Командир прошел внутрь, осмотрел тюк, проверил печать и беззлобно сказал:
– Мудаками родились, так и живете. Ты меньше получишь. – Он косо взглянул на провинившегося. – Николай? – Взгляд его почему-то уперся в ноги Акулы. – Ты теперь бригадир. Совет. Будем в воздухе – уцепиться за поручни и висеть, не садиться, тем более не ложиться. Иначе вы в Москве не встанете. Бросим на поле, денег не получите.
Акула сжал зубы, кивнул. И весь полет висел на руках, еле касаясь носками ботинок пола. Зато в Москве он преодолел небольшую крепатуру и бодро встал на разгрузку.
Малый, что упал при погрузке, всю дорогу проспал, по прибытии поднялся на колени и рухнул. Командир согласно кивнул и сказал двум работникам аэропорта:
– Отнесите дерьмо под навес, очнется – выгоните на улицу. Пусть до дома ногами шлепает. – И повернулся к Николаю: – Справитесь?
– Выхода нет, командир, – зло ответил Акула и подумал, что в Котуни этого летуна подловит. Он уже схватился за тюк, когда услышал над самым ухом:
– Ты умный парень. Мефодий тебя рекомендовал, – и ушел.
В общем, разгрузка в конце концов кончилась, Николай получил пачку денег, не считая, сунул в карман, когда рядом вновь объявился командир, подмигнул:
– Работяга деньги всегда считает, запомни.
Николай хотел матюгнуться, но командир смотрел хитрым глазом, мотнул головой, сказал:
– Идем, провожу, тут и заплутать недолго.
«Грузчик» молча пошел за ним. Когда они оказались на привокзальной площади, командир усмехнулся:
– Если пожелаешь вернуться, – он протянул какую-то бирку, – спросишь капитана, возьму. – И не прощаясь ушел.
Николай потянулся, хрустнул затекшими суставами, закурил, посмотрел на людское море и тысячи машин, подумал, что Котунь не город и даже не село, а сортир в пустыне, когда к нему неторопливо подошел совершенно седой мужик лет пятидесяти пяти, спросил:
– Тебе, милок, по случаю не в гостиницу «Минск» требуется?
– Угадали, Сергей Васильевич, – ответил Николай. – Дорого возьмете?
– Не дороже денег. Идем. – Усков направился к двадцать четвертой замызганной «Волге».
Когда Николай сел на заднее сиденье, то, следуя полученным указаниям, сразу сказал:
– Вам нижайший поклон от Мефодия Сильверстовича. Он просил передать, а вас принять и не гневаться за скромный подарок. – Николай извлек из своего рюкзачка пакет, завернутый в тряпицу, положил водителю на колени.
Седой долго молчал, не двигался, наконец взял пакет, взвесил на руке, крякнул, сунул под свое сиденье.
– Тебе, я знаю, требуется второй рейс из Котуни встретить? – Он взглянул на часы. – Даром бензин жечь не будем, я тебя тут неподалеку отвезу, поешь, вздремнешь, и сюда вернемся.
Бойцы Юрий и Петр долетели благополучно. Их встречали два молодых до неприличия парня, взяли чуть не от трапа и отвели к черной сверкающей «Волге». Петр был ниже Юрия на голову, в два раза шустрей и во много раз разговорчивее.
Когда они сели в роскошную машину, Петр хмыкнул и весело сказал:
– А в Москве права до восемнадцати дают?
– В Москве права дают не по годам, а по уму, – ответил парень за рулем. – Ты бы и до крематория не получил.
Серьезные сотрудники ФСБ не хотели пачкаться в непонятном деле и поручили встречу бойцов курсантам, которые проходили практику в одном из подразделений. Но полковник, ведущий разработку, не бросил пацанов на свободу, а в неприметном «жигуле» двинул за ними от аэропорта в город. Хорошо, седой Усков, много раз битый и в соленой воде стиранный, быстро засек сопровождение, не удержался и ехидно сказал:
– А твой подельник, Никола, в столице человек уважаемый, его ведут, как серьезную птицу, и пацаны в «Волге» вроде шавок, а серый волк за ними приглядывает. Ну, мы разных повидали, тачка у нас невзрачная, продержимся.
На шоссе «наружку» вести было просто, а когда въехали в город, Усков надел беретку, прикрыл свою белую голову и сказал:
– А ты, парень, опустись на сиденье и приляг.
Николай молча выполнил приказ и незаметно задремал. Проснулся он от толчков в бок.
– Здесь, полагаю, ихняя леженка. Сейчас твоих улусов обмоют, приоденут и куда-то повезут. Видишь, «жигуль» ушел, а «волжанка» осталась? Значит, сегодняшняя программа не окончена.
Юрия Косача и Петра Фистова привезли на захудалую конспиративную квартиру, которая, как и многие квартиры такого предназначения, выглядела жилой, но запах имела застоявшийся. Молодые курсанты, гордые и довольные полученной самостоятельностью, открыли форточки, начали командовать:
– Один протирает пыль, второй лезет в ванну, моется, бреется.
