— Я тоже дал ему понять, — сказал де Кок, — что не очень-то верю в эту легенду. Если бы все подобные истории кончались убийством, то у нас стало бы вдвое больше кладбищ и крематориев.
Фледдер рассмеялся.
— Ну а он?
Де Кок печально улыбнулся.
— Рассердился. Сказал, что мое замечание бестактно и твердо стоял на своем: Луиза де Колиньи виновна в убийстве его дочери. Потребовал ее немедленного ареста.
— Немедленного?
— Да. А если я буду тянуть с этим делом, он обратится к представителям юстиции.
Фледдер глубоко втянул в себя воздух.
— Этот тип сошел с ума!
Де Кок медленно покачал головой.
— Да нет, — сказал он. — Напротив, Жан де Турне, судя по всему, очень разумный человек. Я все время задаю себе вопрос: для чего он вторично явился к нам в управление?
Фледдер молчал, уставившись в одну точку.
— В результате всего этого я понял только одно: Жан де Турне знает о существовании Луизы де Колиньи.
— Когда я сопоставил все, что мне было известно до настоящего времени об обоих убийствах и угрозах по телефону Луизе де Колиньи, мне тоже многое показалось странным. Мы в своем расследовании не заметили эту связь. Я спросил Жана де Турне, откуда он знает Луизу де Колиньи, он удивленно посмотрел на меня и сказал: «Вы невнимательно слушали меня… я же рассказал вам о любовной истории моей дочери».
— И тем самым он заткнул вам рот!
Де Кок беспомощно развел руками.
— Нет, этот ответ совсем не удовлетворил меня, — сказал он, — ведь я не поверил в эту любовную историю. Но я не счел возможным расспрашивать его дальше.
— Вы считаете, что Жан де Турне узнал о ее существовании при каких-то иных обстоятельствах?
Де Кок потер свой широкий подбородок.
— Предполагаю, что для этого у меня нет никаких фактов. Очень странно: сегодня в Академической больнице Луиза де Колиньи на мой вопрос, знает ли она Сюзетту де Турне, ответила: «Нет, нет, я ее не знаю. Хотя я где-то слышала это имя». Это соответствует тому, что сказал Поль, он ведь заявил, что узнал имя Сюзетты де Турне со страниц репортажа из полицейского управления. Возможно, что и Луиза прочла этот репортаж, где упоминалось имя Сюзетты де Турне.
Фледдер поморщился.
— Все это дурно пахнет!
— Ты прав, Дик, — согласился де Кок, — это дурно пахнет. Вопрос только в том… откуда исходит этот запах. У меня такое чувство, что пройдет немало времени, пока мы отыщем медвежью берлогу.
Они помолчали, углубившись в свои мысли. Несмотря на то, что приближался самый длинный день в году, за окном было уже совсем темно.
Уличный шум проникал через полуоткрытые рамы. Узкая Вармусстраат была полна народа. Пьяный амстердамец пел с иорданским[1] акцентом печальную песню о любви и смерти. Где-то тявкала собака, молодая проститутка пронзительным голосом сыпала проклятия на голову скупого клиента.
Фледдер повернулся к де Коку.
— Жан де Турне, — сказал он, — пребывает, как он говорит, в твердом убеждении, что Луиза де Колиньи ответственна за смерть его дочери Сюзетты.
— И что же?
— Жан де Турне, как мы установили, является владельцем светло-голубого «мерседеса».
Де Кок улыбнулся.
— И что из этого следует?
— Вы напрямую обвинили его в попытке убийства в Утрехте?
— Да, я это сделал.
Фледдер вскинул вверх руки.
— И что он вам на это сказал?
Де Кок потер мизинцем переносицу. Этот жест означал, что он готовит какой-то сюрприз.
— У Жана де Турне, — сказал он улыбаясь, — твердое алиби. Есть человек, который может засвидетельствовать, что вчера вечером после визита в наше управление он не покидал своей квартиры на Бетховенстраат.
— Кто этот человек?
На лице старого инспектора мелькнула лукавая улыбка.
— Рихард Бернард… отец убитой Стеллы.
На следующее утро, как всегда, с получасовым опозданием де Кок вошел в комнату следователей. Он весело расхохотался, когда по обыкновению кинул шляпу на вешалку и не попал на крючок. Он снял старый плащ, поднял шляпу и проследовал к своему столу.
Фледдер выглянул из-за пишущей машинки.
— У вас предстоит горячий денек!
Старый инспектор недоуменно посмотрел на него.
— Ты о чем?
Фледдер ничего не ответил и только указал рукой куда-то впереди себя.
— Вам нужно явиться к комиссару Бейтендаму. Он полчаса назад вызывал вас. — Фледдер скорчил гримасу. — На вашем месте я бы оделся потеплее, лицо у комиссара было как у крокодила…
Де Кок равнодушно пожал плечами.
— Я плохо спал эту ночь.
Фледдер чуть-чуть отодвинул от себя пишущую машинку.
— Не знаю, что там стряслось, но мне показалось, комиссар чем-то недоволен. Он сказал: «Вся эта возня за моей спиной»…
Де Кок нахмурил брови.
— Возня за его спиной? — удивился инспектор.
— Да, так он выразился.
Де Кок с напряженным лицом пошел к двери.
Выскочив из-за стола, Фледдер догнал его:
— Обещайте мне только одно…
Де Кок обернулся на ходу.
— Что именно?
Молодой следователь положил руку на плечо своего учителя.
— Постарайтесь быть корректным.
Комиссар Бейтендам выпрямился и оперся руками о стол. Его длинное узкое лицо казалось озабоченным.
— Я не приглашаю тебя садиться, де Кок, — торжественно произнес он. — Ты делаешь все, что считаешь нужным. — Он выразительно кашлянул. — Но есть три пункта, по поводу которых я должен сделать свои замечания.
Де Кок слабо улыбнулся.
— Три, комиссар, это много… для простого инспектора… да к тому же за один день.
Комиссар Бейтендам стиснул руки так, что побелели косточки, на его впалых щеках проступили красные пятна.
— Уволь меня от своих глупых шуток! — жестко сказал он. — Сейчас они совершенно неуместны. Я же ведь хочу поговорить с тобой о деле Фледдера.
Де Кок вскинул на него глаза.
— Первый раз слышу, что существует какое-то дело Фледдера, — сказал он.
— Я представил этого молодого человека на повышение, но он, к моему великому сожалению, отказался от должности и я не могу отделаться от мысли, что сделал он это по твоему наущению.
Он помолчал несколько секунд. Его ноздри гневно раздувались.
Де Кок с трудом подавил нараставшую в нем потребность огрызнуться.
— Это было самостоятельное решение Фледдера, — тихим голосом сказал он. — Его смутили возможные последствия этого повышения.
— Какие последствия?
— Это ведь значило бы, что он больше не будет работать со мной. Он согласился бы на повышение, если бы вы позволили ему продолжать работать со мной. — И инспектор одарил начальника одной из своих кротчайших улыбок. — Может быть, вы на этот раз сделаете для него исключение?
К удивлению де Кока, комиссар Бейтендам не отмел с ходу его просьбу и погрузился в какие-то размышления.
— Я должен это как следует взвесить, — сказал он наконец и поспешил переменить тему.
— Вчера вечером ко мне обратился отец погибшей Сюзетты — Жан де Турне, человек в нашем городе известный. Господин де Турне очень недоволен тобой, он считает, что ты недостаточно серьезно отнесся к тому, что он рассказал. Когда он поведал тебе о любовной истории его дочери, которая по-видимому явилась причиной убийства, ты ответил ему… — Комиссар заглянул в листок, лежащий на столе. — «Если бы все подобные истории кончались убийством, у нас стало бы вдовое больше кладбищ и крематориев». — Комиссар бросил быстрый взгляд на де Кока. — Я нахожу подобное замечание неуместным, де Кок.
Седой инспектор спокойно смотрел в лицо своего начальника.
— Вы сказали, что у вас есть ко мне замечания по трем пунктам, — холодно напомнил он. — В чем же состоит третье?
Комиссар Бейтендам вытянул перед собой руки, соединив кончики пальцев.
— Я понял, — медленно произнес он, — что помимо моего задания ты еще выполняешь поручение господина Медхозена, нашего нового советника юстиции, который предложил тебе заняться нераскрытым старым делом.
Де Кок полузакрыл глаза, чувствуя как учащенно бьется сердце и кровь приливает к лицу.
— Интересно, кто вас информировал?
— Это к делу не относится, — оборвал его комиссар. — И тебя это не должно интересовать.
Де Кок мотнул головой.
— Нет, это меня как раз очень интересует, — он изо всех сил старался говорить спокойным ровным голосом. — Господин Медхозен не давал мне никаких поручений, и я за вашей спиной не давал ему никаких обещаний, это какой-то «испорченный телефон». Я догадываюсь, кто поспешил вам об этом доложить — советник юстиции господин Схаапе, которому пришлось оставить этот пост, несмотря на то, что он был особенно дорог вашему сердцу. Советую вам в интересах дела установить такой же тесный контакт с нашим новым советником.
