Из подъезда выносили носилки, простыня на одних пузырилась горбом. Труп парализованного вынули из коляски, ноги у него не разгибались.
Гуров и Станислав приблизились.
Гуров тихим страшным голосом сказал:
— Люди, разойдитесь по домам, у нас тоже нервы, а мы вооружены.
Любопытные шустро убрались, из подъезда вышел Григорий Котов. Гуров впервые увидел, как оперативник курит. Он подошел, глядя в сторону, сказал:
— Не моих, сестренку Насти с дитем. Но виноват я, лопухнулся, меня выследили, проклятого жида. Вы, Лев Иванович, у меня оружие отберите, я способен плохое сотворить.
— Обязательно. Станислав, займись, твоя мысль о госпитале совсем не дурна, — Гуров взял доктора под руку, отвел в сторону. — Знаю, необходимо вскрытие, но ты мужик многоопытный, скажи, что думаешь.
— Всех зарезал один человек, холодный, опытный. Возможно, опасная бритва либо отличной заточки финка. Убийца выше среднего роста, сильный, но не шибко, иначе он бы голову ребенку просто отсек. Полагаю, их было минимум двое, скорее трое, возможно, одна женщина. Тут я лезу на чужую грядку, спрашивай эксперта и оперов, они уже вовсю работают.
Совершенно неожиданно для Гурова из подъезда вышла Мария, подошла к сыщику, ударила ладонями в грудь, ловко отогнала в сторону.
— В съемках перерыв, я прилетела два часа назад. Гриша почему-то сначала позвонил домой, я и приехала. Если ты срочно не возьмешь убийц, прощай навсегда. — Она хотела отойти, но Гуров перехватил ее руку.
— Спасибо, Маша, ты мне здорово помогла.
— А пошел бы ты... супермен. — Мария вырвалась. — Я пошла квартиру убирать, полы мыть. Настя с сынишкой у соседей, у Гриши в комнате кровищи, словно на бойне.
Гуров взял актрису за руку, слегка подвернул кисть, насильно довел до машины, запихнул вовнутрь. Мария обмякла. Гуров сел рядом, достал из бардачка фляжку коньяка и банан, протянул:
— Хлебни, в квартиру сейчас тебя не пустят, там работают. Хлебни, хлебни, поможет.
Мария не хлебнула, выпила половину, отерла рот ладонью, размазала помаду. Гуров повернул зеркало заднего обзора так, чтобы она могла себя видеть. Мария быстро и ловко привела себя в порядок, спросила:
— Знаешь, кто?
— Знаю, кто дал команду, — ответил Гуров и неизвестно кому сказал: Значит, сила смеется над всем? Н-ну, мальчики. Я вам не прокурор и не народный заседатель.
Мария, ненавидевшая убийц, услышав тон Гурова, увидев его побледневшее лицо, почувствовала озноб и вновь приложилась к фляжке, остатки протянула сыщику.
— Спасибо, Маша, мне до окончания данного дела пить нельзя. Пойдем, я взгляну на квартиру, узнаю у ребят, можно ли приступить к уборке.
Естественно, у Толика Агеева на время убийства было железное алиби. Да Гуров и не сомневался, главарь лично в страшном преступлении участия не принимал. В голове сыщика крутилась одна лишь мысль — зачем отморозки пошли на кровавое дело, какую получили выгоду?
Он осмотрел место преступления, познакомился с молодым следователем прокуратуры. Квартиру уже осмотрели эксперты, а следователь ничего нового не сообщил, кроме многозначительного замечания, что следствие будет курировать сам помощник прокурора Драч.
Это для молодого парня Драч был грозой, а для Гурова он являлся старым знакомым, почти приятелем, Федулом Ивановичем, человеком профессиональным, с которым сыщик работал давно.
Как всякий прокурорский чиновник, Федул был изрядным занудой, но работать с ним можно, если не обращать внимания на постоянное брюзжание и высказывания типа: "розыскнику лишь бы схватить да повязать, а доказательства и судебная перспектива дела скорохватов не интересуют".
Сыщик предчувствовал, никого они по убийству не схватят, преступление, несмотря на его кажущуюся спонтанность и необоснованность, тщательно продумано, и выявить в группировке двух-трех конкретных исполнителей практически не реально, а уж собрать доказательства тем более.
С разрешения следователя сыщик разрешил женщинам провести уборку, жена Котова с малым ребенком на руках не может до бесконечности находиться у соседей. И три женщины во главе с Марией, снявшей парадный костюм, натянувшей сатиновые штаны и застиранную майку, босиком, притащили ведра с горячей водой, начали мыть и стирать. Однако сколько ни три, скреби и прибирай, а как тут Настя ночевать станет, неизвестно.
Гуров сидел в машине, ждал и думал: зачем? кому выгодно? с какой целью?
