Ознакомительная версия.
— К вдовцу. Спасибо, Юля.
Именно это и значилось следующим номером намеченной Александром Борисовичем программы. Навестить вдовца.
Что и говорить, Макс остался не вполне доволен тем, что Денис проигнорировал проявленный им в деле «Хостинского комплекса» героизм и директивно усадил компьютерщика за рутинную работу, которой ему, согласно трудовому договору, и надлежало заниматься. Однако, очутившись в любимом потертом кресле, достаточно надежном, чтобы переносить его вес, напротив любимого компьютера, с любимой пачкой сухариков под рукой, он ощутил, как на него снисходит успокоение. В конце концов, отрадно сознавать, что ты не слабак и можешь с блеском выполнять повседневные обязанности рядового глориевца не хуже, скажем, того же Агеева. Однако так же отрадно снова приступить к тому излюбленному виду деятельности, в котором тебя не переплюнут ни Агеев, ни Денис Грязнов, ни даже сам Алексей Иванович Кротов. И Макс нырнул в поиск информации, точно в море с восхитительно прогретой солнечными лучами водой.
По волнам Интернета и FIDO его носило достаточно долго, прежде чем в этих мутных вод начали проблескивать ракушки, возможно содержащие жемчужины, а может, и нет — заранее ничего нельзя сказать. Небрезгливый Макс старательно их вылавливал и с превеликим тщанием укладывал в коллекцию фактов. А относительно небрезгливости — так ведь в сетях, извините, такого начитаешься…
Вот, например, поклонники российского футбола на своих форумах употребляли совершенно непарламентские выражения, дознаваясь, из-за чего продула наша сборная. Их страсти у Макса, равнодушного к этой игре, не вызывали сочувственных эмоций; однако в обсуждении участвовали компетентные, судя по высказываниям, люди, укрывшиеся под нейтральными никами. Они утверждали, что разгромный счет обусловлен отсутствием в рядах российской сборной ее звезды Егора Таранова. Некто, кого на форуме называли «предателем», сообщил в спортивные международные организации об употреблении анаболиков членами русской футбольной команды. После того как было объявлено, что в допинг-пробе знаменитого российского футболиста найден эфедрин, ассоциации ряда стран вцепились зубами в возможность занять место сборной России на первенстве мира. Похожая участь постигла знаменитого и очень талантливого форварда Игоря Сизова, которого дисквалифицировали за применение допинга на два года.
«Чувствуется рука „Дельты“! — обрадовался Макс. — Жаль только, что этот некто так и не дал себя вычислить. Конечно, компетентные источники могут недоговаривать, но вряд ли. Знай они, кто именно этот „предатель“, — ух, и досталось бы ему!»
На всякий случай Макс отметил, что Денису очень даже стоит побеседовать с Тарановым и Сизовым: возможно, они припомнят какое-нибудь обстоятельство, важное для расследования. Получить их телефоны для директора ЧОП «Глория», работающего по заданию высшего спортивного руководства, не составит труда.
Далее по списку располагалась многократная чемпионка Европы, чемпионка мира Дарья Хромченко, которую считали главной претенденткой на золотую медаль в предстоящих олимпийских играх. На нее так рассчитывал господин Титов! Теперь эта бой-баба не сможет выйти на олимпийский помост. В Париже, где проводился чемпионат мира по тяжелой атлетике, у Хромченко уже был взят внесоревновательный допинг-тест. О том, что в пробе «А» штангистки обнаружен классический анаболик — метандростенолон, стало известно накануне чемпионата мира. Хромченко была отстранена от соревнований. Еще одна победа «Дельты»? Весьма вероятно…
Информация буквально сыпалась Максу в руки. И количество файлов в только что заведенной им в компьютере папки под названием «Дельта» стремительно увеличивалось.
Статистика показывает, что едва ли не к самой уязвимой категории редеющего с каждым годом мужского населения относятся вдовцы. Они чаще других умирают от инфарктов и инсультов. Даже по несчастным случаям они входят в группу риска. Для мужчины, голова которого занята скорбными мыслями об утраченной женщине, с которой он собирался долго жить и умереть в один день, очень легко, не заметив, войти в опасную зону под строительными лесами или ступить на проезжую часть, в то время как на светофоре горит красный сигнал…
Глядя на Константина Германовича, так и думалось о принадлежности его к группе риска. Слегка оправившись после того страшного дня, с которого начался для него текущий год, выкарабкавшись из заторможенно-слезливого состояния, в котором он пребывал на койке института Склифосовского, Чайкин продолжал производить тягостное впечатление на людей знакомых и незнакомых. Он и раньше-то представлял собой тип «рассеянного профессора», но если прежде, в зримом или незримом присутствии энергичной и заботливой жены, игравшей для него роль скорее матери, чем любовницы, над странностями Константина Германовича хотелось добродушно посмеяться, то теперь они вызывали грусть. Грусть, направленную не только на этого сгорбленного, серого, как бы обсыпанного траурным пеплом человека, на глазах превратившегося из просто немолодого — в старика, но и на весь удел рода людского, полный непредсказуемых ударов и нежелательных поворотов.
