Ознакомительная версия.
Спустя несколько минут «жигуленок» Померанцева благополучно въехал в Москву.
Брать с Юрковой подписку о невыезде Александр Борисович все-таки не стал: с его точки зрения, девчонка и так была достаточно напугана и существовала вероятность перегнуть палку. Могла со страха броситься к своему любовнику и признаться ему в том, что произошло.
Оставшись вдвоем, следователи некоторое время молчали: Лайнер завершал оформление бумаг, Турецкий задумчиво разгуливал по его небольшому кабинету. С Аркадием Ильичем он был немного знаком и наслышан о нем как об очень хорошем профессионале. Во всяком случае, свою наблюдательность Аркаша, закончив писанину, Турецкому выказал.
— Вы чем-то недовольны, Александр Борисович? — поинтересовался он, пару секунд понаблюдав за «прогулкой» Турецкого.
Тот слегка приподнял одну бровь, улыбнулся и сел напротив Лайнера.
— Не то чтобы недоволен, а если вы по поводу допроса Юрковой, то, напротив, доволен и весьма… Дело не в этом.
— А в чем?
— Вы в интуицию верите? — ответил вопросом на вопрос Турецкий.
— Еще как! — кивнул Аркадий.
— Тогда отвечу: что-то меня во всех наших версиях, и в версии с Юрковой в том числе, интуитивно беспокоит, а сформулировать точнее не могу… Но беспокоит! А вас?..
— Полагаете, мы упустили какой-то важный момент?..
— Возможно… — неуверенно произнес Александр Борисович. — Ну, например, с той же Юрковой. Похоже, в конце концов она нам действительно говорила правду. Как думаете?
— Так же, — снова кивнул Лайнер. — Рыдала, во всяком случае, натурально, испугалась — тоже натурально: заметили — у нее косметика потекла, а она ее даже поправлять не стала, просто вытерла глаза, причем небрежно?.. А такие девицы, как она, подобные небрежности могут допустить исключительно в случае серьезной ситуации… Например, когда потерпели поражение в своей попытке кого-то обмануть и просто вынуждены говорить правду.
Турецкий одобрительно посмотрел на Аркадия Ильича, заговорившего на языке, который признавал не каждый следователь. Славка, например, стоило при нем упомянуть какие-то чисто психологические моменты в качестве фактов, готов был от возмущения вылезти из собственной шкуры… Для него фактом являлось исключительно то, что можно было зафиксировать в протоколе, а не какие-то там личные ощущения следака.
— Во-во! — произнес он вслух. — Ну а из этого следует, как минимум, уже вполне реальный факт: машина Юрковой оказаться на месте взрыва в тот день не могла, поскольку стояла на приколе в гараже Башкира. Она ведь утверждает, что именно на ее машине они с Шахминым туда и приехали… И это понятно: ее «Бобик» намеревался напиться, и зная, что его любовница практически не пьет, наверняка наутро собирался возвращаться в город в качестве пассажира… Так что тут все сходится, как видите… Аркадий Ильич, скажите, пожалуйста… Вы уверены, что среди дел Познеева действительно нет больше ни одного, из-за которого…
Он испытующе посмотрел на Лайнера. Аркадий вздохнул и, повернувшись к своему сейфу, в замке которого торчал ключ, открыл его и достал аккуратную стопку папок с делами.
— Хотите, я вам дам их на пару дней?.. То, что досталось моим коллегам, поверьте, вообще такого разговора не стоит. А эти я столько раз просматривал, что почти наизусть уже выучил…
— Да верю я вам! — отмахнулся Турецкий. — Но если так будет вам же и спокойнее, можете дать, посажу за них Померанцева…
Аркадий Ильич на это ничего не ответил, но не потому, что ему не понравилось предложение Александра Борисовича. Казалось, он даже не расслышал его слов, замерев внезапно над стопкой дел с отсутствующим взглядом.
Некоторое время Турецкий с интересом наблюдал за этим «ступором» и наконец не выдержал.
— Аркадий Ильич, — едва сдерживая улыбку, окликнул он. — Не могли бы вы на минуточку вернуться к нашим баранам из вашей далекой дали?..
— А?.. Ох, простите… — Лайнер слегка порозовел и нервно поправил очки. — Просто пришла в голову одна неожиданная мысль…
— Давайте — делитесь.
— Скорее всего «пустышка», учтите… — Он смущенно улыбнулся и вновь поправил очки.
— Знаете, в нашем случае лучше пару «пустышек» вытянуть, чем что-либо упустить… Ну, и?..
