Ознакомительная версия.
– Похоже на то, – сказал Гуров. – Практически в то же время, когда была похищена собака.
– Ну это из рук вон! – вырвалось у Соболева. – Это похоже на какую-то изощренную шутку!
– Какие уж тут шутки, Василий Андреевич!
– Да, конечно, это не шутки. Я знаю, что это. Меня подставил «Экспортлес»! Это точно. Им удалось подкупить моих людей и провернуть эту комбинацию, чтобы утопить меня! Они давно точат на меня зуб…
– Ваших людей так легко подкупить? Вы экономите на людях, которым доверяете самое сокровенное?
– Ну, вообще-то я не слишком доверчив, – хмуро сказал Соболев. – И скрягой меня еще никто не называл. Но бывают соблазны, которые очень трудно преодолеть…
– Например, понравившаяся собака, – подсказал Гуров.
– У кого-то собака, но большинство берет деньгами. Это Верстаков! Ему-то я доверял безоглядно. Но он любит деньги, это его ахиллесова пята. Его подкупили, теперь я не сомневаюсь.
– Верстаков сам крал собаку?
– Нет, он не настолько ловок. Его задача была договориться с нужными людьми. Он утверждал, что нашел профессионалов. О том, что они еще и мокрушники, он, разумеется, ничего не сказал.
– Мы сумеем в самое ближайшее время найти людей, с которыми договаривался ваш Верстаков?
– Я приложу все усилия, чтобы у вас не было с этим проблем, полковник! – горячо заверил его Соболев. – Я душу из него выну! Он скажет все и прямо сейчас! Только… не знаю… Понимайте как хотите, но я буду вас просить забыть на время свой служебный долг. Всего несколько дней, полковник! Неделя – вот что мне нужно. Пообещайте, что дадите мне эту неделю, и вы получите всю информацию об этих ублюдках прямо сейчас!
– Вы еще ничего не сказали, а торгуетесь, – нахмурился Гуров. – Забыть долг, надо же такое придумать! Ничего обещать я вам не буду. Вы сначала убедите меня, что заслуживаете снисхождения.
– Да, глупое положение! – с глубокой досадой сказал Соболев. – И все это из-за упрямства старого дурака!
– По этому поводу существует старая пословица, – хладнокровно заметил Гуров. – Неча на зеркало пенять, коли рожа крива. Не стоит вычеркивать из памяти народную мудрость.
– Обязательно учту ваше пожелание, – криво улыбаясь, сказал Соболев. – А сейчас предлагаю немедленно заняться вопросом, который нас обоих волнует. Я кровно заинтересован, чтобы этих поганцев нашли как можно скорее. Если они действовали по указке «Экспортлеса», я всех их в порошок сотру! Я найму лучших адвокатов. Я…
– А вы не горячитесь, – сказал Гуров. – А то опять наделаете глупостей. Только, по моему разумению, влияние «Экспортлеса» на свою жизнь вы сильно преувеличиваете.
– Вы их не знаете, – коротко сказал Соболев.
Они вернулись к автобусу. Тот сопровождающий, что разговаривал с Соболевым по телефону, бросился порывисто к боссу, но Соболев раздраженно махнул рукой и резко бросил:
– Верстакова быстро сюда! А ты, Мошков, можешь быть свободен. С этого момента ты уволен. И никаких «но»! Слушать тебя я не буду.
Смятенный и уничтоженный Мошков отступил назад, жалким голосом позвал Верстакова, а потом скрылся за спинами оперативников. Верстаков вылез из автобуса с недоверчивой миной на лице, увидел Соболева и на кривых ногах поспешил к нему.
Не говоря ни слова, Соболев схватил его за грудки и со всей силы впечатал спиной в железный бок «Мерседеса». В животе у Верстакова что-то хрустнуло, он вскрикнул и повис на руках у босса, как тряпка. Соболев с ненавистью встряхнул его так, что у собачника лязгнули зубы.
– Убью! В асфальт закатаю! – глухо сказал Соболев.
– Василий Андреевич, за что?! – с трудом пробормотал Верстаков. В глазах его горел неподдельный ужас.
– За что, сволочь?! – зловеще прошептал Соболев. – А за то, что погибели моей захотел. Ты кого, гад, нашел, чтобы собаку украсть? Где ты выкопал этих ублюдков? Они на кого работают? Ты почему не сказал, что они Звонарева замочили? Сколько тебе заплатили, иуда?
Каждый вопрос он сопровождал тем, что в очередной раз колотил Верстаковым по «Мерседесу». Тот на глазах бледнел и терял силы.
– Вы бы полегче, Василий Андреевич! – сказал обеспокоенно Гуров. – Эдак мы до главного вопроса не доберемся, да и с юридической точки зрения ваши упражнения небезупречны, если откровенно…
Соболев с сожалением оставил Верстакова в покое, и, надо сказать, вовремя, потому что тот уже едва держался на ногах.