Возникновение в его жизни Александра Борисовича Турецкого, ищущего убийц Наташи, Константин Чайкин воспринял все с тем же траурным равнодушием. Вот если бы он искал саму Наташу, тогда другое дело… В потаенных подвалах сознания Константина Германовича скрывалось абсолютно нелогичное, но труднопобедимое убеждение, что Наташа не умерла, а куда-то скрылась, и, приложив усилия, ее еще можно найти. Причина этой причуды заключалась, по всей видимости, в том, что Наталью Робертовну похоронили без его участия и, не увидев супругу мертвой, он по-прежнему представлял ее живой.
— Ищите, — позволил Константин Германович, диковато и сурово взблескивая глазами, которые до чудовищного размера увеличивались стеклами очков. — Вот, все в ее комнате, как при Наташе. Ничего не тронул, не выбросил. Если это может помочь, смотрите, копайтесь.
В доме покойной Турецкий застал мемориальное кладбище грамот и дипломов, аналогичное тому, которое сохранил в «Авангарде» ее кабинет. Только если рациональный Аникеев позволил всей этой бумажной глянцевости красоваться на стене для всеобщего обозрения, то здесь она хранилась рассованной по ящикам, кое-как. Судя по способу хранения свидетельств своих достижений, чрезмерной любовью к почестям Наталья Чайкина не страдала. Не исключено, она считала, что это на работе она — гендиректор, а дома — обычная женщина… Перебирая документальную шелуху отлетевшей жизни, Турецкий неторопливо беседовал с Константином Германовичем, мало-помалу склоняя его память к интересующим следствие и начисто упущенным Плотниковым деталям.
— Наташа — была ли она раздражительной? Я бы не сказал… Наташа… — Чайкину доставляло горькое удовольствие произносить имя женщины, которую он никогда уже не сможет позвать. — Но она волновалась из-за работы. Наташа болела своим делом, принимала его близко к сердцу. Была неравнодушным человеком. Если Наташа раздражалась, то только по этой причине.
— Вам о чем-нибудь говорят фамилии Лунина и Бабчука?
— А кто это такие?
— Футболисты клуба «Авангард». Наталья Робертовна грозилась их выгнать. За что?
— Бабчук… Бабчук… что-то такое цепляется… — Константин Германович сосредоточенно сощурился за очками, ради усиления мыслительного процесса почесал лысоватую голову, обсыпав новой порцией перхоти спину и плечи серого пиджака. — Постойте, постойте, Лунин и Бабчук! Как же… Я же помню, «одурманенные»…
— Как-как? — Турецкий напрягся в ожидании, отложив кипу свидетельств, среди которых одно его чем-то обеспокоило, но у него будет время разобраться с этим после. — Одурманенные?
— Я никогда не вникал в подробности Наташиных спортивных дел, я математик, знаете ли, но сейчас отчетливо вспомнил. Наташа действительно… она была сердита и говорила кому-то по телефону, что в «Авангарде» не место дурману и одурманенным. И при этом повторяла фамилии Лунина и Бабчука, да-да, в точности как вы сказали.
— У вас есть предположения, что бы это могло значить?
— Никаких. Подробностей Наташа мне не сообщала, а я не спрашивал. Наташа рассказала бы мне, если бы сочла нужным. Мы уважали друг друга…
— Когда это было?
— Боюсь, не смогу помочь. Хронология встает на дыбы. За неделю до… или за месяц… нет, я что-то путаю… Наташа у нас всегда следила за числами… Наташа…
— Не волнуйтесь, Константин Германович, — поспешил его утешить Турецкий. — Если даже не вспомните, ничего страшного. Если вспомните, сообщите все-таки мне.
— Можете на меня рассчитывать, — с излишней, возможно, высокопарностью пообещал Чайкин.
Ознакомительная версия.