Станислав увез Гришу Котова и на связь не выходил. Если Гришу хотя бы на пару дней госпитализируют, то к лучшему. Но он наверняка не согласится, вернется к Насте и сыну. Чувство вины — страшное чувство, а Гришу, безусловно, выследили, и утечку информации, что опера работают на Главугро, приказал организовать он, полковник Гуров. Где и в чем он ошибся, что так страшно заплатил? Все источники утверждают, что вожак группировки Анатолий Агеев — парень цивилизованный. И на тебе: хотел припугнуть, а получил море крови. Почему? Съездить к Хромому, потолковать? Может, Серега Бестаев подбросит какую мыслишку?
Ясно одно: ошибка совершена, и пока он, сыщик-важняк, не разберется в мотивах убийства, двигаться дальше невозможно. И не потому, что опасно, а потому, что он изначально ошибся в оценке Агеева и его отморозков.
Вернулась Мария, она уже переоделась, от нее пахло не кровью, а французскими духами.
— Решила не оставаться с Настей. И не оттого, что устала, соседки ей ближе, понятнее, я там лишняя. — Она провела ладонью по лицу Гурова, не погладила, крепко провела. — Уверена, ты не держишь на меня зла, я человек эмоциональный.
— Пустое. — Гуров тронул машину. — Заскочим домой, ты будешь распаковываться, я приму душ и вернусь в контору.
Мария закурила и не ответила, после долгой паузы спросила:
— Встречаются немотивированные убийства?
— Сколько угодно, но сегодняшнее не из их числа. Совершенно точно.
— Откуда ты знаешь? — раздраженно спросила Мария.
— Ниоткуда, я просто знаю. Как ты преображаешься в Марию Стюарт? Становишься другим человеком, и все, объяснений нет. Тут и опыт, и техника, и талант, вдохновение, злость... Нет, это очень даже мотивированное убийство.
Нам повезло, убийцы ошиблись, зарезали не тех, кого им заказали.
— Повезло? — Мария чуть не задохнулась. — Ты совсем с ума сбрендил.
— Обязательно. Если работаешь ассенизатором, сколько ни мойся, от тебя все равно дерьмом пахнет.
Гуров припарковался у дома, вспомнил, что дорогой не проверялся, переложил "вальтер" в карман пиджака, вышел из машины, пригляделся к прохожим и потоку машин и впервые в жизни понял, что хочет кого-нибудь убить.
Когда он вышел из душа, было уже начало десятого, сыщик позвонил Петру. Услышав голос генерала, сказал:
— Я сейчас подъеду.
— Где ты был столько времени, черт тебя подери! Шубин не уходит, ждет, — не свойственным ему раздраженным тоном сказал Орлов.
— Так мне сначала к тебе или к нему?
— У Шубина на погонах больше звезд, следует уважать. Я подожду тебя. Лева, ты не забывай, что разговариваешь с первым заместителем министра.
— Еду, буду помнить об этом всю дорогу, а в кабинете — как сложится. Гуров положил трубку, коснулся сухими губами волос Марии. — Запри дверь на засовы, не открывай никому.
— Хорошо. — Мария кивнула и продолжала раскладывать вещи. Видимо, ей необходимо себя занять, не оставаться с увиденным один на один.
Кабинет генерал-полковника, как всегда, поражал размерами и монументальностью мебели. Предшественник Шубина был человек большевистской закваски, старался раздавить человека сразу. Сегодняшний хозяин ничего не тронул, лишь убрал со стены аляповатую картину, оставив только портрет Президента.
Гуров вошел, доложил о прибытии сугубо официально, обращаясь к хозяину по полному званию. У стола для совещаний примостился Орлов, судя по всему, генералу не понравился тон друга, и Петр явился, приготовившись к роли громоотвода.
— Присядьте, Лев Иванович, — Шубин кивнул на место рядом с Орловым. — Я не спрашиваю, где вас столько времени носило, догадываюсь, не цветочки собирали, однако о начальстве забывать не следует.
— Я о вас думаю круглосуточно, но у меня на место преступления жена приехала, со съемок вернулась. Я ждал, пока она квартиру замоет, затем домой отвез, — ответил Гуров, не обращая внимания на недовольное лицо Орлова.
— Вы живете с актрисой, как ее...
— Мария Строева, не как ее, а личность, — перебил Гуров. — Вы сегодня смотрите "Летят журавли", видите Татьяну Самойлову, а кто был в те годы министром, не знаете, да и Генсека, наверное, вспомните с трудом. Они работают в вечность, а мы с вами, извините, приходим и уходим.
Шубин, хоть и партийный функционер в прошлом, был мужиком умным, сдержался, сухо сказал:
— Вы правы, но мы офицеры, мне неприятно выслушивать доклад начальника МУРа в то время, когда инициатором разработки являетесь вы, полковник Главка.
