Леонид Словин - Астраханский вокзал. Повесть и рассказы

— Суждин? Николай? Нам нужно поговорить. Пойдем с нами!

Суждин ни о чем не спросил, положил топор и вышел за калитку. Старуха посмотрела вслед, потом подняла топор и внесла на террасу. Она узнала Денисова, но не показала виду. Кристинин, не оборачиваясь, пошел к машине, за ним так же молча потянулись Суждин и Денисов.

— Тишина такая! — сказал Кристинин, садясь за руль. — Только на санях и ездить!

— Далеко поедем? — спросил Суждин.

— В отделение.

В милицейском доме было все так же тихо и пустынно. Дежурный провел их через полутемный коридор в небольшую, жарко натопленную комнату за деревянной перегородкой. Денисов нервничал. Суждин ждал.

— Вы поговорите здесь, — сказал Кристинин, — я кое о чем спрошу у дежурного.

Секунды потянулись мучительно долго.

— В армии был? — спросил Денисов.

— Был.

— Так… — Он вынул из кармана конверт, в котором носил записи по краже, затем вытащил смятую бумажку — бланк заявления.

Суждин покраснел: издалека он не разобрал, чьей рукой заполнен бланк, но набранные типографским шрифтом слова «Заявление» и «Вещи получил сполна» бросались в глаза.

— Как же это получилось? — спросил Денисов.

Суждин сидел не шелохнувшись.

Вошел Кристинин, переставил стул ближе к Суждину.

— Как же это получилось? — повторил Денисов.

Суждин молчал, но для опытного работника МУРа

молчание это было красноречивым.

— Я не вижу причины, отчего бы вам все не рассказать, — сказал Кристинин, — есть люди, отрицающие очевидные факты, я знал таких, которые этим очень гордились. В тюрьме. А потом в колонии. Это были неумные люди…

При упоминании о колонии Суждин сделал нетерпеливое движение рукой.

— …Бабка мне говорила, что вы интересовались… — Суждин совсем не напоминал прилизанного молодого юнца, изображенного на фотографии, у него было бледное, чуть асимметричное лицо и тоскливые глаза больного. — Так было: я увольнялся с завода. Приехал на вокзал, чтобы положить сумку в автокамеру. На завод ее нести нельзя было — там у меня резцы лежали, штан-гели… А когда сумку сдал, идти было некуда. В отдел кадров — рано. Выпил на вокзале с одним и пошел бродить… Чемодан этот — будь он проклят! — он ведь с полчаса стоял ничейный… Я его в камеру хранения поставил, сначала даже оттуда брать не хотел.

— Зачем были нужны резцы? — спросил Денисов. — Штангели?

Суждин поднял на него тоскливые глаза.

— Я сюда в РТС переходил, тут с инструментами туго.

— За вещи из чемодана много получил?

— Все цело. — Суждин положил руку на грудь. — Ничего себе не взял. Так в чемодане и лежит, увидите! За поленницей, в сарае… Хотел отослать. Думал, адрес в чемодане.

— Наверное, уже все сгнило…

— Напишите сами, — Кристинин пододвинул стопку белой бумаги, — все как есть…

— Чудак, — покачал головой Денисов.

Суждин странно зашмыгал носом, пододвинулся бли-жё к столу. Кристинин с Денисовым вышли в соседнюю комнату.

Кристинин курил, присев на подоконник, Денисов смотрел в окно. Продуктовая палатка напротив отделения милиции закрывалась на обед. Внизу дежурный громко переговаривался по телефону.

— Надо же! — вслух подумал Кристинин. — Среди ста тысяч пассажиров искать одного! Ничего не зная о нем. Да еще больше чем через полгода.

Денисов незаметно перевел дух.

На гулкой лестнице внизу послышались шаги. Потом гулко заскрипели половицы в коридоре.

Вошли двое.

— МУР есть МУР! Зря не приедет! — провозгласил с порога шедший впереди — полный, страдающий одышкой майор. Он словно обращался к большой невидимой аудитории. — Не та фирма! Вот у кого следует учиться! Слышишь, заместитель по оперативной работе?

Второй, неулыбчивый, в штатском, заместитель по оперативной работе, спросил:

— Как вам удалось? Через скупочный магазин? Или оперативные данные?

— Как бы вам сказать? Скорее воспроизведение обстоятельств кражи…

Денисов вернулся в кабинет, где писал объяснение задержанный, взял со стола конверт со своими записями. Суждин на минуту поднял голову, увидел выпавшую карточку.

— А как это к вам попало? — удивился он. — Это мой друг, мы с ним вместе в армии служили!

Денисов смутился.