– Вы про что, шеф? – с несчастным видом спросил он. – Я только на вас работаю. Как вы могли подумать, что мне еще кто-то платит? Да никогда в жизни! И людей я нанимал надежных. Не станут они никого мочить – не их это уровень.
– Что за ребята? – деловито спросил Гуров.
Верстаков испуганно посмотрел на него, потом на Соболева.
– Быстро колись! – прорычал тот. – А то я из тебя отбивную сделаю и собакам скормлю.
– Сами же велели, шеф! – обиженно пролепетал Верстаков. – А что насчет ребят, так я с одним договаривался. Остальных он сам подбирал. Кличка у него – Темирхан. Где живет, не знаю. А ездит он на желтом «Фольксвагене», первые две цифры – три и шесть. Больше ничего не помню. Мы с ним не то чтобы друзья, так, контачили по кое-каким делам… Последний раз я его на собачьих бегах нашел. Он обычно на таких мероприятиях крутится – где собаки.
Гуров обернулся к Соболеву и ткнул ему в грудь пальцем:
– Вы говорили, вам неделя нужна? Сейчас вы оба напишете мне обо всем в письменном виде, скрепите подписями, и тогда можете считать, что вы ее получили.
– А с собакой-то что делать? – мрачно спросил Соболев.
– Пускай у вас пока остается, раз уж сперли, – сказал Гуров. – Кто же ее кормить будет?
– Ни хрена себе! И что же теперь будет? – наверное, в сотый раз за вечер повторил с затаенным ужасом Уткин.
Они уже давно помирились, хотя обижен Уткин был страшно. Но, узнав о приключениях друга, о смерти Темирхана, Уткин забыл о своих обидах. Он сразу сник, впал в депрессию, и только выпивка немного привела его в чувство.
Гусев пристально посмотрел в его расширенные от переживаний глаза, опрокинул в рот рюмку с водкой и мрачно сказал:
– А кто его знает, что теперь будет! Скажи спасибо, что пока живы. Сидим вот в тепле, водку трескаем.
Он повел рукой, показывая на стол с закусками. Еды он заказал много, но, по правде говоря, ни ему, ни Уткину кусок в горло не лез, и они больше налегали на спиртное.
Это был их любимый ресторанчик. Он располагался недалеко от дома, где они жили, и нравы в нем царили вполне демократические – изысканная публика туда не ходила. Когда у Гусева появлялись лишние деньги, он всегда гулял в этом ресторане. Правда, это случалось не так уж часто, но сегодня он мог себе это позволить. Деньги пока были.
Он и о бумажнике Темирхана рассказал Уткину без утайки. Все теперь было у них в руках – бумажник Темирхана, документы, машина, ключи от квартиры. В душе Гусев даже чувствовал себя кем-то вроде наследника. Правда, пользоваться наследством приходилось с оглядкой, да и основные деньги остались в жилище Темирхана, но все равно чувство было приятное.
Ничего удивительного, что к полуночи эти полумифические деньги превратились в настоящую проблему для обоих. Водка согрела их и притупила чувство страха. И хотя обсуждали они без конца одни и те же вопросы – кто убил Темирхана, от кого прячется Шульгин и не стоит ли им самим спрятаться куда-нибудь подальше, – в конце концов им пришла в голову мысль попытаться отыскать деньги Темирхана.
– С деньгами мы – короли! – убежденно заявил по этому поводу Гусев. – Садись в любой поезд и кати. Хочешь на юг, хочешь на восток. И совсем не обязательно в Москве торчать. С деньгами везде хорошо.
– С деньгами хорошо, – соглашался Уткин. – Только вопрос – сколько этих денег?
– Денег, я думаю, у Темирхана полно было, – без тени сомнения сказал Гусев. – Ради паршивой тысячи под пули не пойдешь.
– Так он ведь тебя послал, – напомнил Уткин.
– Ну так что? – рассудительно заметил Гусев. – Застрелили-то все равно его. Я думаю, сумма там приличная. Нам бы с тобой на всю жизнь хватило.
– Мне много не надо, – подтвердил Уткин. – Только как до этих денег добраться?
– Да уж чего проще? Ключи у меня, хозяин домой не придет, шум не поднимет…
– Это верно, – мучился сомнениями Уткин. – А вдруг эти опять туда заявятся?
Этот вопрос волновал и самого Гусева, а поэтому он стал подыскивать аргументы, которые бы заставили поверить, что на самом деле им ничего не грозит.
– Я вот что думаю, – с пьяным глубокомыслием заявил он. – Они же не дураки второй раз туда идти, где они так засветились.
– А мы, значит, дураки? – осадил его Уткин.
– Нет, постой! Мы не дураки, – рассердился Гусев. – Кто нас там знает? И вообще, мы будем по-умному. И у нас ключи, запомни! Пришел, тихо открыл, тихо закрыл. Один на стреме стоять будет, другой квартиру шмонать. В случае чего сразу срываемся…
Ознакомительная версия.
