Он положил саквояж на умывальник. Изящная плетеная корзинка на итальянский манер, из бечевы и прутьев. Крышка приподнялась. Пальцы Арле, поглаживая, крутя кожаные ручки, вдруг судорожно сжались. Кровь прилила к голове. После недолгих колебаний Арле подскочил к двери и закрыл ее на задвижку, чтобы никто не помешал ему совершить дурной поступок. Потом Арле возвратился к умывальнику, сунул руку в сумку и лихорадочно перебрал ее содержимое. Батистовый платочек, пудреница, маникюрный набор, связка ключей, неначатая пачка «Кравена». Обычный женский набор. Что он ищет? Новые фотографии? Письмо? Размашистый самоуверенный почерк брата? Как он сам себе мерзок. Если бы Роберта застала его… На дне сумки — обычные бумаги: удостоверение личности, водительские права… Золотые часики с узорной крышкой — подарок на двадцативосьмилетие, которое они справляли в марте этого года. Миниатюрная записная книжка с карандашом в кожаном футляре. Арле открыл ее, перелистал. Несколько небрежных строчек: визиты к парикмахеру, телефонные номера… Все вполне невинно.
Наконец Арле закрыл блокнот; он был и рад, и разочарован. Аккуратно сложил все в сумку: пудреницу брелок, права. Сверху — туфли. Крышку оставил приоткрытой, как и было. И вдруг ему бросилось в глаза одно слово в газете, в которую были завернуты туфли. «Фуко». Это слово заставило его вздрогнуть: он вспомнил, как Франсуаза утром сказала: «У нас билеты на „Фуко“, на пятое апреля».
Арле склонился над газетой. Объявление, одно из тех, что регулярно печатают в «Утреннем Абиджане» судоходные компании:
«Пассажирское судно „Фуко“ объединенного пароходства прибывает в Абиджан из Пуэнт-Нуара сегодня, 20 декабря, в 21 час. Пропуска выдаются на борту…»
Оторопев, Арле поднял голову. Ему захотелось крикнуть: нет, нет! Это неправда! Они перепутали дату. Двадцатого декабря Роберта была на лесосеке, а «Утренний Абиджан» там не получают. Она сама только что сказала — «глухомань».
Что же выходит? Роберта купила газету по дороге? Но она утверждала, что путь из Гуильё в Абиджан проделала единым махом и никого не видела.
Где-то очень глубоко, на границе подсознания, прозвучал предупредительный сигнал. Словно дребезжащий в ночи колокольчик шлагбаума. Нужно все хладнокровно обдумать. Числа, сверить все числа. Роберта уехала утром пятнадцатого и только что вернулась. Сегодня двадцать четвертое? Двадцать четвертое 196… года? А тут двадцатое… Выходит, Роберта вернулась не сегодня? Это физически невозможно. В Абиджане она уже несколько дней! Она вернулась вместе с Эдуаром!
Глаза Арле застлала красная пелена. Он зашатался и оперся на умывальник, глотая ртом воздух. С Эдуаром! И с тех пор она пряталась. Почему? По его спине пополз холодок. А если Роберта вообще не уезжала из города? Тогда что она делала здесь все эти дни, пока Эдуар занимался девушкой из «Калао»? Утопленницу обнаружили восемнадцатого утром; несколько дней она пробыла в воде — три дня, сказал Александр, сторож на пляже. Следовательно, Эдуар расправился со своей жертвой пятнадцатого. А где пятнадцатого была Роберта?
Арле вздрогнул. Край умывальника впился ему в ладонь. Арле стряхнул с себя наваждение. Нет, не может быть! Ему везде чудятся всякие ужасы! Не дает покоя ревность, в этом все дело! И все из-за трех строчек в газете. Есть другое объяснение. Наверняка есть. Логичное и простое, именно такие обычно и не приходят в голову. Сейчас он пойдет к Роберте и спросит…
— Аль?
Роберта стучит пальцем по двери ванной. Как это он не услышал, что она подошла? Арле бросил взгляд на задвижку: хорошо, что он заперся.
— Да?
— Ты идешь? Ужин готов.
— Сейчас!
Каблуки стучат по полу. На этот раз очень отчетливо. Роберта уходит.
Арле поспешно закрыл саквояж и положил на прежнее место, на аптечку. Бегло взглянув на себя в зеркало, открыл дверь и вышел.
Под руками Роберты все преобразилось. На столе — белая скатерть с изящной вышивкой, лиможский фарфор, хрусталь. Свет погашен, горит только торшер с большим африканским абажуром.
Арле подошел к столу на ватных ногах. Ему было не по себе.
— Ты там не заснул? — поинтересовалась Роберта. — Столько прихорашиваться — ты дал бы сто очков вперед любой красотке!
— Да это из-за бритвы. И все равно, видишь, плоховато получилось.
