Камышев. — Уже что-то. И мне еще вот что интересно — если они ездят издалека, где-то же они должны заправляться. Мастерская у них наверняка своя есть, чтобы не светиться. А с топливом сложнее.
— Ну да, — хмыкнул Апшилава. — У нас не капитализм, все заправки государственные. Вот только, Валера, мы это все уже проработали. Автомастерские я сразу на уши поднял, эта «Волга» ни в одну не заезжала. И на ближайших АЗС ее ни разу не видели, мы с гаишниками тесно работаем, у них ориентировка есть.
— Значит, нужно опять же напрячь соседей, — не унимался Камышев. — Бак у «двадцать первой» большой — шестьдесят литров, по-моему. Не в Андроповске, так где-то рядом заправляются.
— У меня ребята как раз этим занимаются, — вздохнул Эдик. — Васька Спицын и Пашка Круглов, опера. Я тебя еще с ними не успел познакомить, некогда было со всеми этими приключениями. Тем более что они сейчас шерстят по району, кассиров на АЗС опрашивают, в автомастерские заглядывают. Даже одну подпольную параллельно накрыли. Но и там о черной «двадцать первой» без номеров ничего не знают.
— И когда твои опера вернутся? — спросил калининский следак, несколько смутившись от того, что недооценил андроповских милиционеров.
— В понедельник, — ответил курчавый напарник. — Так что немного полегче нам с тобой, Валер, будет.
— Это очень хорошо, — удовлетворенно кивнул Камышев. — Но давай пока вернемся к новому случаю. У тебя что по нему?
— А у меня ничего интересного, — Эдик с досадой ударил кулаком по ладони. — Сторож подробно описал наших клиентов, все сходится с предыдущими показаниями. Говорит, Федотова села к ним добровольно, не сопротивлялась. И будто бы при этом сама не своя была.
— Это как? — повернулся к нему Камышев.
— Ну, смотри, — его усатый коллега, вольготно расположившийся на заднем сиденье, свел брови к переносице, вспоминая детали. — Девушка, молодая и весьма симпатичная, возвращается поздно ночью домой. На улице темно и пусто. И тут она вдруг спокойно садится в незнакомую машину с кем попало. Причем весь город знает, что на черной «двадцать первой» разъезжают убийцы, но ее это почему-то не смущает.
— Ты знаешь, бывают такие люди, которые живут словно в своем радужном мире, — Валерий заговорил, глядя уже в окно. — Их ограбят, а они потом по той же подворотне ходят. Скажи им, что ураган ожидается, и нужно дома пересидеть, они рукой махнут и за хлебом пойдут.
— Наивные? — уточнил Апшилава.
— Скорее упертые, — ответил Валерий. — Мой родной дядя, брат отца, был ликвидатором в Чернобыле. Так вот он рассказывал, что некоторые местные, которые деревенские, не верят в радиацию. И поэтому остаются там, наплевав на здоровье. Мол, они радиацию не видят и не слышат, поэтому и нет ее. Не существует. А то, что у людей кожа потом слезает…
— Да уж, — проговорил Эдик. — Ты думаешь, наша Федотова из таких?
— Это просто версия, — пожал плечами Камышев. — Соберем побольше информации, и, надеюсь, появится что-то большее. Ты-то ничего не накопал?
— Сторож говорил, что чувствовал непонятный страх, — ответил усатый следователь, на мгновение задумавшись. — Боялся, но при этом не мог глаз оторвать. Смотрел, как эта девушка в машину к убийцам садится, словно завороженный. И сама она, говорит, будто во сне двигалась.
— Ты знаешь, Эдик, мне как раз в первой школе дети об этом рассказывали, — Валерий покачал головой. — Вроде как бандиты эти гипнозом владеют. Придется, наверно, зафиксировать эту версию, но лично я склоняюсь к тому, что кто-то из них просто ловкий манипулятор. Как цыганки: подбежит, начнет что-то рассказывать, руками махать, а потом сам не замечаешь, как остался без кошелька. Так и тут — заговорили человека, он и перестал обращать внимание на странности. У тебя, кстати, нет никого такого из местных на примете?
— Не, у нас все молчаливые, наоборот, — вздохнул Апшилава. — Разве что бабки болтать любят, но из них преступницы… Я уж скорее в версию с гипнотизером поверю. Впрочем, и то, и то….
Эдик махнул рукой, и Камышев кивнул в ответ. В бабок вроде Клавдии Макаровны из соседнего дома в Калинине и гипнотизеров он тоже верить не хотел. Хотя, если честно, его версия о том, что мрачные мужики показались молоденькой девушке подходящей компанией ночью, тоже была так себе. Но на безрыбье, как говорится…
— Адрес, где эта Федотова проживала, у тебя есть? — Валерий вновь повернулся к своему чернявому коллеге. — Надо бы заехать, пообщаться. Да и к подруге не мешало бы заглянуть.
— Все есть, — кивнул Эдик. — Давай сейчас на Дзержинского, Матвеич. Дом сорок восемь.
Конаковский район, берег Иваньковского водохранилища, 1988 год. Ночь на 15 сентября, четверг
— Давай, заходи, — старший из охотников, Алексей Петрович Гуляев, или просто Петрович, открыл дверь в дом, пропуская напарника.
Уже стемнело, и Петрович на правах бывалого предложил своему приятелю-москвичу Сереге Синицыну заночевать в старом особняке купцов Рождественских. Вернее, принадлежал он им еще до революции, а сегодня это был дом охотника и рыболова, где можно было переждать непогоду.
— Слушай, неплохой домик для такой глуши, — Синицын, скинув амуницию, прошел вдоль стены с чужими трофеями, приблизился к столу, поискал глазами забытые кем-нибудь сигареты.
— Так он еще аж прошлого века, — Петрович поставил в угол берданку и рюкзак с добытыми утками.
— Дворянская усадьба, что ли? — Сереге все-таки удалось обнаружить смятую «Приму», и он, обрадованно чиркнув спичкой, закурил.
— Купеческий особняк, — поправил его старший товарищ.
Они были знакомы еще по «северам», а точнее — по Инте, где оба трудились на угледобыче. Петрович досрочно вышел на пенсию и переехал в Калининскую область, где от родителей у него оставался дом. А Серега еще какое-то время зарабатывал себе на квартиру в столице, потом тоже уехал из Инты, устроился на АЗЛК в сборочный цех. Почти двадцатилетняя разница в возрасте им не мешала — и Серега, и Петрович были заядлыми охотниками, а потому быстро сошлись на этой теме еще в Республике Коми. Даже теперь, спустя много лет, они каждый Серегин отпуск устраивали совместные походы на вальдшнепов, уток и дичь покрупнее.
— И что здесь купцы потеряли в таком болоте? — искренне удивился Синицын, услышав о том, что они сегодня будут ночевать не просто в доме охотника, а в старинном особняке.
— Темный ты человек, Серега, — улыбнулся Петрович, расстилая куртку на жестком топчане и подкладывая под голову шапку. — Здесь же целый город раньше был, только под воду ушел, одно это здание и осталось.
— Молога? — решил блеснуть кругозором Синицын.
— Сам ты Молога, — добродушно срезал его приятель. — Ты путаешь с Ярославской
