Берден никогда не увлекался поэзией. Редко вообще читал что-то. Но как бывает у большинства нечитающих людей, у него была превосходная память, и иногда он запоминал то, что цитировал ему Уэксфорд. И он, к своему изумлению, пробормотал:
— «Руины навели меня на мысль, что время унесет мою любовь…»
Он понятия не имел, кто сказал такое, но кто бы ни был этот человек, он хорошо знал, о чем говорил. Майк обогнул дом. С тыльной стороны входа не имелось, попасть в дом можно было только с фасадной его части, пробравшись через то, что когда-то являлось итальянским садом.
Справа и слева простирался заброшенный парк. Кому он принадлежал? Почему никто не ухаживает за ним? Берден не знал ответов, знал только, что это была безмолвная и красивая глушь, где росли высокие буйные травы и деревья, творцом которых являлся человек, а не природа. Кедры, и падубы, и высокие стройные гинкго — декоративные китайские деревья, гордые стволы которых с еще более гордыми ветвями поднимались из чужой земли. Всеобщее запустение выглядело ужасно печальным, потому что все вокруг должно было быть ухоженным, создавалось для того, чтобы быть ухоженным, но тех, кто следил за всем этим, унесло всесокрушающее время. Он отвел в сторону ветки и вышел к несравненно более красивой фасадной стороне Солтрем-Хаус.
Фасад здания венчал огромный фронтон с классическим орнаментом, а под ним, над парадной дверью, вертикально располагались солнечные часы небесно-голубого цвета с золотыми цифрами, которые были поцарапаны ветрами и дождями, по уцелели. С того места, где он стоял, Берден видел сквозь остатки стен куски неба, такого же голубого, как солнечные часы.
Уже много лет попасть в итальянский сад или дом нельзя было иначе, нежели перебраться через изгородь. Берден преодолел пятифутовую стену из разрушенных камней и пролез в щель, сквозь которую высовывались усики ежевики и брионии.
Он никогда не видел здесь бьющих фонтанов, по знал, что когда-то они здесь были. Двенадцать лет назад, когда он с Джин впервые забрался так далеко в сад, по обеим сторонам от заросшей дорожки стояли две бронзовые фигуры, высоко держащие вазы. Но наведавшиеся сюда с тех пор вандалы свалили статуи с их постаментов, видимо заинтересовавшись свинцовыми трубами фонтана.
Одна скульптура изображала мальчика, другая — девочку в топком одеянии. Мальчик исчез, а девочка лежала в траве, и серые стебли растения с длинными листьями и желтыми цветами пробились между ее рукой и бедром. Берден наклонился и поднял статую. Она была разбита и наполовину разъедена краской, а земля под ней оказалась совершенно голой — странный кусок оголенной земли, имеющий неприятные очертания человеческого тела.
Он отодвинул кучу металла, которая когда-то была фонтаном, и взобрался по сломанным ступеням, которые вели к двери дома. Но как только Берден оказался за порогом дома, в том месте, где когда-то пришедшие гости передавали свою одежду слугам, он увидел, что здесь невозможно было спрятать никакого тела, даже маленького тельца пятилетнего ребенка.
Потому что всё в Солтрем-Хаус — шкафы, двери, лестница, даже перегородки на огромном их протяжении — исчезло. Не осталось почти ничего того, что было творением человеческих рук. Правда, высокие и какие-то зловещие стены дома парили над ним, но даже эти стены, когда-то расписанные и украшенные фресками, оказались везде увиты плющом и укрывали от ветра молодую густую лесную поросль. Молодые деревца бузины и дуба, березы и бука пробивались сквозь сильно обожженную почву, и некоторые из них и сами сейчас соперничали высотой со стенами. Берден смотрел под йоги, на заросли, которые легко шевелил врывающийся в оконные проемы бриз. Он видел корни этих деревьев, а также то, что под ними ничего не лежало.
Он пристально все оглядел и отвернулся. Потом снова спустился по ступенькам в итальянский сад, вспомнив с внезапной острой болью, как они однажды перекусывали на этом самом месте, и Пат, маленькая тогда, лет шести, спросила его, почему он не может заставить фонтаны забить. Потому что они сломаны. Потому что в них нет воды, ответил Берден. Он никогда не вспоминал об этом, никогда не думал об этом до сих пор.
Но фонтаны когда-то били. Откуда в них поступала вода? Ясно, что не из водопровода, если водопровод вообще когда-то был в Солтрем-Хаус. Для этой цели, для фонтанов и других декоративных водных сооружений, всегда использовали резервуары. И даже если здесь и имелся водопровод в те времена, когда сгорел дом, его наверняка не существовало в те годы, когда строились эти фонтаны, в XVII или каком-то там еще веке.
