— Хорошо. Действуйте! Когда явится Сайко, прошу с ним ко мне.
Сайко вернулся в первом часу. Он побывал у прокурора, затем поехали с матерью убитой Наташи к ней домой. Та заверила, что у дочки была маникюрная пилка. Наташа носила ее либо в сумке, либо прятала в ящичек трюмо.
Дома пилки не оказалось. Они прошли в галантерейный магазин. В продаже были маникюрные пилки двух сортов. Одну из них, с острым концом, Валентина Васильевна узнала. Именно такая была у дочери. Пилка оказалась полтавской.
Когда Нетребо и Сайко вошли к Седых, тот разговаривал по телефону. Жестом указал им на стулья, чтобы сели:
— Все! Согласен. Займемся вашим делом через пару часов.
Достав сигареты, Седых протянул пачку Нетребо, прикурил и, глядя на пошмыгивающего Сайко, тихо спросил:
— Чем же нас обрадует Иван Карпович?
Сайко по-солдатски вскочил и доложил о сегодняшнем дне.
— Понятно, — протянул Седых. — И какой делаете вывод?
— Вывод, товарищ подполковник, вы уже сделали сами: приказали взять санкцию на арест Рядно.
— Ах, вот как? — невольно улыбнулся Николай Алексеевич. — На то были соображения. Значит, Рядно убийца? Зачем тогда заказали Саратов, лейтенант?
— Я не знал вашего мнения, — чистосердечно признался Иван.
— Плохо, — Седых резко встал. — Распоряжение я дал совсем по другой причине. Рядно — не убийца!
— Как?! — изумился Сайко.
Нетребо промолчал.
— И это прежде всего доказывает пилка. — Николай Алексеевич поднял над головой недавнюю покупку Сайко.
— Но Измайлова могла обработать ею ногти перед тем, как пошла в кино, — возразил Сайко.
— А пыльца обнаружена в крови. Что, она еще раз их обрабатывала после того, как ей всадили нож? И куда девалась ее пилка? Не ею ли набивали под ногти кровь? И тут еще всплывает второй ваш промах. — Седых выдвинул ящик стола, достал черный бумажный пакет и вытряхнул на стол фотографии. — Вам знакомы эти фото?
— Безусловно, — тихо выдавил Сайко.
— Тщательно их изучили?
— Думаю, да, — за двоих ответил Сайко.
— Скажите, Сайко, на какой щеке у Рядно обнаружены царапины?
— На правой.
— А на какой руке убитой его кровь под ногтями?
— Тоже на правой, — машинально ответил Иван. Нетребо внезапно вспыхнул и от досады постучал себя пальцем по лбу.
— Дошло? — Седых вышел из-за стола и прошелся по кабинету.
— Так точно! — воскликнул Сайко. — Балда я, товарищ подполковник! У Рядно поцарапана правая щека. Так? Представим борьбу. Допустим, убийца Рядно. Она под ним на спине. В борьбе ей удалось высвободить правую руку и расцарапать ему щеку. Какую? Конечно, левую, которая напротив правой щеки.
— Правильно. Правой рукой Наташа поцарапала бы левую щеку. Но было, видимо, так. Измайловой удалось высвободить левую руку. Ею она и оцарапала его правую щеку. Убийца сообразил, что под ногтями ее левой руки его кровь. Отрезает эту кисть и решает свалить убийство на Рядно, зная, что Измайлова с ним связана. И еще один ход: лезет в ее сумку и оставляет внутри мазки крови. Дескать, искал там деньги. Вместе с отрезанной кистью руки, на которой были драгоценности, это выглядит как убийство с целью грабежа. Теперь о маникюрной пилке. Они едут к Рядно: надо добыть его кровь. Вот когда баба Саня увидела «Волгу» и услышала слово «прилить».
— Точно, — шмыгнул носом Сайко. — А я дурак…
Седых перебил:
— Как видите, Рядно на допросе не соврал. Его «шлифонули» и стукнули по носу. Но в спешке допущена грубая ошибка. Убийца поцарапал Борису не левую, а правую щеку. А пилка оказалась мягкой, с браком. Когда заталкивал ею под ногти убитой кровь Рядно, оставила пыльцу.
— Все ясно! — ответил Сайко. — Теперь понятно, почему «Волга» еще раз ночью приехала к Рядно. Привезли снятые с отрезанной руки драгоценности. А Рядно, пьяный, крепко спал. Воспользовались этим и приложили колечко к его пальчикам.
— Вот так, следопыты! — заключил Седых.
Сайко посмотрел на часы.
— Скоро два, товарищ подполковник. Должны давать Саратов.
— Думаю, что показания свидетельницы из Саратова явятся доказательством алиби для Рядно, — сказал Седых. — Но пусть он посидит. Преступники хотели нас запутать. Пусть считают, что фокус удался. Выпусти сейчас Рядно, они поймут, что затея провалилась, и могут «смазать пятки». Все?.. Тогда свободны, Сайко! А вы, Нетребо, останьтесь.
Сайко вышел.
— Ну, уважаемый Виктор Ильич, где сегодня ночевал?
— Здесь.
