Филип Рок - Грязный Гарри

— Умен, сукин сын, — проворчал Гарри.

Он приполз сюда, словно раненая собака в свою конуру. Готовил кофе, но прежде чем приступил к трапезе, должно быть, услышал гром шагов Гарри. Гарри замер, напрягая слух, чтобы что-то услышать в могильной тишине, стараясь уловить тончайшую вибрацию. Она возникла неожиданно, точно над ним. Несомненно звук шагов, торопливо шаркающих по бетону.

Гарри рванулся из комнаты и помчался по тоннелю. Он наткнулся на череду бетонных ступенек, ведущих по затемненным ярусам к верхнему ряду. Гарри устремился вверх, перепрыгивая через две ступеньки, не обращая внимания на толчки боли, пронизывающие все тело. Он достиг первого яруса с линией крытых лож вдоль внутренней стены, от них ряды сидений спускались к темному овалу игрового поля. Пустынный стадион выглядел устрашающе. Он вмещал 59 тысяч человек. И где-то здесь прятался один-единственный.

Гарри двинулся по овалу, держась ближе к ложам. Револьвер стал оттягивать руку и он положил его на грудь, придерживая левой рукой. Что-то шевельнулось среди сидений, белое тело взметнулось навстречу ветру и, хлопая крыльями, устремилось в небо.

Гарри выругал чайку свирепо, но беззвучно, и привалился к перегородке ложи. Сердце отчаянно стучало. Убийца бросил ружье в комнате. Бросил немецкий пистолет-пулемет в парке Монт Дэвидсон. Что ещё у него было в арсенале? Ручная граната?

Гарри внимательно осматривал нескончаемые ряды сидений и темную прогалину земли посередине. Подонок был где-то здесь… Но где? Он нырнул рядом ниже и встал на колени за низкой деревянной перегородкой между секциями.

— Ты попался! Выходи!

Его голос гремел, отражаясь в раковине стадиона и, казалось, звучал со всех сторон одновременно. Далеко внизу, у пятидесятиметровой отметки на беговой дорожке кто-то засуетился. Человек бежал вниз от прохода к полю. Бежал неуклюже, неловко, приволакивая левую ногу. Гарри выстрелил, намеренно целясь выше. Пуля прожужжала во тьме. Но это не остановило беглеца.

Гарри пустился в погоню. Он бежал по скамейкам, перепрыгивая проходы, потом со всего размаха сорвался, врезавшись в ряд скамеек, но продолжать бежать, несмотря на острую боль в бедре. Убийца перелез через низкое ограждение, отделявшее трибуны от поля и оказался на гаревой дорожке неясная светлая фигура на фоне чернильной тьмы.

Инспектор Ди Джорджо обнаружил прореху в заборе, расположенную достаточно низко и достаточно большую, чтобы пробраться внутрь. Теперь он пустился бежать к стадиону со всей скоростью, на которую был способен. Подбежав, взломал окно, залез внутрь и понесся по катакомбам хозяйственных помещений. Услышав выстрел, от которого задрожали бетонные стены, припустился ещё быстрее, выбирая повороты по наитию, как крыса в лабиринте. В одном из проходов он уткнулся в маленькую зеленую дверь с надписью:

"ЭЛЕКТРОАГРЕГАТНАЯ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН."

Дверь была заперта. Ди Джорджо двумя выстрелами разнес замок на куски, ворвался в полутемную комнату и рванул главный рубильник. Высоко над полем, на громадных башнях, вспыхнули прожектора.

Убийца застыл на средине двадцатиярдовой линии, когда на поле вдруг стало светло, как днем. Он был просто парализован морем света, сверкающего тысячью брильянтов. На Гарри же перемена ситуации никак не подействовала. Перепрыгнув низкий барьер, он спокойно и неторопливо шел по мокрой траве, держа револьвер обеими руками.

Убийца ждал его. У него не было никакого оружия, только судорожно сжимались кулаки. Да грудь бурно вздымалась в ожидании… Дикий зверь, загнанный в угол…

Не доходя до него двадцати ярдов, Гарри припал на одно колено и тщательно прицелился в выбранное место. А затем всадил пулю в ногу, двумя дюймами ниже раны от ножа. Пуля 44 калибра просто выбила из-под убийцы ногу, он тяжело плюхнулся на землю и стал корчится и извиваться на траве.

Гарри подошел, навис над ним и взглянул на корчащуюся от боли фигуру. Он не чувствовал сострадания. Он не чувствовал ничего.

— Где она?

Убийца глядел вверх затравленными глазами.

— Позови мне доктора. Господи Иисусе… Матерь Божья… позови мне доктора.

— Где она, дерьмо?

— Я истеку кровью и умру. Ты — ублюдок!

— Где девочка?

— Доктора… пожалуйста… позови доктора.

— Где она?

Убийца отвел полные муки глаза от холодного непреклонного лица Гарри.

— Я требую адвоката, — бормотал он. — Я имею права на адвоката.

