– Возьмем охранника, – сказал Пилипенко с нескрываемой злобой. – А потом и до хозяина доберемся. Помните, важно не только поймать этого парня, что само собой. Главное – еще раз тщательно осмотреть этот чертов дом.
– Зачем Жора застрелил всех этих людей-кукол? – спросил Жаров, чувствуя, как в его душе закипает сильнейшее, неуправляемое возмущение.
– А вот мы у него сейчас спросим, – угрюмо отозвался Пилипенко. – Во всяком случае, ясно, что эти люди-куклы знали, что за ними охотятся, боялись этого, прятались. Картина вырисовывается следующая. Свернув шею Санте и Коту в сапогах, Жора стрелял по людям-куклам, промахнулся, затем преследовал их. Яркие костюмы были слишком хорошо заметны, и они от них избавились, закинув на крышу гаража. Голое человеческое тело почти не видно на фоне земли и листвы. Убегая, они добрались до своего припаркованного «Соболя», выехали на трассу, но дальше не решились, заквартировали в первом попавшемся доме, даже перекрасили машину, вполне справедливо полагая, что не смогут уйти от Власова и его подручного незамеченными.
– Но почему? Как можно отследить машину на трассе? – спросил Минин.
– А ты разве не знаешь, что за бизнес здесь у Власова?
– Маршрутки… Ах, вот оно что!
– Именно! Восемнадцать маршрутных такси на разные города Крыма. Днем и ночью на трассе. Достаточно дать указания шоферам, и серебристый «Соболь» нетрудно засечь. Один звонок и беглецы найдены. Поэтому они и не решались уехать так долго, наконец, додумались перекрасить машину. Но это их как раз и выдало.
– Каким образом?
– Очень просто. Такие мастерские в Ялте можно по пальцам пересчитать, и там у Власова, разумеется, тоже трудятся свои люди.
Доехали, припарковались внизу на Таврической, к дому подошли пешком. Узкое окно справа от двери, окно комнаты охраны, все также мерцало светом мониторов. Пилипенко заглянул сквозь щель в жалюзи.
– Пусто, – прокомментировал он и позвонил в дверь.
Никто не отозвался. Следователь повторил звонок. С минуту оперативники стояли молча, прислушиваясь. Пилипенко взялся за ручку двери и она неожиданно открылась.
Теперь этот дом уже не представлял никакой загадки: все тайные двери были открыты, и силуэт русской печи, который померещился следователю в новогоднюю ночь, как бы растворился среди вполне реальных стен.
Пилипенко сразу направился к лестнице, бригада и понятые, прихваченные по дороге, молча двинулись за ним. Жаров догадался: следователь решил начать обыск с мансарды, с той самой комнаты, куда они проникли нелегально в новогоднюю ночь. Так можно с большей вероятностью определить, что в доме изменилось за эти дни.
Новогодний стол и елка – неодушевленные свидетели несостоявшегося праздника – были убраны. Почему все-таки не состоялся праздник, и кто были его участники? Кто был этот мужчина-Золушка, потерявший тапочку посередине гостиной? В чем был смысл роботов – Буратино и Снеговика, и почему они принадлежали к разным поколениям машин, сделанных, вероятно, с большим интервалом времени?
На сей раз Пилипенко особенно тщательно изучил тайные комнаты. Было ясно, что какая-то мысль озаботила его. Он прошел на балкон и жестом пригласил Жарова за собой.
– Может быть, мы зря отвергли версию, что это тайное убежище хозяина? – спросил следователь.
– Для убежища оно слишком большое. Слишком тут много удобств. Не собирался же он тут прятаться месяцами! – возразил Жаров.
– Но версия о том, что существа жили тут, тоже отпадает. Они бы здесь просто не поместились. Тайная квартира рассчитана на одного человека. Помнишь, на пожарище была лишь одна кровать?
В дверях балкона возник Минин.
– Мы их нашли, – коротко сообщил он.
Хозяин дома лежал в ванне, вода была темно бурой от крови. Одно пулевое отверстие в груди, другое – во лбу. Охранник, вероятно, выбежавший на шум, нашел свою смерть на лестнице, даже не успев вытащить пистолет. Два отверстия в груди, одно – также во лбу.
– Вот и все, – сказа Пилипенко. – Вызывайте труповозку и опечатывайте этот чертов дом.
