Больше ничего сказать ему не удалось.
— Служебный долг!! — выкрикнула женщина, дико сверкнув белками глаз. — Вы такие же гангстеры, вы с ними заодно! Ходите вынюхиваете, когда не нужны… А когда нужны, ничего не будете делать! Я знаю! Вам плевать — какой-то ребенок бедняков… Всего лишь мой ребенок…
Она снова разрыдалась, муж положил ей руки на плечи, горестно качая головой.
Барнаби развернулся и вышел.
Долговязый нагнал его на лестничной площадке:
— Капитан! Капитан… не обращайте внимания на мою жену. Это все от горя… Я работаю на муниципальной службе, видите ли… Я понимаю…
Барнаби так мрачно взглянул на мужчину, что тот поперхнулся и замолк.
— Ваша жена не открыла мне ничего нового. Иное о полиции этого города сказать сложно.
Оставив муниципального труженика стоять с отвисшей челюстью, Барнаби загрохотал башмаками по ступенькам.
Дьюэйн догнал его уже у машины. Они уселись на заднее сиденье, Барнаби дал водителю знак двигаться.
Молчание нарушил капитан:
— Показать бы этим вшивым писакам, певцам гангстерской отваги, убитого сосунка. Пусть бы они, суки, послушали, как вопит его мать. Ты меня знаешь, Сэм, я не выношу сантиментов. Но тут… тут другое.
Сержант Дьюэйн провел обширной ладонью по еще более обширной лысине:
— Готов поспорить, это банда Сворма против банды Антекки. Толку, правда, с этого… Свидетелей все равно не сыщешь. Улик тоже.
Барнаби кивнул. Помолчав, ответил:
— Птичка от них улетела. Могут и вернуться. Надо бы нам погулять тут…
Дьюэйн пожал плечами:
— Угу. Конечно, шеф. Разумеется, шеф. А что нам это даст? Мы их не видели, в лицо не знаем. Да если бы и знали… Ничего им не пришьешь.
Барнаби наклонился к водителю:
— Покатайся по округе, Мюррей. Потихоньку, но нога над педалью газа… понял?
Он снова откинулся на спинку сиденья и процедил с невеселой усмешкой:
— Хорошая у нас работка, Сэм? И чего я все работаю и работаю…
— Не хуже любой другой, — отозвался Дьюэйн. — Наше дело — исполнять, их дело — приказывать. Везде так, и везде те, кто приказывает, одинаковы. Или ты думаешь где-нибудь найти честное начальство?
Барнаби вздохнул и спросил:
— Единственный сын, говоришь?
— Да. Отец — водитель мусороуборочной. До чертиков боится работу потерять, потому и выскочил просить у тебя прощения. Старуха — бабка малыша.
Барнаби угрюмо кивнул:
— Я все понимаю, Сэм. Но разве это нормально, когда люди воспринимают такие вещи как должное? Эта женщина… если бы не отчаяние, она никогда не сказала бы вслух. Хотя все так думают. И самое поганое, что ведь это правда. Полиция…
— А что, полиция разве крайняя? Ну, поймаем мы их — а дальше? Суд оправдает, ты же знаешь.
— А зачем их судить…
Дьюэйн насторожился:
— Ты это о чем? О том, о чем я думаю? Э-эй?! Ну нет, шеф, такое в наши дни не пройдет. У этих все схвачено.
Капитан проворчал что-то неразборчивое, вытащил трубку, набил ее, раскурил и забился в угол. Дьюэйн тоже закурил. Дальше ехали молча.
На подозрительный седан обратил внимание Барнаби. Он подтолкнул напарника локтем, вытащил трубку изо рта и указал ею направление.
— Точно, они! — вскинулся Дьюэйн.
Барнаби хищно пригнулся:
— Мюррей, вгони этого гада в столб и не бойся поцарапаться! Лишь бы не ушел.
Водитель молча вдавил педаль газа.
Пронзительно крякнула сирена, и седан прижался к поребрику, даже не пытаясь удрать. Сидевший за рулем возмущенно высунулся из окошка:
— Сдурел?! — и тут же заткнулся: на него глядело дуло пистолета Барнаби.
Дьюэйн уже светил фонарем в кузов: ага, на заднем сиденье двое.
Барнаби распахнул заднюю дверцу:
— Вытряхивайтесь! — Он подтвердил приказ энергичным движением ствола.
Парочка на заднем сиденье не торопилась подчиняться, словно слишком медленно соображая, что к чему. Затем один из них, рослый блондин, ухмыльнулся, дурашливо сдвинул шляпу на затылок и неспешно вылез. За ним последовал второй, комплекцией напоминавший массивный комод.
— Ты тоже. — Барнаби шевельнул стволом в сторону водителя.
Блондин нарочито зевнул:
— Что, кэп, шмонать будешь?
