Она сунула руку во внутренний карман куртки и вынула контракт, напечатанный за бессонную ночь. После звонка Мэддокса спать она не могла, зато рьяно взялась за дело Жасмин Гулати. Пусть до известной степени это означало потакать капризу богатой старухи, но ведь и Джилли Монеган оказывала Энджи услугу, отвлекая от ее проблем. Сама собой наметилась реальная возможность приблизиться к заветной цели – получить лицензию. И вернуться к Мэддоксу. Хорошенько поразмыслив, Энджи немного смягчилась и решила принять деньги Монеган.
– Так кто клиент? – спросил Брикстон. – И что за расследование?
Энджи развернула сколотые листки и пододвинула боссу:
– Сперва подпишем контракт.
Брикстон прищурился:
– Сначала все контракты у меня читает юрист.
– Нет времени, Джок. Тут все просто: до окончания этого расследования я работаю на вашу фирму. Решения по этому делу принимаю сама. Гонорар поступает «Прибрежным расследованиям» за вычетом расходов, которые, по моим расчетам, будут минимальными, и половины бонуса, если я его заработаю. Название вашей фирмы нигде не прозвучит. Будете ли вы упоминать мое имя или предлагать мои индивидуальные услуги своим клиентам, решать вам. Данный контракт действителен только на это расследование. В дальнейшем мы можем заключать контракт на каждое дело. Или же, если данное расследование завершится успешно и к вашему удовлетворению, можем подписать что-то более долгосрочное.
Брикстон, засопев, взял стул и присел, пододвинув к себе контракт. Старые часы на шкафу с папками громко тикали. Снаружи шел мелкий дождь, над морем ревела сирена.
В конце концов Брикстон взял ручку и поставил внизу свою подпись.
– И второй экземпляр подпишите, пожалуйста.
Он подчинился и поднял глаза:
– Так что за клиент?
– Судья в отставке Джилли Монеган.
Темные глазки Брикстона заблестели:
– Вдова сенатора Блэкфорда?
– Она самая. Останки, найденные на берегу Наамиш, принадлежат Жасмин Гулати, студентке магистратуры Университета Виктория, утонувшей в девяносто четвертом году. Жасмин приходится внучкой судье Монеган, и теперь Джилли хочет, чтобы я подробно выяснила события последних месяцев жизни Жасмин Гулати.
Брикстон воззрился на чек:
– За такие деньги?!
Энджи пожала плечами.
– Она видела меня по телевизору. Она знает, что я была на той же реке, что и ее внучка, и своими глазами видела могилу и останки. Джилли Монеган читала все написанное обо мне и хочет, чтобы дело ее внучки вела именно я. Иногда со СМИ не только шерсти клок, как видите.
Брикстон ухмыльнулся и уселся поудобнее.
– А ты начинаешь мне нравиться, Паллорино!
– Взаимно, Джок, – с улыбкой солгала Энджи.
* * *
– Я берусь за расследование, – сказала Энджи в телефон. – На ваших условиях.
– Вы же, кажется, не имели права! Что изменилось? – Профессионально громкий голос судьи Монеган так и загудел в ухе. Паллорино невольно отодвинула мобильный. Она позвонила судье из машины от офиса Брикстона, не теряя времени.
– А я добилась, чтобы меня взяли на прежнее место. Буду работать над делом вместе с «Прибрежными расследованиями»… – Поколебавшись, она добавила: – Все решил ваш чек. Спасибо вам за него.
– Ха, рада слышать, что я по-прежнему чего-то стою! Мне нравится, что вы не золотите пилюлю, Анжела. Это именно то, чего я хочу. Говорите мне всю правду, какой бы она ни была, что бы вы ни выяснили о моей внучке.
Энджи не стала поправлять судью, зная от Гудрун, что Джилли Монеган теряет память.
– У меня есть несколько вопросов, – начала она. – Могу по телефону, если вы не против.
– Слушаю.
– В коробке, которую вы мне передали, есть фотография, на обороте надпись «Три amigas». Кто…
– Ближайшие подруги Жасмин. Эта троица была неразлучна. Миа Смит дружила с Жасмин с третьего класса, Софи Синович присоединилась к ним в девятом классе. Они вместе поступили в университет и вместе учились.
– Софи Синович и Миа Смит по-прежнему живут в Британской Колумбии?
– Не знаю, я о них много лет не вспоминала.
– Значит, вам неизвестно, выходили ли они замуж и меняли фамилии?
– Неизвестно.
