Широкоплечий ухмыльнулся, ничего не ответил и каким-то чудом проник в кабинет сквозь преграждающую вход Хелен. Привычным жестом он отвернул лацкан пиджака.
— Кто этот тип, что сейчас вышел?
Кен Корнинг оперся на свой стол.
— Здесь мой рабочий кабинет, — сообщил он.
Широкоплечий засмеялся. Обветренная кожа, крепкий подбородок, в глазах огоньки — не то добро, не то зло.
— Не спорю, не спорю. Я Перкинс из отдела по борьбе с алкоголем. Намедни накрыли притон, хозяйка попыталась предложить взятку, сидит прочно. Там у нее сидел какой-то тип, назвался посетителем. И вот вижу, он отсюда выходит. Не понравился мне этот тип. Что ему здесь было нужно?
Голос Кена Корнинга приобрел неприятные модуляции.
— Здесь не справочное бюро.
Широкоплечий хмыкнул и тоже оперся на стол Корнинга.
— Слушай, друг, — сказал он, слегка нахмурившись. — Ты тут у нас новичок. Твой успех зависит от того, будешь ли ты играть по правилам. Я спросил, что это за парень. Спросил не для собственного удовольствия, а потому, что мне нужно это знать…
— Это все?
Широкоплечий иронически усмехнулся:
— Значит, так?
— Значит, именно так.
Детектив Перкинс отвернулся и направился к двери.
— Попробуй теперь чего-нибудь от нас добиться, — бросил он, не оборачиваясь, уже открывая дверь.
Кен сверкнул глазами.
— Я не нуждаюсь ни в чьей милости, — отчеканил он.
Широкоплечий загрохотал каблуками по лестнице. Автоматическая дверь щелкнула.
Кен собрался покинуть офис и направиться в тюрьму для свидания с подопечной, но тут Хелен Вейл доложила о новом посетителе.
— Мистер Дуайт.
— Что? Дуайт?
— Карл Дуайт. Только что пришел. Хочет вас видеть.
Кен присвистнул:
— Пригласите.
Она указала пальцем в пустой стол:
— Принести какие-нибудь бумажки?
— Нет, не надо. Ушлый. С ним можно без показухи. Зовите его.
Хелен подошла к двери, пригласила Дуайта. Он вошел, слегка прихрамывая и чуть заметно улыбаясь. Его глаза, казалось, застилала какая-то пелена. Эти глаза никогда не улыбались. Кожа смуглая, жирная. На лбу — шрам, левая скула вспухла.
Роста Дуайт небольшого, но от него исходит какая-то сила, зловещая энергия.
— Я человек занятой, — без предисловий начал Дуайт. — Вы тоже. Вы меня знаете, я знаю вас. Слежу за вами вот уже две недели. Смотритесь неплохо. Я принес аванс. Здесь пять сотен. За этот месяц. В следующем месяце — еще пять. И так далее.
Рука в перчатке положила на стол незаклеенный конверт. Кен взял его: пять бумажек по сотне.
— И что я должен делать? — поинтересовался Кен.
Рука в перчатке описала в воздухе затейливую кривую.
— Головой работать. У меня интересы довольно разнообразные. Вы ведь обо мне слышали.
Кен продолжал, аккуратнее подбирая слова:
— Говорят, что вы рулите политической машиной округа. Подсказываете мэру верные решения.
Глаза, подернутые пеленой, мигнули. Смуглый человек издал какой-то неясный горловой звук.
— Это, конечно, преувеличение, мистер Корнинг. Но круг моих интересов достаточно широк. И вы могли бы представлять мои интересы в той или иной степени. Вот, кстати, уголовное дело. Женщина, владелица заведения с репутацией хуже некуда. Азартные игры, нелегальный алкоголь, все такое… Ее фамилия Паркс, если не ошибаюсь. Так вот, неплохо было бы протолкнуть этот случай как можно быстрее. Чистосердечное признание, и все такое. Я уверен, что вы спорить не станете, случай совершенно очевидный. Она пыталась всучить взятку полицейскому. При свидетелях. Она сунула ему пятьдесят долларов. Что еще нужно присяжным?
Он поднялся. Смуглое лицо дернулось, сморщилось, на нем появилось изображение желчной улыбки. Он смотрел на Кена глазами удава, не отрываясь, как будто гипнотизируя.
— Мы, кажется, поняли друг друга. Вам понравится в Йорк-сити, Корнинг.
Кен тоже встал.
— Да, я вас понял. Но вы ошибаетесь, считая, что поняли меня. Заберите ваши грязные деньги, пока я не швырнул их вам в физиономию.
Дуайт слегка пожевал губами, хмыкнул.
— Значит, так?
— Значит, именно так.
Дуайт скривил губы.
— Долго не протянете, Корнинг. Вы…
Договорить ему не удалось. Кен Корнинг схватил конверт за угол и влепил им по смуглой физиономии. Подернутые пеленой глаза блеснули, рот искривился. Дуайт схватил конверт, скомкал, сунул в карман, рванулся к двери. На пороге он задержался.
— Ну, погоди…
Кен Корнинг стоял за столом: ноги на ширине плеч, челюсть вперед.