* * *
В кабинете следователя было сильно накурено. Сам Пилипенко сидел за своим столом, Клюев устроился напротив. Минин сидел на стуле у окна, а Жаров примостился на подоконнике, машинально перелистывая какой-то журнал.
Только что закончили опрос горничной. Девушка, аккуратно уложив две толстые косички на груди, сидела в кресле, и Жаров украдкой любовался ею поверх глянцевых страниц.
– Я могу идти? – спросила она.
– Да посидите… – задумчиво протянул Пилипенко. – Мы так ничего от вас и не добились. Может, все же вспомните что-то.
Действительно. Наташу, так звали горничную, задержали в аэропорту: она в панике пыталась бежать из города, узнав об убийствах, происшедших в доме, где она служила.
– Как вы могли не заметить ничего странного? – с удивлением спросил Минин.
– Я просто делала свою работу. Причем, еще не освоилась. До меня там работала другая девушка, но она уволилась.
– Наша ошибка в том, что мы рассуждали, как максималисты, – сказал Пилипенко. – Скрытые комнаты в доме – это либо тайник, где прятался какой-то человек, либо – убежище для хозяина. А почему бы им не быть одновременно и тем, и другим? В таком случае, колоссальные затраты на такое строительство вполне оправданы. А то, что какой-то человек до недавнего времени жил в доме, что Наташа специально для него готовила самые острые блюда, не вызывает у меня уже никакого сомнения.
– Острые блюда я готовила для охранника, – подала голос Наташа.
– Вы так думали, потому что вас в этом убедили. Наверняка Жора хватал поднос якобы со своей едой, уходил с ним, даже, может быть, кидал в рот какой-нибудь перчик, нахваливая его на ходу… Ведь так?
Наташа молча повела плечами, невольно перераспределив свои великолепные косички на высокой груди.
– А меж тем Жора относил эту пищу тайному жильцу, а сам пробавлялся заказами пиццы и прочего у известной фирмы, чему мы имеем документальное подтверждение.
– Все мертвы, – проговорил Минин. – Мы никогда не узнаем правды.
– Семь трупов, – добавил Жаров. – Точно, как в моем сне. Мне в ту ночь приснились гномы, – пояснил он Минину, вопросительно посмотревшему на него. – Семь дохлых гномиков.
– Трупов все-таки восемь, – неожиданно вставил Пилипенко.
– Как? – удивился Минин.
– Восьмая жертва умерла своей смертью, – Пилипенко взял со стола какую-то бумажку и повел ею перед всеми. – Это ответ из частной клиники в Симферополе. Второго января туда поступил больной, его привез мужчина, по приметам похожий на охранника Жору. Через три дня пациент скончался. Тот, кто оставил нам свою тапочку… Это был даун, доживший до двадцати лет, что для них неординарно. Истинный ребенок по развитию, но обладающий огромной физической силой. Именно у даунов развивается плоскостопие, и именно даунам, по причине притупленности их аппетита, необходима острая пища. Вот для кого готовила третью, особую порцию Наташа… Думаю, мы можем закрыть это дело, – сказал следователь.
– Очередной висяк, – прокомментировал Клюев.
Пилипенко вскинул голову:
– Вовсе нет. Дело закрывается в связи с окончанием расследования.
Все посмотрели на него с удивлением.
– Да, в общих чертах расследование завершено. И оно произошло здесь и только здесь, – сказав так, Пилипенко ткнул себя пальцем в лоб. – У меня есть версия, которая объясняет все. Стыкует все детали происшествий. Все до мельчайших, включая потерянную тапочку и даже оторванный хвост. Поскольку, по теории вероятностей, такое совпадение невозможно, значит, моя версия верна. Между прочим, вы все, также как и я, знаете эти детали. Немного подумать – и в ваших головах сложится точно такая же версия.
Пилипенко замолчал, и вправду давая присутствующим возможность подумать. Жаров мысленно усмехнулся. Все факты налицо, но сложить их вряд ли смог бы кто-нибудь из них. Тайная комната, в которой почему-то жил великовозрастный даун. Люди-куклы, которые, может быть, были сделаны для развлечения дауна. Кто-то убил всех этих кукол, но почему? Чтобы скрыть факт существования дауна? Не слишком ли высокая цена? И кто-то убил самих жителей дома…
