отцу, которая всегда была рада побаловать любимую внучку, если та приезжала в гости. От этого запаха на душе стало как-то теплее, радостнее и хотелось забыть про все рабочие проблемы, сесть за стол, да и уплетать эти блины с вареньем, запивая их свежезаваренным чаем.
– Лара, я дома! – крикнула Перова дочери.
– Я на кухне, мамуль, – отозвалась Лариса. Мать, раздевшись, прошла на кухню.
– Привет, моя птичка! – сказала она дочери, целуя её в щёку. – Как ты?
– Да, слава богу, очухалась. Вот, блинов захотела, и решила напечь. Есть хочешь?
– Умираю с голоду, – призналась Перова Ларисе. – Только переоденусь, и руки помою.
– Ну, и у меня последняя заливка, – сказала Лариса, показывая на остатки квашни в небольшой белой кастрюле.
За ужином дочь поведала матери, как она провела прошедший день: где была, что делала, что видела или слышала… Не то, чтобы Перова требовала от Ларисы ежедневного отчёта, а просто у дочери, начиная с детсадовских времён, всегда была потребность рассказать родителям о новых впечатлениях или новом опыте, и она выкладывала им всё! И порой это было так выразительно и ярко (так как Ларочка могла не только рассказать, но и проиллюстрировать рассказ уморительной гримасой!), что родители катались по полу с невообразимым хохотом, держась за живот.
– Лариса, можно, я спрошу тебя об одной вещи? – спросила Перова, когда дочь рассказала о своих делах. И взгляд, и тон её были такими серьёзными, будто бы она узнала о каком-то весьма нешуточном проступке дочери.
– Спроси! – ответила насторожённо дочь.
– Скажи, если я стану совсем старой, больной и капризной, буду ли я тебе нужна? Не бросишь ли ты меня в доме престарелых или в доме инвалидов? – спросила Перова со слезами на глазах и в голосе, что тотчас взволновало дочь.
– Что ты, мамочка! – залепетала она, обняв мать. – Я тебя не брошу никогда, даже если мне придётся тебя с ложечки кормить, мыть и памперсы тебе менять.
– Спасибо, доченька! – сказала плачущим голосом Перова. – Только не обмани меня, пожалуйста!
– Не обману, любимая моя, – сказала Лариса, глядя матери в глаза. – Честное слово, не обману. – Мать поцеловала дочь в обе щеки и в губы, после чего они вновь обнялись, и сидели так ещё какое-то время. – Мам, а ты к чему задала эти вопросы?
– Я расскажу тебе. Только попозже немного, – сказала Перова, успокоившись.
– Хорошо! – согласилась Лариса, и разговор сменил направление. – Как бы я сейчас хотела, чтобы сейчас было лето!
– Почему? – спросила Перова дочь.
– Очень хочется позагорать и поплавать, – призналась Лариса. Перова невольно улыбнулась.
– Понимаю тебя, Лара. Подожди: в июле у меня отпуск – съездим с тобой к тёте Вале с дядей Васей в Крым. Они нас давно звали, чтобы свой дом показать. Вот там мы и в море накупаемся, и позагораем, и фруктов объедимся до отвала, и нагуляемся везде!
– Хорошо, подождём! – ответила Лариса матери, улыбнувшись, и поцеловав её в губы. – Ну, что же, давай приберём и баюшки пойдём?
– Давай! – сказала Перова.
Прибрав за собой, и помыв посуду, они ушли спать. Завтра, как обычно, для них наступит новый день, наполненный новыми трудностями и заморочками. Расскажет ли Перова Ларисе о деле Артёма Светлова, которое она вела? Думаю, вряд ли. И тут дело не в скромности самой Ольги Алексеевны Перовой; просто Артём – не тот герой, чтобы о нём рассказывать. Но очень хочется верить и надеяться, что Лариса, став взрослым человеком, женой и матерью, не нарушит своего обещания, и не оставит свою мать один на один со старостью и болезнями, равно как и мать не будет сильно мучить дочь своими капризами. Дай им бог обеим счастья!
2013-19гг.
