— Я улицу Горького знаю, бывал, — с гордостью сказал Юрок.
— Молодец. Тогда ты и Центральный телеграф знаешь.
— А то? Я там раз с бабой встречался.
— Еще лучше. Скажешь, что хочешь матери пять тысяч послать.
— А коли не позволят? — спросил Юрок.
— А кто не позволит, ты тому в харю. У них тогда выбора не будет, разрешат. Но с тобой на телеграф пойдут двое, ты заранее на пачке “Беломора” — ты ведь его куришь? — напишешь адрес и время операции. Когда войдешь в зал, иди к окошкам, где написано “Прием переводов”. Увидишь высокого малого в темных очках, он будет деньги считать, толкнешь его и сунешь в карман куртки свой “Беломор”. Имей в другом кармане вторую пачку.
— Для хитрых, — усмехнулся Юрок. Мефодий посмотрел на него одобрительно.
— Цельная операция, — пробормотал Юрок.
— Еще не цельная. Вечером вас повезут на улицу или в переулок, где должна быть мочиловка, покажут место, где вас будет ждать машина. Она не у подъезда будет стоять, а метрах в ста, может, ближе. Ваше дело телячье, кого покажут, того и замочите, а когда вы из подъезда выскочите, там другая машина будет стоять, вы как бы со страху в нее и сядете. Если кто мешать станет — мочите. В той машине ваше спасение.
— Могут приказать стволы бросить, — рассудил Юрок.
Мефодий согласно кивнул.
— Обязательно. Когда у вас стволы в руках, вы хозяева. Без стволов вас в машину не пустят, она уйдет, уйдет и ваше спасение.
— А водилу в той машине нам слушать? — спросил Юрок. — Может, он скурвится?
— Он не скурвится. Когда ты его увидишь, не обмочись. — Мефодий взял со стола завернутые в тряпицу деньги, сунул в карман. — Вернешься — получишь.
Когда Мефодий снова явился к Николаю, то застал там троих его охранников, еще троих “быков” из враждующей группировки и самого Кастро, прозванного так за окладистую черную бороду.
Николай в одних плавках лежал на тахте. Настя, обливаясь потом, массировала мускулистое тело хозяина.
Увидев вора в законе, бандиты сели пристойно, Кастро убрал ноги со стула и, чуть замешкавшись, сказал:
— Добрый вечер, Мефодий, вот зашли взглянуть на болящего, узнать, не надо ли чего, ведь свои люди.
— У меня такой свой человек грязный половик украл, — пробасила из угла Варвара, где стояла, опираясь на ухват.
Кастро ничего не ответил. Мефодий на гостей не взглянул, взял за ухо старшего охранника, резко крутанул.
— Хорошо заплатили, сучонок? Почему чужие люди глухой ночью в доме?
— Виноват. Серого, что на стреме стоял, оглушили, а нас спящих взяли, — простонал охранник. — Отпусти, больно!
— Разве ж это больно? — удивился Мефодий. — Вот когда я тебя за яйца подвешу, будет немного больно. А когда паяльником по тем яйцам проведу, вот тогда действительно больно станет. — Старый вор неторопливо повернулся к Кастро, оскалился: — Хочешь на сходке перед людьми ответ, беспредельщик, держать? В городе тихо, у вас замирение, ты чего желаешь, мальчоночка? Полагаешь, велик вырос? Удавим, ровно на голову и укоротим. Уйди тихо, я с тобой одним поговорю, не желаю авторитета перед его людьми позорить.
— Я по-доброму хотел... — забормотал Кастро.
— Врет все, меня лапал, деньги сулил! — звонко заявила Настя.
Николай охнул и сел, ухват просвистел в воздухе, врезался в широкую спину бородача.
В дверях образовалась пробка, через секунду в гостиной никого не было.
— Он верно тебя лапал? — грозно спросил Николай.
— Ты же, родненький, забыл, откуда у меня ноги растут. А свято место пусто не бывает, — дерзко ответила Настя.
— Не было того, — убежденно сказала Варвара. — А ты, девочка, не дразни мужика.
— Потом разберетесь, опосля, сейчас идите, — сказал Мефодий. — Варя, дай нам по стопочке водицы твоего изготовления.
Когда женщины вышли, Мефодий рассказал хозяину о своем разговоре с бойцом. Николай поморщился:
— Не нравится мне все. Больно просто у тебя выходит, да и исполнитель трус.
— Верно, трус, — согласился Мефодий. — Ты знаешь, что у тебя бойца на смерть берут?
— Ну?
— Знаешь? Словами отвечай, — рассердился Мефодий.
— Знаю, — покорно ответил Николай.
— Так и они знают, что ты знаешь. А если так, то какой стоящий авторитет на такое дело путного человека пошлет? Ты что-то поимеешь с этого? Нет. Ты устранился. Перепульнул задание на сторону. Значит, кого они должны получить? А чего ФСБ самостоящего киллера не отрядила? Нету у них? Всех грипп уложил?
