– В котором часу отлив сменился приливом?
– По словам мистера Уэра, сэр, примерно в три сорок пять утра, – ответил Хемпстед.
– Ладно, давайте разбираться. Как вы помните, Хемпстед, он сказал нам, что лодке потребуется от сорока до сорока пяти минут, чтобы доплыть от дома викария до того места, где он находился, когда ее обнаружил. В котором часу это было?
– Чуть позднее половины пятого, сэр.
– Это означает, что лодка отплыла – или прошла мимо – от дома викария примерно в три пятьдесят – то есть всего через пять минут после того, как отлив сменился приливом?
– Именно так, сэр.
– Тогда получается, что если бы ее отправили в дрейф отсюда или от дома викария, это должно было произойти около трех сорока пяти – иначе она бы не доплыла обратно туда, где ее обнаружил Уэр. Но в три сорок пять уже почти светло – они не могли отпустить ее так поздно. Похоже, версия Эпплтона оказалась верной.
Сержант Эпплтон расплылся в широкой улыбке, однако в глазах констебля Хемпстеда читалось упрямое несогласие. Ридж заметил его взгляд.
– Давайте уж, Хемпстед! – подбодрил он. – У вас есть своя версия, я же вижу.
– Сэр, если позволите внести предложение, то вы проглядели такую штуку, как «мертвый» прилив. Где-то за час или около того до смены отлива приливом течение слабое, и вода почти не движется. Вероятно, лодку могло прибить к берегу на длительное время. Моя версия, как вам известно, сэр, состоит в том, что тело пролежало в лодке недолго, иначе одежда намокла бы от росы. Мне кажется, что лодку пустили в дрейф отсюда в половине третьего или в три часа. Если сделавший это – новичок в наших краях, то он мог не учесть, что река у нас приливная, он бы ожидал, что лодку унесет прямиком в море. Но случилось вот что: она проплыла несколько сотен метров, потом вода спала, и ее прибило к берегу. В три сорок пять, когда начался прилив, она снова легла в дрейф и поплыла на приливной волне, пока не достигла места, где в половине пятого ее обнаружил Недди Уэр.
Глава 4
Агата Кристи
Сплошные разговоры
– Тоже неплохая версия, – заметил Ридж.
Он верил в то, что надо вести себя дипломатично по отношению к подчиненным. В данном случае его лицо не выражало того, какая из версий представлялась ему верной. Он пару раз кивнул и поднялся. Потом оглянулся на деревья, стоявшие рядом с лодочным сараем.
– Одно меня никак не отпускает, – произнес инспектор. – Интересно, кроется ли за этим что-нибудь?
Эпплтон и Хемпстед вопросительно и недоуменно смотрели на него.
– В моем разговоре с викарием он упомянул о том, что видел за деревьями белое платье мисс Фицджеральд.
– Когда она шла к дому? Да, помню, как он это говорил. Вам кажется, будто здесь кроется нечто подозрительное?
– Мисс Фицджеральд была в белом шифоновом платье с накидкой из кремовых кружев. Если викарий видел платье, значит, она не набросила поверх платья накидку или плащ. В конце концов, зачем бы? Был теплый вечер.
– Да, сэр.
Лицо Эпплтона сделалось озадаченным.
– А на адмирале, когда его нашли, был плотный коричневый плащ. Вам это не кажется странным?
– Это не очень понятно. На даме не было ничего теплого, во что можно укутаться, кроме кружевной накидки, а адмирал… Да, сэр, понимаю, к чему вы клоните.
– Хочу попросить вас, сержант, взять лодку, доплыть до дома викария и узнать, был ли вчера вечером адмирал в плаще.
– Слушаюсь, сэр.
Когда сержант ушел, инспектор повернулся к Хемпстеду:
– Хочу задать вам вопрос. Кто в Уинмуте самый большой любитель поговорить?
Констебль Хемпстед непроизвольно расплылся в улыбке.
– Миссис Дэвис, сэр, хозяйка гостиницы «Лорд Маршал». Никто и словечка ввернуть не может, когда она разойдется.
– Одна из тех, кого не остановишь?
– Именно так, сэр.
– Ну что же, это меня вполне устроит. Адмирал был новичком в наших краях, а о таких всегда болтают. На множество слухов может прийтись одна крупица правды, которую кто-то заметил и принял к сведению. Всеобщее внимание было приковано к Рэндел-Крофту. Хочу узнать, что может обнаружиться в деревенских сплетнях.
– Тогда вам прямиком к миссис Дэвис, сэр.
– Надо еще заехать в поселок Уэст-Энд и повидать сэра Уилфреда Денни. Похоже, он единственный в наших краях, кто хоть что-то знает об убитом. Вероятно, ему известно, имелись ли у адмирала враги.
– Вы думаете, он скрывался?
– Нет, адмирал приехал сюда открыто, под своим настоящим именем. В подобном поступке отставного адмирала нет ничего необычного. Но заряженный револьвер у него в письменном столе свидетельствует о многом. Вот это-то как раз необычно. Я мог бы вполне обойтись без информации о карьере адмирала Пинестона. А вот и наш сержант вернулся.
Сержант, однако, вернулся не один, а в сопровождении двух мальчиков из дома викария. Их нетерпеливые юные лица горели от любопытства.
– Послушайте, инспектор! – воскликнул Питер. – Разве мы никак не можем помочь? Неужели у вас нет для нас никакого задания? Подумать только, старина Пинестон – и убили именно его!
– А почему вы говорите «именно его»? – поинтересовался инспектор.