Арле потер подбородок. Роберта поцеловала его.
— Правда, постарался. Кожа так и горит!
Да, наверно, он весь пунцовый. Арле машинально расстегнул воротник рубашки. Он задыхался. В голове плавал туман.
— Нравится?
Роберта показала на роскошный стол.
— Чудесно.
Его возглас тонет в тишине. Роберта оглядывает его насмешливо и с любопытством. Она явно заметила, как он взволнован. У него словно внутри огонь. Надо на минутку выйти, собраться с мыслями, все взвесить и решить, как действовать…
— За стол! — скомандовала Роберта. — Я пошла за супом.
Арле шагнул к двери.
— Машина! Я забыл поставить ее в гараж.
Роберта обернулась на пороге кухни.
— Машину? Ну и что?
— Как ну и что? — тупо повторил Арле.
— Это ведь не к спеху?
Ее голос посуровел. В нем проскользнула досада. Еще раз прозвучал колокольчик, призывающий Арле быть настороже.
— Ты против?
— Я? Да нет. С чего ты решил? — Она взяла себя в руки. — Только быстрее, Аль. Я уже несу суп.
Арле медленно спустился по лестнице, подставляя влажное лицо гарматану. В саду мелькали красноватые огоньки светлячков. На дереве прямо над головой жалобно кричал пробудившийся крылан. С каждой ступенькой сознание Арле все больше прояснялось.
Почему Роберта не хотела, чтобы он вернулся к машине? Уже второй раз она так странно ведет себя, стоит ему завести речь об «аронде». Когда он попросил ключи и вот теперь… Арле снова проиграл про себя сцену во всех подробностях. Роберта, по сути дела, согласилась отпустить его на поиски Эдуара одного. И лишь когда поняла, что он поедет на «аронде», решила его сопровождать. Почему?
Застыв у подножия лестницы, Арле пытался собраться с мыслями. Перед ним смутно мерцало ветровое стекло «аронды». Арле дотронулся пальцем до диска колеса. Если бы у него и оставались какие-нибудь сомнения по этому поводу, сейчас бы они развеялись: «аронда» явно не была в Гуильё. После пятисоткилометрового пробега по африканским дорогам она была бы, до осей запачкана красной латеритовой землей.
«Дождь лил без конца! Дороги превратились в кашу!»
Арле сел в машину, и его затошнило. Снова эта вонь. Какая-то непонятная смесь. Он различал аромат духов Роберты, но подспудно чувствовался и другой запах — затхлый запах разложения, преследовавший их весь вечер в поездке по городу.
Он высунулся в окно, втянул ночной воздух, не понимая, откуда воняет. «Аронда» сдвинулась с места и въехала под бетонный навес. Арле выключил мотор. Но тут же он ощутил, что зловоние проникло вместе с ним в гараж — более того, меж бетонных стен оно стало еще сильнее. Озадаченный, он вылез и стал обходить машину. В свете фар вихрем кружились поденки.
Вдруг, резко наклонившись к дворце, он вырвал из замка зажигания связку ключей и подскочил к багажнику. Поворот ключа. Крышка багажника поднялась и тут же упала с металлическим скрежетом. Закрыв лицо рукой, чтобы защитить себя от ударившей ему в нос смрадной струи, Арле отскочил в сторону.
Но разве можно было загородиться рукой от картины, которая бросилась в глаза Арле, когда приоткрылся багажник? Разбитое скрюченное тело, прядь слипшихся светлых волос, рваная петлица зеленого синтетического плаща… Макс Вотье.
Опершись о стену и прижав руку к груди, Арле боролся с сильнейшим приступом тошноты. В его мозгу взорвался фейерверк мыслей, они вспыхивали, путались, теснили друг друга. Роберта не могла этого сделать… Она не знает… Ее заставили… Только не Роберта… Только не это…
Наконец он оторвался от стены: новая мысль прогнала прежние — мысль о надвигающейся опасности. Его долгое отсутствие должно насторожить Роберту, она сейчас сюда явится.
Арле запер багажник, погасил фары и, закрыв машину, вышел из гаража. Роберта уже спускалась по лестнице. Еще секунд пятнадцать…
— Ты там заснул? Суп совсем остынет.
В голосе удивление, и ничего больше. Но глаза Роберты ищут в ночной мгле его глаза. Как ни старался Арле замедлить шаг, они сейчас поравняются, Роберта увидит его лицо и все поймет…
Он остановился.
— Не знаю, что на меня нашло. Я сел в машину, и со мной случилось что-то вроде обморока. Может, из-за твоих духов…
Роберта уже рядом.
— Ну вот, теперь тебе плохо, — произнесла она спокойным тоном. — Надо же, как мы оба вымотались. — Она коснулась его щеки. — Да ты весь вспотел. Поднимайся скорей.
Они вернулись в гостиную. На столе дымилась супница.