— Я собираюсь спрашивать тебя снова и снова. Собираюсь спрашивать: где девочка, гад. И ты мне обязательно ответишь.

Убийца скривил губы и попытался плюнуть в лицо Гарри. Это была последняя, тщетная попытка сопротивляться. Гарри поставил каблук ботинка на кровоточащую огнестрельную рану, поднажал посильнее и как будто растер окурок. Убийца визжал до тех пор, пока хватило дыхания, и пришлось замолчать, чтобы снова глотнуть воздуха. Потом он безвольно обмяк на траве, глядя в черное небо. Лицо его стало цвета мокрого мела.

Гарри приподнял ногу и переместил окровавленный каблук на ножевую рану. Убийца захныкал, глядя на него с непередаваемым ужасом.

— Ну как? — голос Гарри был остр, как лезвие бритвы. — Теперь ты готов рассказывать? Или мне опять плясать на твоей ноге?

Занимался прекрасный день, один из тех дней, которые оправдывают все гиперболы, расточаемые рекламными агентами по поводу погоды в Сан Франциско. Но никто на мысу даже не взглянул на восточный край неба. Все сгрудились под переносными прожекторами, наблюдая за дюжиной пожарников, лихорадочно роющих мягкую почву Форт Пойнта.

— Нашли! — прокричал один из них. Он швырнул лопату в сторону, прыгнул в яму и стал разгребать грунт руками, освобождая угол картонного ящика. В картоне была аккуратно прорезана дырка, оттуда выходил гибкий резиновый шланг и соединялся с кислородным баллоном.

— Через пару минут мы все вытащим! — прозвучал возбужденный голос.

Гарри Кэллаген стоял в стороне, облокотившись на крыло полицейской машины и жуя нераскуренную сигару. Передвижные прожекторы удлинняли тени, превращая пожарников в грабителей, разоряющих могилу.

— Могилу? — содрогнулся он.

Верхнюю часть картонной коробки открыли и сняли с величайшей осторожностью. Вниз ударил яркий свет. Внутри, завернутое в картон, словно кровавый эмбрион, лежало обнаженное тело юной девушки по имени Мери Энн Дикон.

Она уже давно была мертва.

Лейтенант Бреслер с сумрачным лицом следовал за телом девушки, закутанным в одеяло, как в саван, к дверям "скорой помощи". Молодой врач из городской больницы заботливо и почти с благоговением разместил тело на койке. Потом дал водителю знак ехать. Бреслер стоял с непокрытой головой на свежем ветру, наблюдая, как «скорая» медленно выруливала на узкую грязную дорогу в Президио. Затем он направился к своей машине, где ждал Гарри Кэллаген.

— Все дело было пустышкой, — мягко заметил Гарри. — Верно, Эл?

Бреслер какое-то время глядел на Гарри, затем выудил из кармана серебряную зажигалку и дал ему прикурить.

— Доктор заявил, что она умерла по крайней мере двадцать часов назад. Может быть, она ещё дышала, когда он засовывал её в этот ящик из под мыла, но, дьявольщина, не очень долго. Вшивое дело, Гарри.

Гарри весь день корпел над рапортом, поддерживая себя черным кофе, сигарами и сэндвичами с арахисовым маслом. Часок он вздремнул на диване у Бреслера и минут десять разговаривал по телефону с Чико, лежавшим в больнице. Перебита ключица? Повезло, просто пустяк. Пуля прошла насквозь? Замечательный повод поизображать героя. Парень, наслаждайся жизнью!

Но Чико был подавлен и в не настроении шутить. Пуля, ударив его в ключицу, ушла вниз, расколов лопатку, как молоток раскалывает сухую дыню. Он был искалечен, боль не отступала, и страдания его отзывались в тоне разговора.

Гарри беседа с Чико тоже не доставила удовольствия. Он всегда приносил несчастье партнерам: Фундучи — мертв… У Сэма — дырка в легком. Этот парнишка, как там его, прослужил всего сутки. Просто несчастье какое-то.

Он пытался отвлечься от мыслей о Чико и продолжить работу. В три часа пополудни рапорт о задержании Скорпиона, человека без имени, составленный Гарри Фрэнсисом Кэллагеном, инспектором отдела по расследованию убийств полицейского департамента Сан Франциско, был отпечатан, подписан и отправлен в офис окружного прокурора Уильяма Ротко.

Настойчивый телефонный звонок разбудил Гарри в десять утра. Бреслер даровал ему выходной и первое желание было — позволить чертовой штуке звонить, пока кто-то там не устанет и не повесит трубку. Но после десятого звонка он потянулся из постели.

— Инспектор Кэллаген? — женский голос, твердый, но приятный.

— Слушаю.

— Это мисс Уиллис из офиса окружного прокурора. Мистер Ротко желает вас видеть как можно скорее. Он просил передать, что это очень важно. Когда вы сможете быть? Что мне доложить ему, инспектор?