не как все! Она такая красивая, она такая талантливая! Ей просто требуется небольшая поддержка. Поддержка в трудном жизненном периоде, только и всего. А дальше она пойдет сама, безо всяких подпорок. Что же в этом криминального? Притом Лия ведь не сует Наде горсть каких-то таблеток, взятых неизвестно откуда, она ей предлагает врача, который обследует ее и выпишет то, что требуется. Медицине Надя привыкла доверять…
— Нет, вообще как хочешь, дело твое, — вклинилась в ее размышления Лия, которая, кажется, извела на себя столько скраба, что странно, как это она не осталась без кожи. — Я просто собиралась тебе помочь. Но не хочешь, не надо. А я тебя все собиралась спросить: ты лаком для волос пользуешься?
Нагота между людьми одного пола способствует доверительности. И понижает критичность.
— Лаком? Нет, не пользуюсь… Лия, ты мне все-таки дай телефон того врача.
— Ой, да пожалуйста! Я тебя ему рекомендую. А то учти, врач жутко популярный и модный. К нему очереди выстраиваются. Я ему намекну, что ты будущая олимпийская чемпионка и моя подруга, и он тебя примет безо всяких, только так…
Егор Таранов встречаться с Денисом категорически отказался, едва услышал, что речь пойдет о допинге. Закатившаяся звезда российского футбола даже матюгнулась — не прямо в трубку, а словно бы в сторону, но так, что Денис услышал и понял: здесь он ничего не добьется. Зато Игорь Сизов оказался суховат, но вежлив и предложил назначить время для личной встречи, так как это не телефонный разговор.
Ознакомительная версия.
