— Что-нибудь от меня нужно? — спросил он. — Нет ли неожиданных проблем?
— Нет, мистер Николсон. Все идеально. — Николсону нравились на редкость приятные манеры Эстер. Они успокаивали его. — «Боллинже» уже на льду, сигары в увлажнителях, все девушки очаровательны и полностью подготовлены, а у вас, — она достала из кармана часы, ибо в доме их не было, — по крайней мере двадцать минут до появления первого из гостей. Они предварительно позвонили. Будут вовремя. Все полны… энтузиазма.
— Что ж. Прекрасная работа. Если я понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.
Быстро пройдя по первому этажу, Николсон поднялся. Холл и гостиные напоминали английский клуб: панели красного дерева, медные приспособления у баров и дорогой антиквариат. Помещение походило на клуб, вступить в который его отец даже не мечтал: английская классовая система не допускала ничего подобного. Николсон родился в рабочей семье в Брайтоне, но давно оставил все это в прошлом. Здесь он был королем. Или по крайней мере наследным принцем.
Он поднялся на второй этаж по главной лестнице, где уже одетые девушки ждали первых гостей, «ранних пташек».
Необычайно красивые девушки, элегантные и сексуальные, сидели на низких диванах и болтали в мезонине, где были разбросаны по полу удобные подушки и висели мягкие драпировки. Их задергивали или раздвигали, в зависимости от того, нуждались ли в уединении участники вечеринки.
— Добрый вечер, дамы! — Николсон окинул всех опытным взглядом. — Да-да, очень мило. Вы все великолепны. Идеальны! Каждая из вас, во всех отношениях.
— Спасибо, Тони, — сказала одна из них несколько громче, чем другие. Конечно, это была Кэтрин. Ее серо-голубые глаза останавливались на его нордических чертах дольше, чем глаза других девушек. Он понимал, что она с удовольствием закрутила бы роман с боссом, причем ради совершенно неправильной цели: например, заменить ему жену.
Николсон наклонился, прошептал ей что-то на ухо и потрогал пальцем край ее кружевного мини.
— Думаю, нужно другое платье, Кэт. Мы же не допустим, чтобы шлюхи здесь выглядели как шлюхи?
Тони наблюдал, как красотка удерживала на лице сияющую улыбку — будто он сказал что-то приятное и милое. Потом молча встала и вышла.
— Мне нужно в комнату для девочек, — пояснила Кэтрин.
Удовлетворившись тем, что все в полном порядке, Николсон поднялся в свой запертый офис на третьем этаже. Только сюда не допускались ни гости, ни обслуживающий персонал.
Войдя в офис, он наполнил бокал «Болланже» (семьсот долларов за бутылку), подарок самому себе из запасов клиента, и сел. День выдался суматошным, теперь он мог передохнуть. Ну, не совсем передохнуть, но по крайней мере выпить «Болланже». На столе перед Тони стояли два больших плоских монитора. Он включил систему и напечатал длинный код. На экране одного из мониторов появилось множество крошечных изображений, похожих на домино.
На первый взгляд это напоминало миниатюрные снимки различных частей дома — фойе, мезонина, гостевых номеров, массажных комнат, темницы, проекционного зала. Всего тридцать шесть картинок.
Николсон посмотрел на разгневанную Кэтрин в раздевалке. Она сидела в одних трусиках, пытаясь подправить перед зеркалом растекшийся макияж. Грудь ее ходила ходуном. Да, Кэтрин красива, но все равно ошибочный выбор — слишком амбициозная и хитрая, но не она сейчас занимала его мысли.
Он щелкнул мышью по картинке с подъездной дорожкой перед домом и провел ее так, что она открылась во весь экран на втором мониторе. Внизу экрана счетчик начал отсчитывать время.
Николсон щелкнул еще раз по красной треугольной кнопке с надписью «запись».
Подъезжали первые машины. Вечеринка скоро начнется.
— Пусть начнется трах — как мозгов, так и других мест. Чего только не пожелают их маленькие вставшие члены!
К половине двенадцатого очень дорогое и эксклюзивное заведение «Ферма кузнеца» трудилось на полную катушку. Все гостевые номера были заняты; темница, массажные салоны и даже мезонин сотрясались от бурного секса в самых разнообразных вариантах — девочка-мальчик, мальчик-мальчик, девочка-мальчик-девочка, все по желанию клиента.
Заведение сняли для вечеринки холостяки: пять хорошеньких мальчиков по вызову, тридцать четыре девушки, двадцать один очень возбужденный гость; гонорар в сто пятьдесят тысяч долларов уже переведен на счет клуба.