Девушка лет двадцати двух, сидевшая в кресле, взглянула на прибывших презрительно, отложила журнал, достала свой чемоданчик, где находились инструменты парикмахера.
С того часа, как бойцы двинулись из Котуни, Юрий Косач назначил себя главным, и дело было не только в росте. Петр знал, что напарник имел разговор с самим Мефодием, и этим все было сказано. Петр понимал, что придется кого-то мочить, относился к предстоящему с присущим ему равнодушием. Он был таким всегда, азарт пробуждался в нем редко, в основном за столом с водкой, да еще в постели с девкой. Все остальное в жизни, как он сам выражался, было ему до фонаря. Водка и баба есть суть жизни, все, что помимо этого, – только перерывы. В силу однозначного восприятия бытия он был человеком совершенно бесстрашным. Загадать на пять минут вперед Петр был не способен: сейчас он жив, а дальше видно станет…
Вначале спокойное равнодушие партнера, отсутствие в нем всякого интереса к завтрашнему дню бесили Юрия, но очень быстро, как личность крайне незатейливая, он и сам настроился на чужую волну.
Когда Юрий зашел в ванную, которой у него сроду не было в Котуни, то постоял, озираясь и принюхиваясь, словно зверь, потом повел мощными, покрытыми татуировкой плечами и начал крутить хромированные краны.
Курсант наблюдал за ним с усмешкой и интересом, как человек обычно наблюдает за обезьяной. Громила воду открыл, а переключить на душ у него не получалось. Затем курсант, чтобы не замочить пиджак, скинул его, потянулся, щелкнул тумблером – вода хлынула из душа. Одновременно курсант почувствовал на своей шее мозолистую здоровенную ладонь, другая выхватила у него из кобуры пистолет.
– Что за ерунда, мальчонка? – заревел Юрий. – С каких это дел у тебя волына, а я, как есть, без ничего? Крапленые сдаешь, сосунок! – И, вышвырнув парнишку из ванной, шагнул следом. А был он абсолютно голым – лишь рыжеватая шерсть да синяя татуировка.
Парикмахерша не была девчонкой-гимназисткой, голых мужчин видела, но подобное зверообразное существо появилось перед ней впервые. Глаза у нее стали круглыми, челюсть отпала, и она непроизвольно высунула язык. Юрий воспринял происходившее с женщиной по-своему, довольно заржал:
– Что, не московские дохляки? Ходи сюда, спину помоешь!
Парикмахерша выронила инструмент и грохнулась на пол. Второй курсант, увидев в руке громилы пистолет, начал шарить под мышкой, рвать клапан кобуры.
Петр хоть и был ростом невелик, оказался силен и очень быстр. Он ударил парня кулаком по лбу, забрал у него «макаров» и сказал:
– Сначала трахнем девку, опосля разберемся, – и стал деловито снимать штаны.
Ситуация сложилась критическая. Спас ФСБ от позора курсант, которого обезоружили первым. Он сказал тихо, так как почти потерял голос:
– Спокойно. Положите оружие. Нинель – родная сестра генерала. Тронете пальцем – останетесь без денег. – Он взял себя в руки и уже увереннее добавил: – И без жизни тоже.
– Там видно будет, сначала я ее оприходую, – упрямо заявил Петр.
– Стоп, малявка! – Юрий загородил собой девчонку, схватил напарника за кисть, рванул, и пистолет отлетел в сторону. – Я пошел мыться, а если девка не общаковая, то и не хера на нервах играть, пусть убирается.
Бандиты чуть не час мылись, терли друг друга, потом вытирались и, обмотав чресла полотенцами, как банщики, появились в гостиной.
Девица давно испарилась. Курсанты, открыв шкаф, невозмутимо подбирали одежду для приезжих. А на столе лежали короткий автомат и пистолет.
Бандиты смотрели на оружие с удивлением, так как никогда не держали в руках ничего подобного. Курсанты, ребята уже неплохой выучки, полностью оправились после потасовки и легко овладели инициативой.
– Оружие американское, автомат «агран-2000», пистолет «беретта-гардоне». Завтра с утра поедем постреляем, – сообщил один.
– Подбирайте себе одежду, есть любые размеры, вашу мы отдадим в химчистку. Хорошие вы парни, но нельзя же ходить грязными, как папуасы, – сказал первый курсант, явно старший, который и прекратил чуть было не начавшийся беспредел с насилием парикмахерши, вовремя придумав генерала.
Старшего звали Виктор, напарника – Алексей. На самом деле имена ребята носили, конечно, другие, но им было интересно выступать под псевдонимами. Курсантам не объяснили, что после завершения операции их подопечных ликвидируют, но они, поднабравшись опыта у своих преподавателей и вышедших в тираж разведчиков, догадывались, что татуированные бойцы на белом свете не жильцы.
