— Слушай, Сань, по моим наблюдениям, у тебя у самого скоро истерики начнутся, — покачал головой Константин Дмитриевич. — Наверняка ведь ты в этой лечебнице спишь вполглаза… Переутомление тебе гарантировано, а ты и так когда в последний раз отдыхал?.. Неужели на твою Ирину так повлияла беременность, что она этого не понимает?
— Во-первых, понимать в такой ситуации должен я, а не она. Во-вторых… Словом, я наврал ей, что на данном этапе занимаюсь не следственными делами, а общественными поручениями… Учти это, Костя, на всякий случай! Вдруг позвонит тебе, чтобы проверить, а меня нет на месте?.. Сейчас мне, например, на таможню надо ехать вместе со спецназовцами, у них очередной финал очередной операции на очередной таможне… Должен был от нас присутствовать Поремский, но он, если ты не забыл, отправлен в командировку в Коксанск.
— И она тебе что, поверила?.. — удивился Меркулов. — Надо же, оказывается, беременность действительно на мозги влияет?
— Так в том-то и дело, что я не знаю, по ней не поймешь, поверила или нет: перепроверить вполне может, причем наверняка через тебя! — И что я ей должен сказать?
— Что я вместе с Вячеславом занят сбором средств и покупкой подарков для детского дома! Славку я уже предупредил и проинструктировал!..
Константин Дмитриевич расхохотался:
— Тоже мне два общественника!.. Ты хоть в курсе, что твой Слава сбросил сию вполне реальную обязанность на племянника?.. Вот Денис сейчас точно мотается насчет подарков детям — в отличие от дядюшки… Не забудь, пожалуйста, и его проинструктировать!..
— Хорошо, что ты сказал, — совершенно серьезно всполошился Александр Борисович. — Все, я пошел, позвоню ему от себя… Так ты не забудешь, Костя?..
— Не забуду! С какой стати?.. Провалов в памяти у меня пока что нет… Иди уж, конспиратор хренов, любимец детей и беременных женщин!..
На таможне они управились на удивление быстро, тем более что операцию начали еще до их с Грязновым-старшим прибытия на место. Вячеслав Иванович отправился вместе с Турецким исключительно по собственной инициативе: из чувства солидарности и потому что соскучился по своему другу, пропадавшему все это время у жены в больнице.
— Если хочешь, — предложил Александр Борисович, заводя свой «Пежо», — поехали вместе к Иринке, она будет рада. Скучает там, бедненькая, целыми днями. — Куда, в роддом?! — немедленно испугался Вячеслав Иванович. — Там же это… рожают!..
Его испуг выглядел настолько забавно, что Турецкому понадобилось не меньше минуты, чтобы отсмеяться и лишь потом тронуть машину с места.
— Слушай, ну что ты, ей-богу, как маленький? Взрослый мужик… В Иришкином отделении никто, к счастью, пока не рожает, наоборот, все стараются этот момент оттянуть!
— Не, Сань, хоть убей, не поеду… Я, может, потому и не женился, что с этими самыми делами — ну там животы и все остальное… Ну ты меня понял… Словом, чтобы не сталкиваться!.. Смотрю на тебя и понимаю, что был прав: за любимую женщину всегда страшно, ты вон сам на себя сейчас непохож!
— Зато семья, зато дети! Знаешь, как это здорово — сразу две девчонки?.. А ты у нас так бобылем и помрешь?.. Смотри, еще не поздно, Слава… Думаешь, не знаю, как твоя Лида спит и видит, как тебя наконец окрутить?..
— Да ну тебя! Ты еще мне насчет одинокой старости песню заведи…
— А что? Вполне даже имеющая право на существование песня!
— У каждого, Саня, своя судьба, — вздохнул Грязнов-старший. — Ты думаешь, я просто так все время про отставку упоминаю? Устал я… А это и есть старость…
— Брось!
— И ничего плохого в этом нет, поскольку у каждого возраста своя прелесть и свои радости. — И в чем же ты видишь эти радости? — улыбнулся Турецкий.
— Смеяться не будешь?
— Ни за что!
— Друг у меня есть один, с детства еще остался, ты его не знаешь: когда мы познакомились, он уже с полгода как в Сибирь мотанул, в заповедник…
— В Сибирь? — Турецкий даже сбросил скорость от удивления, догадываясь, что услышит дальше.
— Нечего удивляться… Мы с ним об этом когда-то вместе мечтали!.. Но он, в отличие от меня, свою мечту претворил в действительность. И ни разу в жизни об этом, между прочим, не пожалел!.. Вот уйду в отставку — и к нему… Место для меня там всегда найдется.
— Надеюсь, ты это не всерьез? — хмуро поинтересовался Александр Борисович. — Тем более что об отставке всерьез, чего доброго, из нас двоих думать придется не тебе, а мне… Только Ирке не говори, если вдруг позвонит!