Хозяина вечеринки Темпла Сьютера — он же шафер — Николсон хорошо знал. Партнер одной из самых престижных юридических фирм в Вашингтоне, он имел отличные связи и клиентов. В сферу его влияния входили Центр изучения семьи и королевская семья в Саудовской Аравии, а также члены бывшей администрации Белого дома.
Николсон, как обычно, тщательно выполнил свою домашнюю работу.
Бенджамин Пейнтер, в честь которого был устроен сегодняшний мальчишник, вскоре собирался жениться на девушке, принадлежащей к одной из самых известных в Вашингтоне семей. На следующей неделе он назовет старшего сенатора от Виргинии папой, а одну из самых популярных в Вашингтоне жертв пластических хирургов — мамочкой. К тому же Пейнтер намеревался самостоятельно выдвигаться в сенат, что делало его очень ценным клиентом, по крайней мере соответственно мировоззрению Николсона.
Сейчас будущий жених и сенатор развалился в клубном кресле в номере А. Две самые юные, прелестные и миролюбивые девушки — Саша и Лиз — очень медленно раздевали друг друга на кровати, тогда как новенькая, Ана, обрабатывала гостя через хлопок его модных трусов. Все трое выглядели подростками, хотя уже достигли девятнадцати лет.
Николсон провел пальцем по сенсорной панели, чтобы изображение стало более четким. Беспроводные камеры не превышали размер карандаша. В этом номере камера помещалась в комнатном индикаторе дыма.
Микрофон, величиной со спичечную головку, был вставлен в хрустальную люстру, висевшую над огромной кроватью, на которой сейчас расположилась Саша, умиротворенно улыбаясь и воркуя.
Она села верхом на Лиз. Обе девушки были голыми, если не считать дорогой на вид бижутерии. Их маленькие черные платья валялись на полу.
Саша потянулась к прикроватному столику, достала из ящика толстый фаллос телесного цвета и помахала им так, чтобы увидел Бенджамин Пейнтер. Его глаза расширились.
— Ты хочешь, чтобы я поимела Лиз? — спросила она, томно улыбаясь. — Мне так хочется поиметь Лиз. Очень хочется.
— Замечательно, — сказал Бен, как будто хвалил подчиненного на своей фирме. — Возьми ее как следует, для меня, Саша. А ты… — он положил руку на голову Аны, стоящей перед ним на коленях, — не спеши, Ана. Все должно быть медленно и ровно, поняла?
— О, как пожелаешь, Бенджамин. Мне тоже ужасно нравится.
Мистер Пейнтер обеспечивал Николсона прекрасным видеоматериалом, над которым он потом еще поработает, а его приятель со времен учебы на юридическом факультете Университета Нью-Йорка трудился без устали.
Сьютер завел прелестных азиаток Майю и Джастин в спа-салон. Майя лежала на спине поперек ванны, покрытой кафелем, и болтала в воздухе маленькими красивыми ножками, в то время как Сьютер энергично трахал ее. Казалось, она получает удовольствие, что внушало сомнение, поскольку Майя и Джастин жили вместе и были парой. Они даже недавно поженились у себя дома, в Массачусетсе.
Джастин сейчас обеспечивала «золотой дождь». Она стояла над Сьютером, слегка согнув ноги и держась за потолочные поручни, и поливала плечи и спину клиента мочой.
Сьютер пыхтел в такт своим стараниям, причем чем ближе к оргазму, тем выше становился голос:
— Вот так… Вот так… Молодец, девочка.
Николсон поморщился от отвращения и приглушил звуки совокупления. Зачем ему слушать сейчас бормотание этого идиота? На неделе он подберет маленький клип секунд на тридцать и пошлет его в домашний офис мистера Сьютера. Крупный план и правильный подбор слов всегда способствовали удаче.
Да, эти типы готовы заплатить за то, что их отстегают плеткой в субботу вечером или за возможность просто трахнуть женщину, которая не станет спрашивать о будущем. Однако Тони Николсон знал, что они всегда — всегда! — готовы заплатить еще больше за неразглашение их грязных секретов.
Абсолютно все, кроме Зевса.
— Что там у тебя?
— Номер DLY 224, темно-синий «мерседес». Числится за Темплом Сьютером.
— Юристом?
— Вроде того. Кто еще это может быть? У этого парня денег больше, чем у Господа Бога.
Карл Вилланович опустил камеру и потер глаза. Они сидели в лесу около «Фермы кузнеца» три ночи подряд, он замерз, и ему все осточертело.
Карл достал из рюкзака треножник и водрузил на него камеру, чтобы хоть как-то разнообразить свое пребывание здесь. Картинка появилась и в его ноутбуке, лежавшем рядом, и он сделал затяжной снимок внешней стороны дома.
