Ознакомительная версия.
Ирина уже успокоилась окончательно, но сегодня утром позвонила опять Валентина Денисовна и сказала, что было бы, наверное, неплохо, если бы Ирочка приехала к ним в Новороссийск. Просто отдохнуть немного, да и вообще для порядка. Ох, как хорошо знала Ирина это уклончивое — для порядка! Опять Шурик начал какие-нибудь коники выкидывать. Словом, договорились, что Ирина позвонит вечерком, попозже, чтоб застать Сашку, но с ним не разговаривать, ему все передаст сама тетка. Поняла Ирина, что тетка решила наверняка позаботиться о Шуркиной нравственности. Ну что ж, значит, так тому и быть.
Ирина позвонила и сообщила, что прилетает на следующий день. А напрягать Шурку не надо, сама доберется, она примерно помнит эту улицу Гвардейцев, есть и такси, в конце концов.
Теперь осталось немногое: достать билет. Она надеялась, что трудностей в этом вопросе не будет. Но что делать с Васькой? Оставлять одного нельзя. Хоть и девять лет парню и хочет выглядеть самостоятельным мужчиной, но характер неуравновешенный, взбалмошный. Ирина хотела оставить его с Катей, которая работала медсестрой в том самом госпитале, где лечили Шурку. В принципе договорились, что Ирина сама привезет к Кате Ваську — на два-три дня, не больше. А сама улетит. И теперь надо было еще уговаривать Ваську!..
Ирина чувствовала, что сохранять олимпийское спокойствие и разговаривать с мальчиком вежливым, почти просительным тоном она больше не может. Оставалось приказать, сославшись на волю его отца. Ох, как же все эти психологические эксперименты по реабилитации ребенка, пришедшего из детского дома, уже острой костью сидят у нее в горле! Но она терпеливо рассказывала Ваське, зачем она срочно летит в Новороссийск, убеждала, что это ненадолго, что вскоре они вернутся все вместе, и его папа тоже… Как терпения только хватало! Но, кажется, убедила. Он пообещал слушаться тетю Катю. И это был уже подвиг с его стороны. Или со стороны Ирины? Она и сама сомневалась уже в своих силах и способностях.
И пришло утро… Надо было ехать к Кате, к черту на кулички, в Медведково, а потом мчаться в Домодедово, в аэропорт. И все время держать в курсе Меркулова, который пообещал в случае неожиданных трудностей включить свои связи. Он, кстати, обрадовался, когда узнал о планах Ирины. Видно, тоже что-то знал, но молчал. И Антон, наверное, знает. Но все молчат, ничего ей не говорят — прямо какая-то круговая порука. Ничего, решила Ирина, уж она прилетит и постарается навести порядок. Ну а о том, что все ее планы и замыслы отдают авантюрой, грешат непродуманностью, что разговаривать с Турецким в приказном порядке у нее никогда, за все пятнадцать лет их совместной жизни не получалось, — об этом она как-то не задумалась. Возможно, просто не до того было.
Между прочим, она одна-единственная знала, как уговорить мужа принять мудрое и справедливое решение. Надо просто заставить его поверить в то, что это его собственные мысли. Здесь и крылась единственная трудность — суметь убедить…
Катя ждала их. Васька сам сложил дома свой рюкзачок, собрал все необходимое, словно для дальнего путешествия. Он вообще вел себя странно послушно, но Ирина, поглощенная своим отлетом, считала, что ее усилия наконец-то увенчались успехом и в мальчике, кажется, проявилась наконец почти взрослая ответственность.
Если бы она знала, как ошибалась! Но в этом ей еще предстояло убедиться…
Катя и слушать ничего не хотела, у нее был отгул в больнице, и она усадила подругу с Васькой пить чай со сладкими пирогами, печь которые была большой мастерицей. Естественно, сам по себе затеялся и разговор. Все о том же, о мужиках, будь они неладны. Но и без них — никуда. Ваське тема была неинтересна, скучна, и он ушел в другую комнату, где устроился поудобнее и достал свой ноутбук, подаренный ему, кстати, дядей Сашей. Хорошая штука, полезная, Васька смело обращался с компьютером, не в пример тем же дяде Саше и папе. Взрослые — что они понимали в технике?.. Но уши Васькины, как два локатора, как натуральная РЛС, засекающая невидимые космические объекты, были точно настроены на соседнюю комнату, где тетя Ира с тетей Катей обменивались своими мнениями по поводу «этих распроклятых мужиков». Подруги, женщины, — понимал Васька, — и все этим сказано…
— Ну и что ты сама-то думаешь теперь по этому поводу? — прозвучал простенький вопрос Кати, и Васькины уши автоматически «навострились».
— Что я могу тебе сказать?.. — это тетя Ира. — Были у меня моменты, понимаешь? Так тяжело, что… А потом, это же длится не первый год, я испугалась, что стала привыкать, понимаешь?