– А вот другие участницы рыбалки, вы что-нибудь можете о них сказать, прежде чем я начну поиски?
– Рейчел Харт живет в Метчосине со своим мужем Дагом. Где их дочь Иден, я не знаю. За судьбой остальных участниц тоже не слежу. На рыбалку тогда ездила дама почтенного возраста, ее уже, наверное, нет в живых.
– Значит, Иден – дочь Рейчел Харт?
– Да.
– Еще раз: документальный фильм Харт зарубили спонсоры и он так и не вышел?
– Да. Мой зять, Рауль Гулати, пригрозил подать в суд, если хоть кадр просочится в эфир, и проект закрыли. Рауль не желал, чтобы Рейчел Харт или спонсоры превратили исчезновение Жасмин в сенсацию и заработали. Иначе Рейчел сделала бы из этого приключенческую документальную драму.
– А куда же делся отснятый материал? Может, вы видели какие-то фрагменты?
– Нет. Рейчел предлагала родителям Жасмин смонтировать репортаж о ее последних днях, но моя дочь Китт отказалась. Ей и без того было невыносимо больно. Китт очень тяжело переживала случившееся.
– Как вышло, что у вас такая взрослая внучка? – не удержалась Энджи – Двадцать четыре года назад Жасмин было двадцать пять. Стало быть, вы…
– Китт – дочь моего мужа от первого брака. Логан Блэкфорд был вдовцом и намного старше меня. Мне было тридцать один, когда двадцатитрехлетняя Китт Блэкфорд стала моей падчерицей. Сперва мы не воспринимали друг друга, но постепенно привыкли и даже сблизились, особенно после смерти Логана.
– Значит, Жасмин не является вашей кровной родственницей?
– Она была моей внучкой, неважно, кровной или нет. Я нянчила ее с младенчества. Она заменила мне ребенка, которого у меня не могло быть. Я единственная живая родственница Жасмин Гулати и должна сделать все как полагается, чтобы она упокоилась рядом с родителями.
– Понимаю. – Энджи завела машину и включила дворники – дождь усилился. – Еще два вопроса, если позволите. Жасмин когда-нибудь случалось вывихнуть левое плечо?
– Сама теряюсь в догадках. Я видела упоминание об аномалии плечевого сустава в отчете патологоанатома, но о такой серьезной травме я бы знала. Коронер меня тоже спрашивал, но я не помню никаких проблем с ее плечами…
– Ладно, а были ли у Жасмин дети? Судя по всему, она рожала?
– Я видела упоминание о характерных следах на лобковой кости. Нет, Жасмин никогда не рожала.
– А если бы родила, вы бы знали?
– Конечно. Я была близка с Китт, Китт была близка с Жасмин. Китт бы точно знала.
– А Китт поделилась бы с вами, если бы Жасмин рассказала ей по секрету?
Судья помолчала.
– Может, и нет. Но я думала об этом и не могу припомнить периода в жизни Жасмин, когда у нее были признаки беременности или она исчезала на такой срок, чтобы успеть родить и куда-то отдать ребенка. Конечно, у каждого есть тайны, но в отчете сказано, что такие следы не являются абсолютным доказательством родоразрешения. Отчасти поэтому я вас и наняла, Энджи. Я не знаю ответов на эти вопросы, и мне нужно, чтобы вы все выяснили.
– Но если я не найду ничего подозрительного? Вдруг окажется, что Жасмин вела обычную жизнь, а потом с ней произошел трагический несчастный случай?
– Тогда об этом буду знать и я. И смогу наконец похоронить ее с уверенностью, что мой долг исполнен.
Закончив разговор, Энджи уронила голову на подголовник и прикрыла глаза, невольно вспомнив слова Мэддокса:
«Пойми, я тебя люблю. Если ты хочешь сохранить помолвку, если, как и я, ты хочешь семью, тогда я твой. Дело за тобой. Звони мне, когда и если ты будешь готова, а до тех пор общаться прекращаем».
Она сразу открыла глаза. Это расследование вернет ее к Мэддоксу, к их общей мечте.
Да, она хотела выйти замуж за сержанта Джеймса Мэддокса, поселиться с ним под одной крышей и наполнить дом уютным семейным теплом. Она хотела открыть детективное агентство с офисом на старой яхте и трехногим Джеком-О в качестве символа фирмы. На миг Паллорино словно воочию увидела свое будущее и про себя поклялась ни на минуту не забывать о нем. Она пойдет к своей цели, оберегая заветную мечту, и придумает, как убедить Мэддокса, как доказать ему – она хочет того же, что и он.