— Дома места уже нет?
— Не хотелось на ночь глядя туда топать.
— Не одобряю, Ильич! — хмуро сказал Седых.
Нетребо промолчал.
Зазвонил телефон.
— Седых слушает. Что?.. Вы не мудрите, Сергей Петрович! Вам опыта не занимать. Хорошо! Если уж припечет, — Седых нервно положил трубку. — Видал?.. Решение боится принять. — Закурил. — Словом, так, капитан Нетребо. Я крайне недоволен ходом расследования по делу Измайловой. Сегодня шестнадцатое. Уже неделю топчетесь на месте. Преступники бросили приманку, и вы клюнули. Могу простить промах Сайко. Он неопытен. Но вам?.. — Седых посмотрел в окно. — Пойми правильно, Ильич, мне не безразлично твое состояние. Скажи честно: ты готов вести дальше дело?
— Так точно, — отозвался Нетребо.
— Тогда, Ильич, не дури и берись за ум. Таких ошибок больше не прощу.
Когда Нетребо вернулся в свой кабинет, Сайко разговаривал с Саратовом. Потом положил трубку и доложил:
— Прав Седых. У Рядно алиби. Спутал бабку Саню с сестрой Евдокией. Молодец бабуля. Вспомнила тот вечер. Ох, и кляла Рядно. — Потом посмотрел Нетребо в глаза: — Попало?
— Взбучка что тучка. Тучку ветром пронесет, взбучка мохом порастет, — попытался отшутиться Нетребо. — Давай лучше делом займемся, Ваня! — Он достал лист бумаги. — Садись! План дальнейших действий будем отрабатывать. Так… Первое: еще раз побеседовать с Рядно. Раз преступник на него навел… Словом, пусть назовет всех знакомых. Второе: связаться с ГАИ. Не в курсе, как у них дела по поиску «Волги» с отметиной?
— Плохо, — буркнул Сайко. — Государственные «Волги» города и области проверены все. Может, залетная?
— Ну, это вряд ли. Гнать машину за тысячу верст, чтоб кого-то ограбить?.. А вот частников надо проверить. Осенью многие на прикол машины ставят. Посоветуйся с ГАИ, как лучше это сделать. Третье, — Виктор Ильич покрутил ручку у губ. — Преступник должен иметь следы царапин на правой щеке. Надо будет порыться в делах бывших уголовников. Особенно взять на мушку тех, что могут пойти на мокрое.
— Будь так, Ильич! Вот что еще, — увлеченно подключился Иван. — Один из преступников имеет мягкий тенор, как выразилась учительница.
Они просидели еще с полчаса. Искали новые варианты. Наконец Нетребо откинулся на спинку стула, достал папиросы и закурил.
— Устал? — заботливо спросил Сайко. — Кстати, во сколько ты вчера домой вернулся?
— Я вообще дома не ночевал.
— Как? — вырвалось у Ивана.
— Молча, — огрызнулся Нетребо.
— Твоя вчера звонила. Беспокоилась, где ты.
— Звонила? — изменился в лице Нетребо. — Что спрашивала?
— Мать с нею говорила.
Виктор Ильич жадно затянулся.
— Ладно, по коням. Ты, Ваня, жми в ГАИ, а я займусь Рядно. Заскочи вечерком к Измайловой. Девять дней сегодня. Думаю, тебя там оставят. Послушай. Может быть, кто-то что-то… И оставь мне пленку допроса Рядно.
Иван вышел на улицу. Вместе с сумерками наползал туман.
Ложный след. Все сначала.
В камере тускло светила матовая лампочка. Рядно лежал на топчане. Лязгнул замок. Борис сел.
Вошел Нетребо. Борис демонстративно лег.
— Здравствуй, Рядно! Ты что так гостей встречаешь?
— Гости в дом приходят, — отрубил Борис и вскочил: — Ты хоть документ представь на мой арест. Я законы…
— Знаешь, знаешь, Борис! — прервал Виктор Ильич и полез в папку. — Вот тебе постановление.
— Да ты что?.. — процедил Рядно. — Ладно, тот сосунок. Ему плевать, кого сунуть в каталажку. А ты же меня знаешь…
Нетребо подсел на топчан.
— Зря на лейтенанта Сайко нападаешь. Он хоть и прижал тебя, но до Саратова добрался, чтобы алиби тебе было. Ты вот не догадался, что мог бабку Саню с ее сестрой спутать.
Рядно широко улыбнулся:
— Так, выходит… Извини, начальник! Виктор Ильич! — Вдруг он вспомнил о санкции на арест: — Постой, Виктор Ильич! Раз оправдан — выпускай меня.
— А самогон гнал?
— Погоди, я серьезно.
— Посидишь за самогон! — отрубил Нетребо.
— Значит, за самогон? А не врешь? Если за самогон, то и посижу. Только лучше, — заговорил он запальчиво, — выпусти меня, начальник! Я тех гадов, что угрохали Наташку, раньше вас найду.
— Ну, выпустим тебя. А дальше? Убийца смотает удочки: раз ты на воле, значит, затея лопнула. И опасно: тебя знают. Подумают: вдруг наведешь?
