выскочил парень с золотистым ретривером на поводке; их внутрь ограждения приняли двое копов в синем.
И тут Неприметный не поверил своим глазам.
В толпе зевак, глазеющих на полицейскую возню, маячил этот хренов Ники Чампайн! В нарушение первейшего из предостережений Неприметного!
Бог ты мой, да этого кретина следовало в самом деле укокошить, в ту же первую ночь у него в хибаре.
Неприметный сидел и буквально дымился от ярости. Он был так взбешен, что и сам чуть не сморозил глупость: подумал, а не подойти ли сейчас к долболобу Ники и силой вытащить его из этого сборища. Но тот вряд ли узнал бы настоящее лицо Неприметного. Он-то знал его только по широкополой шляпе, белобрысому парику и темным очкам.
Через мгновение стало ясно, что хрен-то он покажет Чампайну свое истинное лицо.
Так что Неприметный сидел и наблюдал за тем, как разворачивается сцена. Вначале вышел со своим ретривером Собачник и объявил, что им только что обнаружен труп девушки. Затем заметался и начал безудержно лаять поисковый пес. А затем он сорвался с поводка и бросился через улицу.
На глазах у толпы псина принялась рвать Ники Чампайна.
«Ну вот и финита», – подумал Неприметный после того, как «Скорая» повезла Чампайна в ближайшую больницу. Он порулил на работу и остаток утра бездумно просидел перед монитором, хлебая безвкусный кофе. Сомнения нет: в скором времени власти решат вскрыть лачугу Чампайна, где их ждет много интересного. Впрочем, на нем это не отразится, так как Чампайны знали Неприметного только по дурацкой маскировке, в которой он всякий раз к ним являлся. Конфиденциальной информацией, да и вообще сведениями о себе он никогда не делился, а заходя в гости, всегда надевал перчатки, даже во время еды. Что же до подарков, которые он им иной раз приносил, то все они при покупке оплачивались налом и с крайней осторожностью обрабатывались на предмет отпечатков.
Жаль только, с пацанчиком все скверно. По здравом рассуждении, мальчонка в разы умнее своего папаши. Черт возьми, только он и удержал Неприметного от того, чтобы порешить этого долбаного клоуна еще в первый вечер.
Неприметный покачал головой. Действительно, для пацанчика все оборачивается очень плохо.
А потому к обеду Неприметный послал все к херам и двинул за ним.
У своего дома он остановился ровно настолько, чтобы надеть шляпу и очки; париком на этот раз поступился. Подъезжая по укромному проулку к халупе Чампайна, даванул на тормоз. Возле дома стояла патрульная машина, а в переднюю дверь стучался полицейский. Неприметный свернул на соседскую подъездную дорожку, дал задний ход и проехал обратно по улице. Там он пристроился в кофейне в нескольких милях от дома Чампайнов.
Неприметный знал, что дверь пацаненок не откроет ни за что. А также, что если у копов есть что-нибудь на Чампайнов, то одного патрульного офицера они никак не пошлют. Но причиной для скрытности был не только полицейский. Как назло, мужик по соседству взялся сгребать у себя на дворе листья, а еще одна соседка и два ее малыша пинали на улице мяч.
Слишком много глаз, черт бы их побрал. Совсем нехорошо для человека, обитающего в слепых пятнах. И Неприметный отправился домой, где в раздумьях залег на диван.
Пацана надо будет вытащить из дома под покровом темноты. Рассказать, что отец у него ранен, лежит в больнице, а через несколько дней, когда разгорится сыр-бор в новостях, можно будет показать ему эту историю по телевизору.
«Черт возьми, – подумал Неприметный, – может, пацана хоть к дантисту свожу, пока суд да дело…»
В Бриджпорт он вернулся в половине первого ночи и – что за хрень? – через дорогу от дома Чампайнов увидел пустой припаркованный пикап. Отчего-то это не давало ему покоя, и пока Неприметный разворачивал машину, до него дошло. Драндулет подозрительно походил на тот, на котором утром в Эйвондейл приезжал тот собачник.
Значит, тут замешаны копы.
Должно быть… Но где они, черт возьми?
Неприметный припарковался там же, где в ту первую ночь несостоявшегося убийства – в соседнем квартале, – и уставив фонарик в землю, наискось через лес вышел на закраину участка Чампайнов. Очки ночного видения были здесь бесполезны. В эту минуту из лачуги донесся шум… драки, что ли? «Что за херь?» – в который уж раз за сегодня подумал Неприметный и потянулся за своим «ЗИГом».
«Собачника убью, когда буду отбивать пацана…»
Додумать помешал близящийся вой сирен, и Неприметный быстро отступил в лес. Ускоряясь, он побежал через подлесок на шум, чтобы лучше рассмотреть. На лужайку перед домом выскочили две фигуры. Та, что впереди, держала что-то… обмякшую собаку. А затем на улицу одна за другой ворвались несколько патрульных машин, и Неприметный отступил в лес еще на несколько шагов. Теперь там было так много огней, что очки ночного видения оказались не нужны. Из-за дуба он наблюдал за происходящим – неподвижно, вбирая в себя все, вплоть до того момента, когда из дома вытащили укрытое мешком тело пацана.
* * *
«Ты чувствуешь меня, Собачник?»
Страха как такового Неприметный не испытывал, хотя чувствовалось, что волосы на затылке встают дыбом. Это было… волнительно, покалывало игривыми иголочками. С каждым очередным шагом назад его губы разъезжались в улыбке. «Думаю, ты знаешь, что я здесь, Райд».
Сейчас Неприметный жалел, что не предвидел такой отпор и не принес для своры собак Райда угощение – что-нибудь такое, что можно забросить во двор, а они бы нашли вместо завтрака. Приятный закусончик вроде крысина или, скажем, гамбургеры с толченым стеклом. А можно курятинки со стрихнином…
Неприметный отвернулся от трейлера и направился обратно в лес. Спустя десяток осторожных шагов он достал фонарик. А к моменту возвращения в машину у него уже вызревал еще один план для Мейсона Райда.
Эдакий исполненный иронии. Неприметный любил ироничность.
Через три дня домой вернулся Сью.
Его отсутствие отзывалось в доме огромной пустотой. Не было того, кто мог бы держать нас, черную кость, в надлежащей узде. Сью я доставил из питомника Шэрон Роусон и бережно снял с пассажирского сиденья пикапа. Он бросил на меня взгляд Бенито Муссолини, вздернув подбородок и неодобрительно косясь, словно спрашивая, почему для него здесь нет красной дорожки с оркестром. Левый бок у Сью был выбрит под ноль, с длиннющей бороздой шва в том месте, где нож ударил его по ребрам и продрал вдоль. Шрам, надо признать, смотрелся весьма внушительно. Да и сам Сью тоже. Чуть пошатываясь, он важно