– Сам не знаю! – Мальчик покраснел. – Он был весь… ну, настоящий морской волк! Всегда подтянутый и аккуратный! Такой старикан, который глядел на тебя так, будто ты хоть раз забыл обратиться к нему «сэр».
– Придирчивый и строгий?
– Не совсем. Старомодный какой-то.
– И вовсе не строгий он был старикан, – дипломатично вставил Алек.
Инспектор повернулся к Эпплтону:
– Ну, что насчет плаща?
– Сэр, когда вчера вечером адмирал прибыл на ужин, плаща на нем не было.
– Да и не надо, – вставил Питер. – Тут через реку всего ничего, и ты на месте. Зачем ему плащ надевать? Его и на Фицджеральд не было.
– А ничего она была, а? – подхватил Алек. – Вся в белом, прямо как невеста. А вообще-то старовата она, и даже очень.
– Мне надо идти, – произнес Ридж.
– Подождите, инспектор, а как же мы?
Он снисходительно улыбнулся:
– Допустим, вам следует поискать орудие убийства, молодые люди. В ране оно отсутствовало. Возможно, оно где-нибудь на берегу реки…
Он отошел в сторону, улыбаясь. «Это займет их, – подумал инспектор. – К тому же на пользу дела. А вдруг они даже на него наткнутся – случались вещи еще более странные». Пока садился в машину и ехал по направлению к Уинмуту, он напряженно размышлял. С газетой теперь все прояснилось. Адмирал зашел в дом между десятью вечера и полуночью, накинул плащ и сунул в карман вечернюю газету. Потом снова ушел – но вот куда?
Брал ли адмирал лодку? Поплыл ли вверх или вниз по течению на какую-то встречу? Или же пошел пешком в какой-то находящийся недалеко дом? Над всем этим продолжал висеть покров тайны.
Приехав в Уинмут, Ридж остановил машину напротив гостиницы «Лорд Маршал».
«Лорд Маршал» гордился своим духом старины. Вестибюль был темным и узким, и намеревавшийся поселиться в гостинице приезжий поражался тому, что обратиться ему было не к кому. Обычно растерявшийся в полумраке гость обращался к другому постояльцу, который ледяным тоном осаживал вновь прибывшего. На стенах висело несколько забавных картин и навесных аквариумов.
Ридж неплохо ориентировался в «Лорде Маршале». Он пересек вестибюль и постучал в дверь с табличкой «Служебное помещение». Раздался визгливый голос миссис Дэвис, которая разрешила ему войти. При виде его дама сделала глубокий вдох и начала:
– Инспектор Ридж, не так ли? И это хорошо, что я знаю вас в лицо, так же, как и то, что знаю всех в наших краях. И не только в лицо, ведь мы с вами иногда перебрасываемся словечком-другим, хотя мне сдается, что вы не помните. Однако, как я всегда говорю, быть хорошо знакомым с полицией – достоинство сомнительного свойства, и мне так же приятно, что мы по-настоящему раньше не встречались. И вот что я вам скажу, инспектор Ридж, вы не могли поступить мудрее, чем прийти нынче утром прямо ко мне! Вижу, вы новичок в наших краях, прожили у нас всего-то пару лет или три года? Да уж, время бежит. Я так всегда говорю. Не успели поесть, как скоро опять за стол садиться. А ужин я подаю вовремя. Все эти модные клиенты, что прикатывают на машинах в восемь или даже в девять вечера, требуют ужин. Холодные закуски, говорю им, я вам организую, но ужин подают в семь вечера, а потом все могут отправляться по своим делам или еще куда – ведь так приятно прогуляться у залива летним вечерком! И так думает не только молодежь – но даже и люди постарше!
Чувствуя, что воздух в легких на исходе, миссис Дэвис сделала крохотную паузу. Это была веселая, добродушного вида женщина лет пятидесяти, одетая в черный шелк. На ней был золотой медальон и несколько колец. Не дав Риджу и рта раскрыть, она снова принялась тараторить:
– И не надо мне говорить, зачем вы здесь. Это все из-за адмирала Пинестона. Я сама узнала полчаса назад. А потом сказала: «Вот так – сегодня мы есть, а завтра нас нет». Но если и уходить из жизни – то не таким путем, и искренне надеюсь, что это относится к большинству из нас. Его закололи ударом в сердце острым предметом? А если уж рассуждать, то это стилет, вот что я сказала! Один из жутких итальянских кинжалов. В Нью-Йорке их называют макаронниками – итальянцев, я хочу сказать, а не стилеты. И помяните мои слова – вы выясните, что кто бы ни убил адмирала, обязательно побывал в Италии. Естественно, убийца не итальянец – его бы тут же приметили. В дни моей молодости, помнится, они торговали мороженым. Но теперь есть всякие там крупные компании и магазины, доложу я вам. Нет, у нас тут в Уинмуте иностранцев немного, разве что, конечно, американцы. Но их и иностранцами-то назвать нельзя – так, странноватые англичане. А истории, что им лодочники рассказывают – почему, вы думаете, они боятся осуждения, – эти наивные дурачки всё принимают за чистую монету. Однако сдается мне, я отклоняюсь от темы. А тема-то – печальнее некуда, – покачала она головой, но без напускной грусти. – Нельзя сказать, что адмирал был из наших. Он же только с полдесятка раз проезжал через Уинмут. Мы его в лицо едва знали. А племянница его! Вот уж необычная молодая особа! Странные вещи слышала я о ней. А ее молодой человек как раз сейчас у нас и проживает. Приехал вчера вечером поездом, что в восемь тридцать прибывает. А если уж меня спросите, то я отвечу – нет.