Между тем в соседней комнате профессиональные работники розыска анализировали метод, каким было раскрыто преступление. Они судили действия сержанта строго, без скидки на неопытность. Денисов старался не прислушиваться к разговору за перегородкой и в то же время не мог не волноваться, как ученик, представивший на суд знатоков первую самостоятельную работу.

31 декабря, 21 час 10 минут

Оттепель началась внезапно, за несколько часов до Нового года. Сначала повалил снег, влажный и рыхлый, потом зачастил дождь. Даже в темноте чувствовался туман, к ночи он еще больше усилился, плотная, опустившаяся сверху завеса застыла метрах в десяти над перроном.

Денисов поднял воротник, на свой излюбленный манер стащил куртку назад, сунул руки в карманы.

По всем платформам Астраханского вокзала шли люди. Наплыв пассажиров продолжался уже несколько дней.

— Граждане пассажиры! От первой платформы шестого пути отправится электропоезд… — Конец сообщения Денисов не расслышал.

Выход к перронам мгновенно оказался запруженным людьми. Они быстро двигались Денисову навстречу — встревоженный муравейник, заполнивший границы платформы.

Впереди бежал человек с квадратным стеклом для аквариума. Денисов взял в сторону, с полсекунды помедлил, пропуская женщину, листавшую на ходу расписание поездов, потом внезапно, рывком, продвинулся на несколько метров вперед. Вплотную за женщиной шли двое — парень в пальто с шалевым воротником и девушка. Сделав сложный поворот, Денисов прошел между ними.

Пробираясь сквозь толпу, он мысленно отделял встречных друг от друга и привычно индивидуализировал. Пассажиры, с которыми на платформе произошла бы беда, могли рассчитывать на неожиданную энергичную поддержку инспектора уголовного розыска.

Ближе к вокзалу толпа заметно редела.

Денисову предстояло обогнуть высокого моряка, младшего лейтенанта, пройти метров тридцать по диагонали, затем плавно повернуть к маленькой незаметной справочной. Это уже не было трудным — впереди освобождали дорогу: отъезжающие как бы признали его право двигаться против течения. Внезапное чувство заставило Денисова обернуться, посмотреть младшему лейтенанту вслед: морская фуражка, полоска кашне над шинелью… Неясный черный мазок с секунду продержался еще в зрительной памяти.

Временная потеря курса не прошла бесследно. Сбоку на Денисова наскочил бородач с авоськой, полной журналов. Увернувшись от бородача, он столкнулся со стариком железнодорожником.

— Тесновато, товарищ начальник? — Старшина у входа в центральный зал вытянулся с тяжеловесной щеголеватостью старослужащего, слегка прижал жестко выставленные по сторонам локти.

С возвышения ему был хорошо виден сложный фарватер дежурного инспектора розыска.

— Людей много, — ответил Денисов, обеими руками встряхнул на себе куртку. — Я буду на антресолях.

— Понятно. — Старшина поправил висевший на груди миниатюрный микрофон.

Едва войдя в зал, Денисов снова понял: такого количества отъезжающих Астраханский вокзал еще не знал. Диваны, кресла, боковые проходы были заняты. Огромный зал напоминал стадион, только места для зрителей находились посредине арены.

Завеса тумана по ту сторону стеклянных панелей висела по-прежнему низко, о том, чтобы увидеть привычную бегущую неоновую строчку уличного катехизиса: «Пользуйтесь услугами железнодорожного транспорта», не могло быть и речи.

Громадное электрическое табло показывало 21.15.

Денисов стянул с головы мокрую шапку, прошел к двери, скрытой стойками касс, и винтовой лестницей поднялся на антресоли. Гул центрального зала слышался здесь глуше — казалось, совсем близко, не прекращаясь ни на минуту, шумит по деревьям светлый весенний ливень.

«Чем меня заинтересовал этот моряк на платформе?» — неожиданно подумал Денисов. Давно — после демобилизации — он везде по привычке обращал внимание на моряков — искал «своих». Потом это прошло. — «Может, кого-то напомнил? Но кого? Лица я его не видел, фигуру тоже как следует не разглядел…»

Пока Денисов отсутствовал, картину беспокойного ожидания внизу сменила картина великого исхода. Дежурные по посадке открыли двери на перрон, со всех сторон к ним устремились отъезжающие.

— Граждане пассажиры, — с опозданием сообщила дикторша, — объявляется посадка на дополнительный скорый поезд Москва — Астрахань…

Течение, начало которого проследить было трудно, крепло, в середине зала огибало приподнятую над полом площадку, где стояли кресла, и направлялось к дверям.