Следовательно, воду должны были где-то хранить. Вердена охватила нервная дрожь. Это была Глупая идея, сказал он самому себе. Фантастичная. Поисковые группы обыскали здесь все дважды. Должна же была хоть одному из этих людей прийти в голову подобная мысль? «Нет, если они не знали это место так хорошо, как я», — подумал он. Если они не знали, что статуя была когда-то фонтаном.
Берден знал, что не успокоится и не найдет себе места, если уйдет сейчас. Он поспешно опустился на колени в зарослях травы и ежевики. Резервуары, если здесь имелись резервуары, наверняка находились не тут, возле дома, а вблизи цоколей фонтанов.
Во-первых, эти цоколи было трудно отыскать. Берден срезал перочинным ножом ветку бузины и очистил ее от боковых побегов. Потом начал раскидывать сухую поросль. Кое-где она оказалась так запутана, что ее вроде бы невозможно было сдвинуть с места, и он почти решил, что эта задача невыполнима, как вдруг его палка ударилась обо что-то металлическое, и раздался глухой звон. Работая теперь голыми руками, он вырвал сначала плющ, а за ним цепкое, поросшее вереском растение и увидел бронзовый диск с отверстием посередине. Берден закрыл глаза, мысленно возвращаясь в прошлое, и припомнил, что мальчик стоял здесь, а девочка точно так же — по другую сторону дорожки.
Где же мог быть резервуар? Наверняка не между цоколем и дорожкой, а с другой стороны. Берден снова начал орудовать палкой. Дождей не было недели две или три, и земля под зарослями сорняков оказалась твердой как камень. Пытаясь нащупать что-то ногами, он медленно, шаркая, продвигался вдоль узкого прохода, который расчищал себе палкой.
Он все время смотрел под ноги, но тем не менее споткнулся, задев носком левой ноги ребро какого-то камня или ступеньки. С помощью палки он нащупал это ребро и потом прямоугольное очертание. Он присел на корточки и стал работать руками, пока заросли не поредели и не обнажился большой кусок шифера, размером и формой напоминающий могильную плиту. Это был, как он и предполагал, резервуар. Может быть, удастся поднять эту плиту? Майк попытался. Кусок поддался легко, прежде чем он успел собраться с духом, чтобы не получить шок от того, что могло оказаться внутри.
Резервуар был пуст. Полвека без воды, подумал Берден. Ни пауки, ни мокрицы не смогли проникнуть сквозь его каменную твердь.
А разве не должно быть еще одного? Другого резервуара для наполнения фонтана, с противоположной стороны? Никакого труда не составит найти его. Берден перешел на другую сторону и очистил вторую плиту. Интересно, это только его воображение или на этом месте никогда ничего не росло? Тем не менее, здесь не было густых зарослей ежевики, только мягкая сочная трава, которая полностью погибает зимой. Плита выглядела точно так же, как и первая, серебристо-черная, местами позеленевшая от лишайника.
Пораненные пальцы Вердена кровоточили. Он вытер их носовым платком, поднял плиту и, хрипло втянув воздух, заглянул в резервуар, где увидел лежащее тело.
Гарри Уайлд выбил трубку в пепельницу, стоявшую на столе Кэмба.
— Ну, ты собираешься мне рассказывать?
— Да я ничего не знаю, Гарри, правда! Мистера Уэксфорда вытащили прямо с поля для гольфа, и он должен сейчас примчаться сюда. Тебе придется подождать, пока у него будет свободная минутка. У нас тут все вверх дном. Не припомню ни одного такого воскресенья за все время моей службы в полиции.
Зазвонил телефон. Кэмб сиял трубку и сказал:
— Вы видели Джона Лоуренса в Брайтоне, мадам? Подождите минутку, я соединю вас с офицерами, которые занимаются этим вопросом. — Он вздохнул. — Это тридцатый звонок за сегодня от людей, которые утверждают, что видели этого ребенка.
— Он мертв. Мой источник, которому я очень доверяю, говорит, что он мертв. Берден нашел его тело сегодня утром, поэтому я и работаю в воскресенье. — Уайлд посмотрел, какое впечатление сказанное произвело на Кэмба, и добавил: — Я хочу только услышать подтверждение от Уэксфорда и потом поеду брать интервью у матери.
— Лучше ты, чем я, — сказал Кэмб. — Ни какие коврижки не согласился бы на такую работу, как у тебя.
Нисколько не смутившись, Уайлд снова закурил свою трубку.
