Ознакомительная версия.
Микаэль попытался побороть замешательство. Что, черт возьми, происходит?
— Кстати, я нашел деньги, которые ты принес. Молодец, но мне они не нужны. Все равно невозможно рассчитаться за то, что ты натворил, Микаэль.
Если это не анестезиолог, то как он узнал о связи между Микаэлем и Асаевым?
Зеленый поднял к свету один из инструментов.
Микаэль услышал, как в его двери стучится страх. Он его пока не чувствовал, наркоз еще затуманивал его разум, но когда все следы наркоза испарятся, проступит все скрытое: боль и страх. И смерть.
Потому что теперь Микаэль понял. Это было так естественно, что он должен был все понять еще до того, как вышел из дома. Ведь он находится на месте совершения нераскрытого преступления.
— Ты и Трульс Бернтсен.
Трульс? Он что, думает, будто Трульс имеет отношение к убийству Асаева?
— Но он уже понес наказание. Как думаешь, чем лучше воспользоваться, чтобы порезать лицо? Ручка три с лезвием номер десять предназначена для кожи и мышц. Или, может, вот этим, ручка семь с лезвием номер пятнадцать?
Зеленый поднял вверх два совершенно идентичных скальпеля. Свет отражался от лезвия одного из них так, что отблеск света пробежал через все лицо мужчины и его глаз. И в этом глазу Микаэль заметил кое-что смутно знакомое.
— Поставщик не написал, какой инструмент лучше всего подходит для этих целей, понимаешь?
В голосе тоже было что-то знакомое…
— Ну что ж, обойдусь тем, что есть. Сейчас мне придется примотать твою голову скотчем, Микаэль.
В этот момент туман совсем исчез, и Микаэль увидел его. Страх.
А страх увидел Микаэля и вошел прямо ему в глотку.
Микаэль схватил ртом воздух, когда почувствовал, как его голову прижимают к матрацу и перематывают скотчем через лоб. Потом он увидел лицо зеленого вверх ногами над собой. Повязка сползла вниз. Пока мозг Микаэля медленно обрабатывал зрительные впечатления, то, что было вверх ногами, перевернулось. И он узнал его. И понял почему.
— Помнишь меня, Микаэль? — спросил зеленый.
Это был он. Гомик. Тот, что попытался поцеловать Микаэля, когда он работал в Крипосе. В туалете. Кто-то вошел. Трульс избил его вдоль и поперек в гараже, и он больше не вернулся на работу. Он знал, что его там ждет. Так же, как Микаэль знал, что его ждет сейчас.
— Пощады… — Глаза Микаэля налились слезами. — Это я остановил Трульса. Он бы забил тебя до смерти, если бы я не…
— …остановил его, не спас свою карьеру и не стал начальником полиции.
— Слушай, я готов заплатить, сколько бы…
— О, ты получишь право заплатить, Микаэль. Ты щедро заплатишь за то, что вы у меня отняли.
— Отняли… Что мы у тебя отняли?
— Вы отняли у меня месть, Микаэль. Месть тому, что убил Рене Калснеса. Вы позволили убийце улизнуть.
— Не все дела удается раскрыть. Ведь ты знаешь это…
Смех. Холодный, короткий, резко прекратившийся.
— Я знаю, что вы не старались, вот что я знаю. Вы плюнули на это дело по двум причинам. Во-первых, вы нашли дубинку неподалеку от места преступления и решили, что если будете искать слишком усердно, то выяснится, что кто-то из вас лишил жизни эту тварь, этого мерзкого педика. И это вторая причина, да, Микаэль? Рене не был настолько гетеросексуальным, как этого хотелось бы полицейским. Или как, Микаэль? Но я любил Рене. Любил. Ты слышишь, Микаэль? Я говорю вслух, что я, мужчина, любил того мальчика, хотел целовать его, гладить его по волосам, шептать ему на ушко ласковые слова. Тебе это кажется гадким? Но где-то в глубине души ты это знаешь, ведь правда? Что способность полюбить другого мужчину — это дар. Ты должен был давно признаться в этом самому себе, Микаэль, потому что сейчас твое время уже вышло, ты никогда не испытаешь того, что я предлагал тебе, когда мы работали в Крипосе. Ты так испугался своего второго «я», что разозлился и был вынужден избить его. Избить меня.