— Собственно говоря, ни о каком деле речь не идет, — предупредил Лайнер. — Я вспомнил один разговор с Колей… Понимаете, мы были действительно близкими друзьями, а нашими рабочими проблемами если и делились, то исключительно друг с другом: Николай мне доверял, а я — ему…
Прежде чем продолжить, Аркадий немного поколебался, а потом нерешительно спросил:
— Вы в курсе, что Познеева несколько раз привлекали к своим расследованиям сотрудники ФСБ?.. Причем вполне нормальные ребята: ему там доверяли, и правильно делали, поскольку Николай был, как я говорил, кристально честным человеком…
Турецкий заинтересовано глядел на Лайнера, и тот, немного успокоившись, продолжил:
— Недели за две, наверное, до гибели, точнее не скажу, люди «оттуда» его как раз и пригласили в качестве представителя прокуратуры на какую-то московскую таможню — там собирались брать с поличным взяточников, двоих… И взяли.
— Сумма? — коротко поинтересовался Турецкий, проверявший, в какой степени погибший доверял Лайнеру.
— Сумма просто охренительная: миллион зеленых…
— Что — вот так, наличной? — поразился Александр Борисович.
— Да, в том-то и дело — внаглую, наличной! Мало того, в кабинете одного из задержанных нашли в процессе последовавшего обыска еще столько же!..
Турецкий присвистнул и покачал головой:
— Просто удивительно, что я впервые слышу об этом от вас! Вы, конечно, в курсе, что в соответствии со статьей 151 УПК РФ дела о взяточничестве подследственны прокуратуре?..
— То-то и оно! Николай ждал завершения каких-то оперативных мероприятий, дело собирались передавать ему… Но я почему о нем вспомнил?
— И почему?..
— Он вернулся тогда с этой таможни злой, как… ну, не знаю кто: рассказывал, что один из пойманных на этой взятке вел себя просто, как выразился Коля, «супернагло»… Прямиком ему в лицо заявил, что не пройдет и недели, как Николай выпустит его на свободу собственными руками, если не захочет лишиться своего места… Представляете?
— Я представляю не только это, — зло поджал губы Турецкий. — Могу только догадываться, что именно ответил ему Николай Петрович…
— Правильно догадываетесь! — вздохнул Лайнер. — Колька, по его словам, чуть ли поклялся этому подонку засадить его на всю оставшуюся жизнь, и не только его, но и его хозяев… Понимаете, я о чем, собственно говоря, подумал?.. Если за то время, которое прошло, пока Николай ожидал к себе это дело, упомянутые хозяева собрали о нем сведения…
— А такое могло произойти?
— Не знаю… — Аркадий развел руками. — Я же говорил, что скорее всего это «пустышка»… Но и среди других дел Познеева ничего больше не нашаришь…
— Вам самому из наших трех версий какая кажется наиболее перспективной?
— Безусловно, Башкира…
У Александра Борисовича ожил мобильник, и, глянув на определитель номера, он, извинившись перед Лайнером, включил связь:
— Слушаю тебя, Слава!
— Куда ты, к дьяволу, провалился? — сердито поинтересовался Грязнов. — Я тебя уже час разыскиваю… Это по поводу версии Костина.
— Я был занят, — вздохнул Турецкий. — У тебя что-то срочное?
— Да. Только что стало известно, что один из его подельников, капитан Вячеслав Грабкин, сбежал из-под стражи во время этапирования еще восемь дней назад. Поначалу коллеги-сибиряки намеревались изловить его своими силами, так что сведения, как видишь, запоздали…
— Ничего себе опозданьице! — сердито буркнул Турецкий.
— Не беспокойся, кому надо — вложим…
— Нам от этого легче?.. Ладно, Слава, подъезжай ко мне завтра после летучки, поговорим и обговорим, добро?
Завершив телефонный разговор, Турецкий поднялся со стула. За окнами было уже совсем темно.
— Как говорится, спасибо, Аркадий Ильич, за гостеприимство, — улыбнулся он. — Дела у вас мы брать все-таки не будем, а вот над тем, что вы мне рассказали, обещаю подумать… Удачи вам и всего доброго!
Очередное совещание в кабинете Александра Борисовича Турецкого подходило к концу. Вячеслав Иванович Грязнов, завершавший в настоящий момент излагать свои выводы по версии Алексея Костина, в очередной раз бросил недоуменный взгляд на главу оперативно-следственной группы: изучивший за много лет их дружбы все привычки и реакции Турецкого, Грязнов никак не мог понять, почему сегодня тот явно рассеян. О чем таком он думает, что для него важнее вошедшего, по прикидкам Вячеслава Ивановича, в основную стадию расследования?
В том, что Саня действительно поглощен какими-то мыслями, Грязнов не сомневался. И от него не ускользнуло усилие, которое сделал над собой Турецкий, чтобы вернуться к действительности, когда его друг умолк на полуслове.
Ознакомительная версия.