Барнаби грубо ухватил его за плечо и развернул на месте профессиональным движением:
— Непременно, Риттер. С тебя и начнем.
Белобрысый тип тоже проявил явную привычку к этой процедуре: демонстративно принял позу, позволяющую полицейскому сделать дело с наибольшим удобством. Капитан обхлопал наглеца и вытащил из подмышечной кобуры короткоствольный револьвер 38-го калибра.
— У меня разрешение на этот ствол, — радостно объявил Риттер. — Не бери в голову, начальник!
Дьюэйн обыскал двоих оставшихся.
— Ничего, — сказал он почти равнодушно.
— Обшарь тачку, — велел Барнаби напарнику, не отрывая взгляда от блондина. — Ну-с, кто эти два придурка?
Риттер ухмыльнулся, будто не слыша вопроса:
— Ордером-то ты разжился, начальник?
Барнаби прищурился:
— Для того чтобы прищемить хвосты паре крыс, ордер мне ни к чему.
— Да ну? Может, конституция с обеда изменилась, а я и не знал? — Белобрысый гангстер чуть ли не открыто смеялся.
Из-за седана вынырнул Дьюэйн с обрезом в руках:
— В машине чисто, а у поребрика валялась эта штука. Успели выкинуть, сволочи.
Риттер презрительно ухмыльнулся:
— Долгонько вам это доказывать придется…
Барнаби без замаха врезал ему в челюсть, и тот едва устоял на ногах, ударившись спиной о дверцу своего автомобиля.
Дьюэйн придержал за руку изготовившегося для второго удара капитана.
— Кэп… не подставляйтесь… У нас на них ничего… — прошептал он.
Блондин морщился и озадаченно тер челюсть:
— С работы вылетишь, начальничек, обещаю!
Барнаби вырвал руку и снова замахнулся, но Риттер, оставив вальяжные манеры, шустро отскочил подальше.
Капитан его не пытался настичь — махнул рукой всей компании, жестко приказав:
— В машину!
Троица бандитов угнездилась на заднем сиденье, полицейский водитель сел за баранку «трофейного» седана, Дьюэйн — за руль патрульной машины. Барнаби расположился впереди, рядом с Дьюэйном, наблюдая за задержанными в зеркало.
Риттер снова обрел уверенность в себе и принялся пророчествовать:
— Не получится нас запереть, начальничек. Не в этом городе.
Что ж, Риттер оказался неплохим пророком.
Едва они прибыли в управление, как там же, как джинн, соткался из воздуха, горя праведным возмущением, уголовный адвокат Хайми Крокер. Бандиты с достоинством удалились. Барнаби и Дьюэйн молча переглянулись. Кажется, они оба почти ожидали, что в последний момент Риттер обернется и торжествующе покажет неприличный жест. Но только почти: знали, что тот слишком хорошо для этого воспитан… гаденыш.
Когда дверь за процессией захлопнулась, Дьюэйн нарушил молчание:
— Прогресс цивилизации, шеф. Это не то что двадцать лет назад, когда мой батя возглавлял управление.
— Ну, Майк Дьюэйн был настоящим парнем. — Барнаби сплюнул сквозь зубы. — Он бы нас с работы выгнал в шею, если бы мы доставили ему этих типов, не раскровянив им морды. А сейчас у нас прогресс и цивилизация — и потому вместо настоящего парня сидит тряпичная кукла. Но и это бы еще ничего, если бы только кукла не была марионеткой… Слышь, а не пойти ли нам уже отсыпаться? Утром — в суд, между прочим…
После утреннего заседания суда был еще длительный разговор с помощником прокурора. Капитан Барнаби появился в управлении лишь ближе к вечеру. Дежурный сержант призывно взмахнул рукой:
— Шеф Гроган требует вас, капитан. Велел сразу к нему, как прибудете.
Барнаби покривился, вздохнул и направился наверх, в кабинет руководства. Ждать его не заставили, сразу допустили пред светлы очи начальства.
Обширный стол начальника управления полиции Грогана располагался так, что тот восседал спиной к окнам, лицом к двери. Входивший посетитель натыкался на грозный взгляд хозяина кабинета — ну, по крайней мере, так было задумано. А что хозяин этого кабинета слабо справлялся с ролью — дело уже совсем другое.
Его физиономия формой напоминала луну, хотя цветом больше походила на закатное солнце. Щеки нависали над воротником, казавшимся тесным, как строгий ошейник. Губы непропорционально маленького капризного рта вечно складывались в трубочку, будто начальник полиции вот-вот издаст протяжный жалобный свист. Остатки седых волос он зачесывал через лысину — обычная для слабых духом тщетная попытка замаскировать плешивость. Пухлые ручки имели обыкновение нервно вертеть ониксовую зажигалку.
— Вызывали? — хмуро спросил Барнаби.
Гроган кивнул как-то криво — будто сначала хотел отрицательно покачать головой и лишь в последний момент передумал.