Голос его становился все громче и громче, но потом он заговорил тихо, почти шепотом:
— Но это был просто глупый страх, Микаэль. Я сам познал его, и я бы никогда не стал наказывать тебя так строго лишь за это. Тебе и всем остальным так называемым полицейским, расследовавшим дело Рене, был вынесен смертный приговор за то, что вы запятнали имя единственного человека, которого я когда-нибудь любил. Вы унизили его человеческое достоинство. Вы сказали, что убитый даже не заслуживает того, чтобы вы делали работу, за которую вам платят. Ведь вы приносили присягу служить обществу и справедливости. А значит, вы предаете всех нас, оскверняете людей, Микаэль, людей, которые являются единственной святыней. Они и любовь. Следовательно, вас необходимо устранить. Как вы устранили мою зеницу ока. Но хватит болтать, мне надо сосредоточиться, если мы хотим все сделать правильно. К счастью для тебя и меня, в Сети имеются видеоинструкции. Что скажешь об этом?
Он показал Микаэлю картинку.
— Должна быть хирургия для чайников, правда? Ну ладно, хватит, Микаэль! Никто тебя не слышит, но, если ты будешь так орать, мне придется заклеить и твой рот.
Рухнув на стул Арнольда Фолкестада, который издал протяжное гидравлическое шипение и провалился под тяжестью его тела, Харри включил компьютер. И пока он с треском загружался, активировал программы и готовился к работе, Харри еще раз перечитал сообщение от Катрины:
Статистика не найдена.
Арнольд рассказывал ему, что существует статистика ФБР, свидетельствующая о том, что в девяноста четырех процентах случаев смерти ключевых свидетелей обвинения по серьезным делам эти смерти были подозрительными. Именно из-за этой статистики Харри стал внимательнее изучать убийство Асаева. Но статистики не существовало. Как в шутке Катрины, которая терзала мозг Харри и которую он по непонятной причине запомнил: «В семидесяти двух процентах случаев, когда люди приводят статистические данные, они берут их с потолка».
Должно быть, Харри долго об этом думал. Подозревал. О том, что эту статистику Арнольд выдумал.
Зачем?
Ответ был прост. Чтобы заставить Харри внимательнее приглядеться к смерти Асаева. Потому что Арнольд что-то знал, но не мог прямо сказать, что именно и как к нему попала эта информация. Потому что это раскрыло бы его самого. Но он был усердным полицейским, болезненно желавшим, чтобы убийства раскрывались, и все же решил рискнуть и косвенным образом вывести Харри на след.
Арнольд Фолкестад знал, что этот след не только подскажет Харри, что Рудольф Асаев был убит, но и выведет на его потенциального убийцу.
Это могло привести Харри к нему самому, Арнольду Фолкестаду, и к другому убийству. Потому что единственным, кто мог знать и иметь потребность рассказать о том, что именно произошло там, в больнице, был Антон Миттет. Неуравновешенный пристыженный охранник. И только по одной причине Арнольд Фолкестад и Антон Миттет, совершенно чужие друг другу люди, внезапно установили контакт.
Харри вздрогнул.
Убийство.
Компьютер был готов к поиску.
Харри смотрел на монитор компьютера. Он снова набрал номер Катрины и уже собрался положить трубку после долгого ожидания, как вдруг услышал ее голос:
— Да?
Она запыхалась, как будто бегала. Но акустика в трубке подсказывала, что Катрина находится в помещении. И он подумал, что должен был догадаться об этом в тот раз, когда ночью звонил Арнольду Фолкестаду. Об акустике. Арнольд был на улице, а не в помещении.
— Ты в спортзале, что ли?
— В спортзале? — Она спросила это так, будто само понятие было ей незнакомо.
— Я думал, может, ты поэтому не подходишь к телефону.
— Нет, я дома. В чем дело?
— Хорошо, успокой свой пульс. Я сейчас в Полицейской академии. Я только что проверял, что один человек искал в Сети, и у меня дело застопорилось.
— Что ты имеешь в виду?
— Арнольд Фолкестад заходил на сайты поставщиков медицинского оборудования. Я хочу знать зачем.
— Арнольд Фолкестад? А что с ним?
— Я думаю, он тот, кого мы ищем.
— Арнольд Фолкестад — палач полицейских? — вскрикнула Катрина.
Харри услышал в трубке звук, который моментально определил как кашель курильщика Бьёрна Хольма. И что-то похожее на скрип кровати.
— Вы с Бьёрном в Котельной?
— Нет, я сказала, что я… мы… да, мы в Котельной.
Харри подумал и пришел к выводу, что за все годы работы в полиции он никогда не слышал худшего вранья.
— Если там, где ты находишься, есть доступ к компьютеру, проверь связь между Фолкестадом и этим оборудованием. И еще с местами преступлений и убийствами. После перезвони мне. А теперь дай мне Бьёрна.
Он услышал, как она рукой закрыла микрофон телефона и что-то сказала, а потом раздался хриплый голос Бьёрна:
— Да?
Ознакомительная версия.