— Я погожу. И ты погоди. Долго годить придется.
Камера свиданий с адвокатом — место унылое, безрадостное. В центре — стол, разделенный металлической сеткой. По одну сторону сетки сидит адвокат, по другую — заключенный.
Эстер Паркс усталой шаркающей походкой вошла в дверь, открывающуюся в тюремный коридор. Высокая, крупная женщина. Широкие плечи, широкие бедра. Глаза — две устрицы на белой тарелке.
Она подошла к столу. Надзиратель остановился поодаль, вне зоны слышимости, но видит все, что происходит у стола.
Эстер Паркс села за стол напротив Кена Корнинга и сложила руки на коленях. Лица их — в трех футах одно от другого.
— Здравствуйте, — говорит она.
— Здравствуйте, — негромко ответил Кен Корнинг. — Я адвокат, которого нанял ваш муж для вашей защиты. Он полагал, что вас обвинят в незаконном владении алкогольными напитками. Но вас обвиняют в попытке подкупа должностного лица. Это уголовное преступление.
Он помолчал, ожидая ее реакции.
— У-угу, — послышалось в ответ.
Кен смотрит в глаза-устрицы.
— Я сделаю все, что смогу. Сможем ли мы опровергнуть обвинение?
Ее глаза не изменили выражения. Рот наконец открылся.
— У нас заведение, у меня и Сэма. Дешевая пища… и выпить доверенным клиентам. С чего они на нас навалились, ума не приложу. Все так делают, все в округе.
Кен нахмурился и покачал головой.
— Повторяю, вас обвинят не во владении алкоголем. В этом случае можно было бы отделаться штрафом. Обвинение во взятке. Можем мы его опровергнуть?
Голос женщины вялый, невыразительный.
— Ну, не знаю. Сунула я ему. Они все берут. Двоим до него давала. И ему сунула. А он меня повязал. Сэма-то не сообразили сцапать. Он за столик влез, сидит да жует…
Кен Корнинг побарабанил пальцами по столу, глядя на женщину сквозь стальную сетку.
— Вас допросили?
Женщина криво усмехнулась.
— Не на ту напали. Я им велела дожидаться адвоката да с ним и говорить.
— Кто вас хотел допросить?
Она слегка пожала плечами.
— Не знаю. Кто-то из шерифских. Или из прокуратуры. Молодой парень, а с ним еще один, что стенографировал.
— Что вы им сказали?
— Да ничего.
Корнинг задумчиво спросил:
— А как они умудрились не заметить Сэма, вашего мужа? Обычно они посылают кого-нибудь вперед, купить что-нибудь, осмотреться, высмотреть, вынюхать.
Женщина снова пожала плечами.
— А не знаю. Не заметили, да и все тут. Я стояла за стойкой, за кассой. Они зашли. Кто-то сказал: «А, вон она!» — или что-то в этом духе, не помню. Ну, они навалились, а я им и предложила. Вообще-то они сами намекнули. Один схватил бутылку и говорит: «Ну, мать, что делать-то будем?» И смотрит так, с намеком. Ну, я открыла кассу и спрашиваю, как поймем друг друга, там… Он говорит, поймем, мол. Я ему деньги, а они меня — хвать! А Сэм-то сообразил быстро, прыг за столик и ну уминать нее, что там было. Я их спросила, можно, мол, рассчитать посетителя… ну, они позволили. Да и все, пожалуй. Забрали они меня.
Кен Корнинг плотно сжал губы.
— Тогда придется признаваться.
Она пожала плечами.
— Дело ваше. Я не знаю. Я все сказала. Я думала, Сэм меня вытащит.
Кен снова застучал пальцами по столу.
— Послушайте, есть в этой истории что-то странное. Нужно копнуть поглубже. У вас, похоже, нелады с городским начальством. Так?
Она снова пожала плечами. Не знаю, мол, не ведаю.
— В общем, пока помалкивайте, — распорядился Корнинг. Кто бы о чем ни спрашивал, молчите. Отсылайте ко мне. Ваш адвокат — мистер Корнинг. Нетрудно запомнить.
— Угу.
— Я попытаюсь пробить освобождение под залог. Сможете осилить залог?
— Сколько?
— Может быть, три тысячи.
— Нет.
— А две?
— Пожалуй.
— Или собственность в заклад за залог?
— Нет. Только наличные. Заведение арендуем. Раньше окупалось. Сейчас туго идет, гораздо хуже.
— Ладно. Не забудьте, ни с кем ни слова. Я посмотрю, что можно сделать.
Надзиратель оторвался от стены.
— Пошли, — механически приказал он женщине.
Дон Грэйвз, помощник окружного прокурора, на которого свалилось дело «Народ против Эстер Паркс», несмотря на свои тридцать с небольшим, уже почти облысел. Обличьем он напоминал испуганного муравьеда: вытянутый вперед острый нос, круглые удивленные глаза без ресниц и, казалось, без век. Нос и глаза Дона Грэйвза повернулись в сторону Кена Корнинга, и помощник прокурора, излучая доброжелательность, произнес:
