Аркадий Адамов - Идет розыск (журнальный вариант)

— Мог номер и снять с какой-нибудь машины в Москве. Темно уже было, когда удирал-то, — упрямо возразил Цветков.

— Погоди, погоди, Федор Кузьмич. Ведь еще один фактор возникает. — Генерал многозначительно поднял палец. — Второй человек в кабине. Этот самый… как его?

— Борисов — подсказал Цветков и с ударением отметил: — Свидетель.

— А если не свидетель? Если соучастник? Он что же, как бобик, сидел?

— Руль был у водителя. Пока преступник он один.

— Словом, так, — прихлопнул ладонью по столу генерал. — Тебе, Федор Кузьмич, это дело на контроль взять. Думаю, забирать его из района к нам резона нет, на раскрытие легко идет.

Утренняя оперативка потекла в своем обычном, напряженном ритме. И через каких-нибудь пятнадцать минут генерал энергично объявил:

— Значит, все. В бой!

Федор Кузьмич Цветков отправился привычным путем по длиннейшим коридорам МУРа к себе в отдел, рассеянно здороваясь по пути с товарищами и по привычке размышляя о предстоящих на сегодня делах и заботах.

Надо сказать, что преступлений у ворот завода по производству лимонной кислоты занимало в его размышлениях не много места. Хотя, проглядев сегодня перед оперативной у генерала материалы этого дела, он остановился на протоколе осмотра места происшествия и остался им недоволен. Небрежно, торопливо составлен. Да и план тоже. Виновен, конечно, следователь, а вот бывший там Шухмин не обратил внимания. Если бы выехал на место происшествия Откаленко, допустим, уж он бы следователю указал. Небось, молодой попался, неопытный еще. Впрочем, Федор Кузьмич понимал, откуда взялись небрежность и торопливость. Над материалами этими работать не придется, преступление почти очевидное и раскроется как бы само собой, ведь все про преступника известно. Так чего зря писать? Другое дело, что будь на их месте сам Федор Кузьмич или тот же Откаленко, они бы просто в силу привычной добросовестности, по укоренившейся привычке все бы сделали, как надо, как положено. Ну, да что теперь говорить, когда и в самом деле не сегодня-завтра преступник будет задержан.

И Цветков перешел к другим неотложным делам. Среди них было и малоприятное дело, которое он сейчас собирался поручить Лосеву. Никак оно на раскрытие не шло, это проклятое убийство на Лесной улице. Главная сложность тут заключалась в потере времени. Поначалу дело было квалифицировано как самоубийство. И только сейчас, месяц спустя…

Тут Федор Кузьмич подошел к одной из комнат своего отдела, самой большой, где обычно утром на пятиминутку собирались его сотрудники. И сейчас из-за двери слышался гул голосов.

Между прочим, Цветков, проходя по коридору мимо одного из «карманов», где обычно дожидались приема люди, вызванные сотрудниками, заметил в кресле у окна пожилую женщину и тут же вспомнил ее и дело, по которому в качестве свидетеля эта женщина могла быть вызвана тем же Шухминым, кстати говоря.

Поэтому, войдя в комнату, Федор Кузьмич поискал глазами Шухмина, обнаружил его массивную фигуру где-то в углу, за чьим-то столом, и, уже заранее, по другому поводу им недовольный, спросил:

— Ты, Шухмин, на какой час Корочкину вызвал? Петр, застигнутый этим вопросом врасплох, отвлекся от интересного разговора с Денисовым и Лосевым и довольно легкомысленно ответил:

— Ох, не помню, Федор Кузьмич… — Однако тут же почувствовав настроение начальства, спохватился и воскликнул: — Ах да! На десять, Федор Кузьмич. Точно, на десять.

— Ну, а почему она тебя уже дожидается? — окончательно рассердился, Цветков, уловив нехитрый Петин маневр. — Ей что, делать дома нечего? Да нет, — поправил он сам себя, — она же еще работает. Где, а?

— Второй часовой завод. Сборщица, — пробурчал Шухмин.

— Так. Значит, ей на заводе нечего делать, так что ли? «Теперь завелся», — с тоской подумал Петр и оглянулся на товарищей со слабой надеждой найти у них сочувствие.

— Всех предупреждаю, — произнес Цветков, усаживаясь за один из столов и кладя перед собой папку с суточной сводкой. — В десятый раз, кстати, предупреждаю: беречь время людей, как свое.

— Наше очень берегут, — проворчал Петр.

— Ты делай, что от тебя зависит, — возразил Цветков, — Тогда и от других можешь требовать.

— Он хочет дать ей время психологически адаптироваться в новой обстановке, — иронически заметил Лосев.

— Сам еще не адаптировался, раз ведет себя так, — отрезал Цветков, раскрывая папку. — Пока она ждет столько времени, только раздражится и изнервничается. Вот и, бейся с ней тогда, располагай к откровенности и воспоминаниям. Хоть бы, кроме уважения к людям, интересы дела учитывали, специалисты! — Последнее слово Федор Кузьмич произнес с ударением, досадливо и ядовито, потом взглянул на Шухмина и коротко приказал: — Иди. Займись с ней. И чтоб последний раз разговор у нас об этом был.

Провожаемый взглядами, Шухмин поднялся со своего места и молча вышел. Когда Цветков был в таком настроении, всем лучше было помалкивать.

Только новый сотрудник Виктор Усольцев все же счел нужным откликнуться и, вздохнув, сказал:

— Да, уважения к людям нам, конечно, не хватает.

Цветков взглянул на него поверх очков, которые он уже водрузил на нос, но вопреки обыкновению промолчал. Да и все сделали вид, что реплики этой не слышали. Только Лосев обменялся взглядом со своим другом Игорем Откаленко.

Между тем Федор Кузьмич, достав из папки суточную сводку происшествий по городу, сухо произнес, все еще не остыв от раздражения:

— Так вот, значит, сводка, и что тут нас касается. Он начал медленно читать, давая возможность слушателям усвоить каждое из происшествий, но, дойдя до событий у ворот завода по производству лимонной кислоты, сводку отложил и недовольно сказал:

— Вот так оно и получается. Теперь, видите, Шухмина нет. А он на это происшествие как раз и выезжал.

— А что там все-таки произошло? — не утерпев, спросил Лосев.

— Ну, в общих словах пока, произошло вот что. И Цветков кратко изложил то, что уже обсуждалось на оперативке у генерала, подчеркивая неясные пока пункты, и в заключение добавил, сняв очки:

— Дело это у нас на контроле, но к себе забирать не будем, на раскрытие легко идет.

— Но интересно, — снова подал голос Лосев, — зачем он все-таки наезд совершил?

— Задержим — узнаем, — мрачно откликнулся Игорь Откаленко. — Недолго ждать. Небось, завтра домой вернется.

— То ли вернется, то ли не вернется, — покачал головой Лосев, — Ведь он думает, два убийства за ним. После этого не очень-то домой потянет. Не такой уж он дурак, я полагаю. Понимает, что ждут его там.

— Но груз-то все равно надо сдать, как положено, — вмешался Денисов. — Так что на фабрику они явятся.

— То ли явятся, то ли нет, — задумчиво повторил Лосев.

— Они, верно, место происшествия и не осматривали, как положено? Раз все так ясно, — с упреком и чуть ревниво спросил Откаленко.

— Да, по-быстрому, — согласился Цветков и снова водрузил на нос очки. — Это дело у нас на контроле. — И привычно взглянул поверх очков: — У тебя, Лосев. И еще заберешь к себе дело по Лесной. Там снова надо начинать. Потом зайдешь ко мне… с Усольцевым.

— Слушаюсь, — коротко и охотно откликнулся Лосев.

— А теперь дальше пойдем, — заключил Цветков. И принялся снова, все так же неторопливо, читать сводку…

После окончания пятиминутки Лосев вернулся к себе а комнату и позвонил в районное управление капитану Егорову, давнему и доброму своему знакомому. Тот, к счастью, оказался на месте.

— Привет, Михаил Иванович, — бодро произнес Виталий. — Беспокоит Лосев.

— А-а, — ответил Егоров. — Значит, МУР нами, грешными, интересуется. Проверочку решили какую учинить или что?

— Да нет. Берем на контроль дело по наезду, у завода лимонной кислоты. Ну, вчера который…

— Да помню я его! — досадливо воскликнул Егоров. — Жаль, выпустили мы его из города, сукиного сына.

— А по трассе команду дали? Он небось через Тулу и Орел на Киев рванул, так, что ли?

— По трассе сигнал дали. Но ничего не поступило.

— Где они могут сейчас быть?

— Сейчас?.. — Егоров, как видно, взглянул на часы. — Так. Десять тридцать пять. Выходит, в дороге они… — он подсчитал про себя, — … да часов шестнадцать. Если ночь ехали… Где-то в районе Орла они сейчас, скорее за ним, полагаю.

— Да-а… — протянул Виталий. — И их, выходит, пропустили все посты ГАИ?

— Выходит, так.

— Что-то меня сомнение берет, Михаил Иванович…

— В части чего?

— В части их исчезновения. Из Житомира ничего не слышно? Вы запрос-то сделали?

— А как же. Пока ничего не поступало.

— Ладно. Держи связь, Михаил Иванович. Пока. Виталий положил трубку и задумчиво уставился куда-то в пространство, барабаня пальцами по столу. Ох, непонятно тут в этом происшествии. Старик вахтер явно что-то вдруг заметил или что-то сообразил. И за это его убивают? А девушка? Девушку за что? В комнату зашел Откаленко, расположился напротив Лосева за своим столом, придвинул телефон и взглянул на Виталия.