не исключала этого, – ответила Перова.
– Но кто? – спросила Маслова.
– Или жена, или сын, – ответила Перова. – Понимаю, версия чудовищна, но чем чёрт не шутит!
– Допустим! – сказала Маслова. – А мотив? Предположим, у жены он мог бы быть: ей, А – тупо надоело терпеть закидоны мамы-инвалидки, и, Б – хотелось посчитаться с мужем за уход из семьи. А у сына?
– А – бабуля внука заставляла читать больше, чем нужно, Б – такая же месть отцу за уход, – ответила Перова.
– Неужели можно убить лишь за чтение? – спросила Маслова. – Дикость какая-то!
– А ты сегодня много видишь читающих ребят? – отозвалась Перова. – У них давно вместо книг айфоны и планшеты, а из тридцати трёх букв они знают только три, на которые тебя послать можно будет, если ты спросишь их о том, какую книгу они читают.
– Да уж, это у них здорово получается, – с ухмылкой поддержал Кузьминский.
– Помню, по молодости лет я вела дело одной малолетки, которая убила свою мать за то, что та её затолкала в музыкалку, – поведала Перова. – И ладно бы дело просто ограничивалось просто обучением фортепиано, а то ведь мамаша, желая похвастаться перед гостями успехами дочери, как своими, заставляла её играть ту новинку, которую девчонка учила. А если нет – могла влепить дочери оплеуху и лишить ужина со всеми. Так что о чём мы говорим!
– Оля, – вдруг отозвался Кузьминский. – Вот ты сказала о сыне, и я тут же вспомнил о странном пареньке, про которого мне сказал сосед Светловых.
– В чём его странность? – спросила Перова, заинтересовавшись.
– Да в том, что он был весь какой-то замаскированный, – начал Кузьминский. – В тёплой олимпийке с капюшоном, на лице платок, на глазах тёмные очки… И это в пасмурную, но тёплую погоду!
– Я ничего подобного на Артёме не видела, – сказала Перова, напрягши память. – На нём были черные джинсы и чёрная футболка с черепом и костями крест-накрест. А к чему ты это вспомнил?
– Пока не знаю, – признался Кузьминский. Разговор прервал звонок на мобильник Перовой.
– Да, Лара! – ответила та, взяв трубку. – Тебе плохо? А ты где? В медпункте? Держись, я еду!
– Витя, отвези меня сперва в школу, а после домой, – сказала Перова, повесив трубку. – Там Ларке плохо.
– Да, конечно! – ответил тот и все вышли из кабинета. Дорогой Перова дала задание Кузьминскому и Масловой съездить на «Скорую» и проверить вызов на квартиру Светловой, а ещё съездить к Георгию на работу, поговорить с руководством и коллегами.
– Пожалуй, будет неплохо ещё раз поговорить с матерью Светлова и её соседями, может, они что-то знают, – предложил Кузьминский. Перова не возразила.
– Я на связи, если что-то будет интересное, – сказала она.
***
Прибыв в школу, Перова в сопровождении Марии Макаровны, классного руководителя своей дочери, уже ожидавшей её у входа, буквально долетела до медпункта, где находилась Лариса. Слава богу, ничего такого из ряда вон с девушкой не произошло: просто во время выполнения задания на уроке она упала со своего места с головокружением. Из-за чего это вышло – не ясно, но, увидев эту картину, Мария Макаровна послала Алёну Соловьёву, подружку Ларисы, за медсестрой, а сама попыталась оказать помощь ученице. К счастью, всё кончилось благополучно. Ларису привели в чувство и отвели к врачу, который за ней приглядывал до приезда матери. Увидев мать, Лариса невольно улыбнулась, хотя она чувствовала себя ещё неважно. Но что это, когда ты видишь любимого тобой человека, тем более матери! Кажется, одно её появление исцелит любой твой недуг. Ольга обняла дочь, помогла ей собраться и обе они уехали домой. Дома Ольга заботливо переодела Ларису в ночнушку, и уложила в постель. Хотела напоить её чаем, но Лариса отказалась, сказав матери, что будет спать, и, улегшись на бок, начала тихонько засыпать. Ольга, поцеловав дочь в щёку, тихонько покинула её спальню. Позвонив на работу, Ольга отпросилась у начальства, объяснив всю ситуацию. Слава богу, начальник отдела, полковник Тихомиров, Владимир Олегович, был человеком понимающим, и если кому-то из его сотрудников нужен был день по семейным обстоятельствам – он давал, а то и мог предложить этому работнику помощь, если было нужно. К слову, Ольга также доложила Тихомирову о той работе, которая ведётся её коллективом вместе с ней, и что она держит ситуацию под контролем. Однако она не предполагала, какой сюрприз её ждёт.
Тем временем Кузьминский и Маслова проехали до станции «Скорой помощи», где узнали следующее: действительно, был вызов на квартиру Светловой в четверг, в 17:10, равно как и сегодня вызывали бригаду к той же больной на тот же адрес и на тот же сердечный приступ.
– И сегодня вызов был? – спросил Кузьминский. – А когда?
– В 16:55, – ответила милая диспетчер и тут же окликнула идущего мимо молодого врача. – Лёня, подойди сюда, тут из милиции пришли! – говорит операм. – Вот Лёня Раздуваев, наш врач, он выезжал на тот вызов, в 16:55. Поговорите с ним!
– Это по поводу Светловой? – спросил Раздуваев.
– Её самой, – сказала Маслова. – Как она?
– А никак, – скорбно ответил врач. – Она умерла. Мы её даже до больницы не довезли, хотя пути было минут 20-ть.
– Ясно, – сказала Маслова, чёрная от горя. Кузьминский был не лучше. – А во сколько она умерла?
– В 17:27, – ответил врач, предъявив операм записи.
– Ясно, – сказала Маслова.
– А вы покойной кто? – спросил Раздуваев.
– Неважно, – ответил Кузьминский, и они с Масловой ушли. В машине они доложили Перовой об услышанном.
– Прискорбно, – с печалью ответила та. – Стало быть, она умерла, пока мы её сына допрашивали? Несчастная женщина. И несчастный сын. Как я ему это скажу? Значит так: езжайте по домам (на сегодня дел довольно!), а соседей и школу отложим на завтра и на понедельник. Спокойной ночи.
Получив такие указания, Кузьминский и Маслова поехали по домам.
***
Он, как обычно, сидел в соцсети, набирая очередной пост. И, как всегда, в тексте поста было полно ошибок: «Чортава старуха! Дажэ натом свете неможит успакоеца. Видил её севодня ночью восне: сматрела всё наминя, старая корга, ивсё спрашивала: «зашто ты миня убил? Яжэ хатела, штобы ты просто был умным чилавекам. Ниужэли я вэтам пириттабой винавата?». Нашто я ей отвичяю: «Еслебы ты, старая крыса, здохла сама, кагда нада была, ябы жыл счистай совистью; а типерь пиняй сама насибя!» Есле ана мне ещё пресница – я зброшусь изакна».
Воскресное утро Анна Светлова встретила с неохотой. Впрочем, правильнее было бы сказать, с нежеланием встречать какое-либо утро вообще после пережитой ей трагедии.