— Они моего родственничка желают замазать и убрать, — сказал Николай.
— Верно. Только дай мы им умных бойцов, они мигом бы подвох начали искать, потому что знают: просто так ничего не случается. Кого они там хотят замочить — наше дело?
— Да плевать, хоть бы всю Думу разом, воздух в России чище бы стал. — Николай рассмеялся.
— И я так полагаю, — согласился Мефодий. — Но они желают твоего братца с горки спихнуть, а мы хотим его в своей петле иметь. Они как наших парней увидят, вмиг поймут: прислали бросовый товар. И подумают, мол, эти бандиты не дураки, но играют честно. Кретинов прислали, но на спусковой крючок нажать — большого ума не надо. Половину дела сделаем, дальше видно будет.
* * *
Мефодий, словно нянька, проследил, чтобы Николай был одет соответственно, походил на провинциального делягу с небольшим доходом. Джинсы и грубые ботинки, простенький свитер домашней вязки и дешевая толстая куртка подхожу неизвестного производства.
Когда Николай потянулся к пистолету, Мефодий ударил его по руке.
— Двинулся? Ты, паря, в Москву едешь, проверить могут в любой миг, пушку обнаружат — конец, из застенка выберешься незнамо когда. Валюту не имей, вот тебе двадцать тысяч нашими. Поселись в гостинице “Минск” на Тверской. Не пей, баб в номер не води, могут к ерунде придраться.
— Обижаешь ты меня, Мефодий, обучаешь, как мальца, — сказал Николай.
— Обижаю? Мы оба с тобой дурни последние. — Мефодий потряс сокрушенно головой. — Решили нынче на исходе ночи проходящим поездом уехать?
— Чем плохо? — удивился Николай.
— Парни вылетают сегодня, и самолет будет в Москве раньше поезда. Если ты их в аэропорту не зацепишь и на хвост не сядешь, то мы словим пустышку. Человека в Москве не найти. И все, что мы с тобой задумали, в толчок кинуть и за веревочку дернуть.
Мгновенно сообразив, что старый вор снова прав, Николай вздохнул и опустился на лавку.
Вор в законе Мефодий по кличке Сапсан родителей не помнил, сестер-братьев не имел, четверть века оттянул в зоне, слыхал-видел про любовь только по телику. До недавнего времени для него это слово было хоть и знакомое, но ничего не значащее. Как “дурь”, которую некоторые нюхают, потом на стенку лазают. Сапсан никакой “дури” ни разу не пробовал, любви никогда не знал. И случилось такое, привязался старый вор к молодому. Присох не за то даже, что Николай спас его от малолеток, сердцем пригорел как к человеку новому, каких ранее не встречал. О том, что полюбил парня, сам Мефодий и понятия не имел, об этом лишь Варвара догадывалась, да глухо молчала.
Николай сидел на лавке, свесив между колен тяжелые руки, и матерился шепотом. Мефодий глянул на часы — было четыре утра, — хлопнул Николая по литому плечу.
— Не тушуйся, я уже карты пересдал. Полетишь в шесть утра грузовым самолетом. Ты в списке команды грузчиком записан.
— Когда же ты успел, черт старый? — вскинулся Николай.
— За мои срока в зоне разных людишек пришлось повидать. Я не только с самолетом успел, я тебе в Москве тачку с водилой организовал. В столице без тачки пропадешь. Теперь слушай внимательно. В аэропорту встретит тебя мой давний подельник Усков. Он от дел давно отошел, знатный вор был, большим авторитетом в зоне пользовался. Запомни, он для тебя друг Мефодия и к делу никаким краем, возит тебя, и все. Зови только на “вы” и по имени-отчеству — Сергей Васильевич. Он женат, имеет двоих детей и рискует по старой дружбе и за деньги — его этот кризис сильно ушиб.
— Так он, значит, скурвился, может, и на ментовку стучит? — спросил Николай.
— Не знаю, может, и стучит, — спокойно ответил Мефодий. — Нам до его жизни дела нет. Тебе он поможет, оно и главное. Он молчун, но слово скажет — для тебя закон. Блатные слова забудь, да ты и так говоришь, словно учитель в классе. Ты владелец лесопилки, сейчас сильно расширяешься, а напарник твой вроде дурака валяет. Ты в Москве желаешь за ним проследить, выяснить, правду он тебе говорит или вола крутит. Когда выстрелы услышишь, для тебя это как гром среди ясного неба. Хотя знаю, Серега мне не поверил и тебе верить не будет. Потому, как в машину к нему сядешь, привет от меня передай и отдай деньги вперед.
Мефодий протянул Николаю тяжелый пакет, завернутый в тряпицу.
— Тут сорок тысяч “зеленью”. Если Серега деньги возьмет, считай, кровью подписался — у него семья.
— Доля Юрки Косача? — Николай прикинул пакет на руке.