— Я что, похож на дурака? Конечно, не скажу… Ты имеешь в виду слухи насчет отставки генерального?
— Если это не просто слухи, новый шеф наверняка начнет менять всю команду… Помощников и зама — в первую очередь.
— Что твой друг Меркулов говорит по этому поводу?
— В том-то и дело, что ничего. Зато очень заметно нервничает при малейшем приближении к данной теме. Некоторое время они молчали, паузу нарушил мобильный телефон Александра Борисовича. Глянув на определитель, он вновь слегка притормозил и поспешно включил связь:
— Уже еду, Иришка, у тебя все в порядке? — И, послушав некоторое время, улыбнулся: — Хочешь со Славкой поговорить? Он как раз рядом, едем с этих… с закупок… Что купили?..
Округлив глаза, Турецкий уставился на Вячеслава Ивановича и тихо прошипел:
— Славка, быстро, что мы купили?..
Генерал растерянно приоткрыл рот, потом быстро завертел по сторонам головой и внезапно, наткнувшись взглядом на какую-то витрину, обрадованно закивал головой:
— Кукол купили, этих… Барби! И… И машинки!..
— Кукол Барби, — отрапортовал Турецкий, — и машинки… Об остальном я решил посоветоваться с тобой!.. Сколько денег?.. Кажется, тысячи три, нам все не дали, касса у Кости… Приеду — поговорим, Иришка, а то, кажется, наша пробка с места двинулась!..
С облегчением отключив мобильный, он покосился на друга, едва сдерживающего смех.
— Почему именно Барби? — сердито поинтересовался у него Александр Борисович. — Ирка говорит, что девочкам с ними играть вредно, в моральном отношении…
— Ну извини… — Генерал развел руками. — Я по части брехни на ходу несилен: увидел в витрине манекены и вспомнил этих кукол… А машинки сами на ум пришли… Заранее надо было думать! Или Дениске позвонить: он-то, в отличие от нас, действительно с этими подарками сейчас мается! Вместе со своей секретаршей, правда, на пару ездят… А что, Ирина не захотела со мной поговорить?
— Она тебе привет передала! А поговорить не могла, к ней как раз медсестра пришла с уколом… Так едешь со мной или нет?
— Я, пожалуй, лучше к Лиде… Останови-ка, Сань, рядом с метро, как раз ее ветка!
— Ты к ней всегда на метро ездишь?.. — ехидно посмотрел на друга Александр Борисович.
— Не на служебной же машине мне к ней кататься?.. И так про меня черт-те что болтают, твой Меркулов чуть ли не в профессиональные донжуаны записал… Все, тормози!
Турецкий съехал на обочину возле подземного перехода, ведущего к метро, и попрощался с Грязновым-старшим. Но отъезжать не спешил, задумчиво глядя другу вслед. Потом, словно спохватившись, перегнулся через переднее пассажирское сиденье и, приоткрыв дверцу, высунулся наружу:
— Слав, погоди!
Вячеслав Иванович, слегка вздрогнув, обернулся:
— Ты чего?
— Насчет заповедника ты что, всерьез?..
— Серьезнее не бывает! — Грязнов-старший махнул ему рукой и торопливо зашагал к переходу.
Дождавшись, когда грузная фигура генерала скроется с глаз, Александр Борисович покачал головой, вздохнул и лишь после этого тронул «Пежо» с места. На душе у него почему-то сделалось тоскливо и неспокойно. Возможно, как обычно в последнее время, из-за Ирины, а возможно, из-за подозрения, что его старый друг Славка и впрямь не шутит… Или потому, что тот не поехал с ним к Ирине?
В то, что его друг до такой степени боится роддомов, как он только что утверждал, Турецкий не верил: скорее всего, не желает видеть его жену в «разобранном» состоянии… Александр Борисович улыбнулся, припомнив, как всего полтора месяца назад, после того как Ирина по его просьбе прошла преддипломную практику у Славы в департаменте, Грязнов-старший восторгался ее умом и проницательностью. Словом, профессионализмом! Именно благодаря ей он убедился, насколько большую роль может сыграть в процессе следствия психолог-юрист.
И, совершенно позабыв, как еще недавно подтрунивал над Александром Борисовичем по этому поводу, заявил буквально следующее:
— Знаешь, Сань, если бы у меня было в департаменте место и при этом выбор, кого взять — тебя или ее, честное слово, я выбрал бы Ирину!.. Надеюсь, тебя это не обидело?
Турецкий и не подумал обижаться, поскольку отлично знал, что именно его жена помогла раскрыть дело, которым в тот момент занимался уже то ли второй, то ли третий следователь и которое так и напрашивалось в «висяки».
