кожуха с кабеля и приладил бы его голыми руками. В общем, он идет пешком до самой Туолы.
Отцовский пикап – красный «Форд Таунус Транзит» – стоит во дворе. Рядом четыре машины. Из дома слышна музыка и негромкие разговоры. Отец с приятелями что-то отмечают. Обычно они готовят себе какую-нибудь немудреную закуску, что-нибудь простое – мясные полуфабрикаты с макаронами или гамбургеры. Сейчас они играют в карты.
Желудок Таггена сжимается от страха и голода. Хорошо бы перехватить колбасок. Но от пьяного отца лучше держаться подальше, этот урок Тагген давно усвоил. Ему надоело испытывать на себе отцовские воспитательные методы – побои, выворачивание рук и громкие проклятия.
Тагген подходит к пикапу, пробует ручку – заперто. Значит, внутри деньги. Он заглядывает в салон через боковое стекло. На полу лежат завязанные полиэтиленовые пакеты – куча денег.
Тагген поднимается на крыльцо, к входной двери. Никто ничего не слышит. Отцовская куртка висит на вешалке, ключ в правом кармане. Тагген возвращается к машине, но открыть ее не решается и отбегает к дворовому туалету. Там, на полке, – огромная упаковка туалетной бумаги. Тагген берет два рулона, бежит к машине и отпирает ее. Набитые полиэтиленовые пакеты разбросаны по всему полу. Тагген хватает верхний, развязывает. Прячет за пазуху пачки банкнот, запихивает в пакет туалетную бумагу, снова бросает на пол.
И только успевает запереть машину, как входная дверь открывается. Тагген не кричит только потому, что страх перехватывает горло. Он падает на землю и забирается под пикап. Мужчина, шатаясь, спускается по лестнице и ковыляет к туалету. Тагген не видит, кто это. Тойво, судя по габаритам. Он пердит, как лошадь, пересекая двор.
Когда Тойво исчезает в туалете, Тагген запирает машину и бежит к дому. Тойво вышел по-большому – малую нужду парни справляют прямо во дворе. Тагген надеется, что Тойво просидит в туалете долго. Во всяком случае, успевает вернуть ключи в карман отцовской куртки и бежит со всех ног, прижимая руки к низу живота, чтобы купюры не выпали из куртки.
Потом падает на четвереньки. Легким не хватает воздуха. Тагген едва ли осознает, что сделал. Но когда снова поднимается, больше не боится. Он чувствует себя мужчиной. Куртка набита потными пачками банкнот, резинки натирают кожу.
Он спрячет их в надежном месте. Теперь Тагген имеет некоторое представление о том, где искать Ингер Стрём и что ей предложить. Но для начала надо пересчитать деньги.
Неделю спустя ему звонит отец. Тагген завернул купюры в клеенку и закопал в лесу. Теперь он жалеет, что взял их. Отец рассвирепеет, если узнает. Тагген слышал, что они избили парня, которого подозревали в краже денег. Ему приходила мысль бросить купюры в огонь, но он боится даже приблизиться к тому месту в лесу, отмеченному тяжелым камнем. Сможет ли Тагген теперь его сдвинуть и что будет, если его кто-нибудь увидит?
Звонок отца застает его в доме родителей на Пиилиярви.
– Ты починил мопед? – спрашивает сына Франс Меки. – Езжай на перекресток возле Вигганги. Там мы тебя подберем.
– Зачем?
Тагген старается казаться спокойным.
– Много вопросов задаешь, – говорит отец. – Если я говорю «поезжай», надо ехать, а не спрашивать. Понял?
У Таггена не сразу получается положить трубку на рычаг. Они его вычислили. Отец выманивает его из дома, чтобы задать настоящую трепку. Только на этот раз это будет делать не он сам, а его парни…
От боли в животе Тагген перегибается надвое. Но он должен ехать, ведь как ослушаться отца? Отчим не разрешает разъезжать по его двору на мопеде, и Тагген через соседские владения спускается к дороге. Проезжая мимо припаркованного у соседей автомобиля, заглядывает в салон через боковое стекло.
На сиденье лежит пистолет. Ни секунды не сомневаясь, Тагген открывает дверцу и засовывает оружие в карман куртки. Потом едет к перекрестку в Виттанги. Оставляет мопед в канаве. В отцовском «Бьюике» он видит Тойво. Его широкая задница занимает почти все пассажирское сиденье, а глупая голова с белыми волосами упирается в потолок.
За рулем Пессан-Маури, раньше он тоже боксировал в «Северном полюсе». У Пессана-Маури темные глаза, и он имеет привычку разговаривать с людьми, как будто это его собаки: «не пялься так», «подвинься давай». Отец сидит на переднем пассажирском месте. Как только Тагген устраивается в машине, Тойво передает ему фляжку.
– Ну теперь поговорим с Раймо Коскелой, – говорит отец.
Спирт обжигает изнутри. Тагген кладет руку на живот. «Раймо, – думает он. – Значит, они считают, что деньги взял Раймо».
Они едут вдоль реки. За окнами автомобиля тихий летний вечер. Тагген чувствует такое облегчение, что ему чудом удается не разрыдаться.
Машина останавливается в Курккио, и Пессан-Маури идет в дом на краю поселка. Оглядывается, но во дворе нет собаки, которая могла бы залаять. Потом возвращается к машине, так же быстро и бесшумно. Держит в руке ключи от шлагбаума. Далее машина ползет, трясясь по корням и рытвинам. Пессан выруливает на песчаную лесную дорогу. Отец беспокоится за свой «Бьюик».
Раймо Коскела сидит на крыльце дома.
– Где твой парень? – спрашивает отец.
– Бёрье переночует у приятеля, – отвечает Раймо. – Придет утром.
Пессан-Маури быстро и профессионально обыскивает дом и вещи Раймо. Денег нет. Пессан ищет вокруг дома, спускается к берегу, заглядывает под лодку.
– Нужно поговорить. – Отец как ни в чем не бывало протягивает Раймо сигареты. Тот выглядит обеспокоенным, но закуривает. Втискивается между Тойво и Таггеном.
Они возвращаются в поселок, где Хенри Пеккари подбирает их на лодке. Хенри живет на острове посреди реки. Тагген несколько раз встречался с ним в клубе, но Хенри не боксер – просто одно время зависал там с парнями. Хенри покачивается, когда забирается в лодку, и садится возле подвесного мотора. Он выпил больше, чем может показаться на первый взгляд. Приветствует Раймо, не глядя ему в глаза.
Направляясь с ними от реки к дому, Раймо начинает нервничать по-настоящему. Тагген нащупывает в кармане куртки пистолет.
Они разговаривают в большой комнате Хенри. Раймо повторяет, что не брал денег, но отец ему не верит. Раймо вел машину, а ключ только один.
– Получается, я сам их взял? Встал с постели ночью, как лунатик, и обокрал себя, так?