— Еще как! Уж на что иной раз все просто, вроде и отношений никаких, — я о серьезном, а как услышу, убила бы не задумываясь.
— Ну да, все они «сво»! Насмотрелась ты, подруга… меньше в ящик заглядывай, ничего путного.
— Да знаю, и некогда мне. То одно, то другое… Посмотришь — душу отвести, а там все про то же, жуть берет. Мало у меня в клинике крови…
— Но у тебя же, я помню тот наш разговор, в клинике твоей, были некоторые планы. Отчего ж не взялась за дело?
— Сказала б я тебе, подружка дорогая… Когда? Если с одной стороны — этот шалопай, за которым особый присмотр необходим, а это не с моим временем, да и работу бросать я не могу, если других перспектив не вижу, а с другой… Ну когда мне? Пойми же! Он же там!
— Ну, насчет «там» это — явное преувеличение.
Васька сообразил, что тетя Ира чем-то смущена, не дурак же, понимает, что шалопай — это тетя Катя про него сказала. И чего они все темнят? Понятно же, что речь о папе. Тетя Катя в него влюблена, как кошка. Так говорили в детдоме про повариху Нюрку, которая бегала к дворнику дяде Коле. А они, мальчишки, видели и свистели ей вслед, пугая. Интересно!.. Но тетя Катя Ваське была в общем безразлична. Она напоминала сразу всех детдомовских теток, вместе взятых. Громкая, сердитая, приказывать любит. И живет она тоже далеко от центра, неудобно. Переселяться сюда не хотелось бы. А тетя Ира — совсем другое дело. Она — добрая, отзывчивая. Ну, в смысле, стоит Ваське попросить сходить куда-нибудь, в тот же зоопарк, как она сразу хорошо отзывается. И на мороженое не скупится, хотя и предупреждает теть Катиным голосом, чтоб ел медленнее, горло не простудил. И покупает, чего Васька ни попросит, но только каждый раз учить начинает, а это — неприятно, хотя ради подарков пережить можно. И вообще, в их доме интересно. А если уж выбирать жену для папы, то обязательно только тетю Иру. Да, прямой смысл! Зачем ездить куда-то на край земли, в засратую, как папа говорит, «двушку», когда на Фрунзенской набережной у тети Иры и комната для него отдельная, и забота постоянная, и кормят вволю — ничего самому готовить не надо. И в школу совсем близко, а тетя Ира все равно его на машине встречает и провожает. Куда еще! Очень удобно. Это если посмотреть реально и конкретно. Так что, если бы Ваську поставили перед выбором: кто нужен папе и на ком ему жениться, никаких сомнений, только на тете Ире… Правда, было и одно неудобство. Дядя Саша. Он, конечно, хозяин квартиры и так, запросто, ее не отдаст. Но, как пишут в интернетных объявлениях, возможны варианты. Например, дядя Саша вполне мог бы переселиться в «двушку», одному много не надо. А они с папой и тетей Ирой зажили бы втроем. И опять же, если Нинка вернется, а это еще когда будет, она тоже может к дяде Саше переехать, есть вторая комната. Только она не вернется. Если бы Васька попал в Англию, как она, он бы ни за что не вернулся сюда. Чего он тут не видел? Неинтересно…
В общем, окончательно решил для себя Васька, кажется, придется решать этот важный вопрос ему самому. И по-мужски… Должны ведь они понять, что раз занимаются с ним рела… релабилитацией, то и выслушать обязаны, потому что он тоже гражданин и права имеет… Свободные…
А на кухне тянулся свой негромкий разговор, но он уже был Ваське, принявшему свое решение, неинтересен.
— Так вы с ним даже и не поговорили? По душам-то? — спросила Ирина. — Не понимаю, чего ты тянешь? Ведь найдется скороспелка какая-нибудь и уведет, обязательно уведет такого мужчину!
— А чего говорить? Нравится он мне, конечно. Но… это же объяснять…
— Ну так и бери его себе поскорей, не жди милости от природы!
— Да я ж и говорю, пока он в клинику шлялся, к твоему, могла бы, сколько уж раз подходило к тому, да как-то стеснялась… Но теперь он — далеко. А с тобой все время рядом. И чего мне делать? Я ж видела его глаза, когда он на тебя смотрит. Ох, подруга, с огнем играешь!
— Да вот, кажется, и доигралась, хотя ничего серьезного, можешь мне поверить, не было и быть не могло. Просто иногда наплывает такое — хочется голову на плечо положить, всплакнуть, что ли. Нос потереть об родное плечо. Так хочется! А к Шурке иной раз и подступаться опасно, он же не отошел еще. Ни от болезней, ни от обид, все-таки они по-свински с ним поступили…
— Но ведь ты сама понимаешь, что в его состоянии серьезные дела решать нельзя! Никакие врачи не допустят! Это же — о здоровье речь. А у следователей, я от Антона слышала, сплошные умственные и физические перегрузки, эксцессы разные — драки, стрельба. Опасно же!
Ознакомительная версия.
