Нельзя стянуть искусственно две параллельные прямые в одной точке. Даже если точка эта таит в себе благородный блеск новеньких генеральских звезд на погонах, она все равно мираж. Ее нет. Надо либо ловить Исмаилова, либо спасать Герасимова. Но без Герасимова полковник не получил бы денег на Исмаилова. А без Исмаилова Герасимов не был ему интересен.
У полковника хватало ума и мужества, чтобы признать свою ошибку, тем паче, это пока всего лишь ошибка, но не окончательный провал. Сергей был прав, когда говорил, что план все равно работает, пусть не так, как предполагалось вначале. Исмаилов не ускользал, возможно, он даже, наоборот, шел в руки. Когда человеком руководят такие высокие отвлеченные мотивы, как честь, кровная месть, ловить его сложно и утомительно. Но если все это дым, если его волнуют только деньги, то заманить его в ловушку значительно проще. Покажи ему деньги, и он непременно потянется за ними.
Исмаилову плевать, что отец Стаса когда-то посадил его отца. Он наверняка знает об этом, но ему по фигу. И вся история с Анжелой тоже по фигу. Через Стаса он качает деньги на свой личный счет. Вот это важно.
Райский вдруг показался самому себе ужасно старым и наивным. Пора было ехать к генералу. Дай ему Бог никогда не узнать, что через его банк уходят деньги на личный счет чеченского террориста.
Глава тридцать восьмая
– Хорошо, я запишу вас на операцию, – вздохнула Юлия Николаевна, – сестра выпишет вам направления на все предварительные обследования. Предупреждаю, что операция проводится под общим наркозом, строго натощак. Пребывание в стационаре семь суток. Швы снимаются на десятые сутки. К нормальной жизни вы сможете вернуться не ранее чем через месяц. Рубцевание весьма болезненное. Пожалуйста, ознакомьтесь с прейскурантом, – она протянула полной, нестерпимо надушенной даме стандартную пластиковую папку.
Зазвонил телефон, Вика взяла трубку:
– Нет, на сегодня уже нельзя. Могу вас записать на вторник. Четырнадцать тридцать вас устроит? Да, пожалуйста. Записываю. Подойдете к охраннику, назовете фамилию, вам выдадут талон. Только не забудьте паспорт.
Дама между тем закончила изучать прейскурант и подняла на Юлю маленькие острые глазки:
– Вы так говорите со мной, доктор, будто делаете мне одолжение, – заметила дама, надменно вскинув рыхлый подбородок, – а цены у вас такие, что вы должны пациентов языком облизывать.
В кармане у Юли затренькал мобильный. Она схватила телефон, надеясь, что это Райский с новостями, но услышала совсем другой голос.
– Юлия Николаевна, это я.
Она узнала его. Но не поверила своим ушам.
– Да, я слушаю, – ответила она, еще не зная, каким именем его теперь называть.
– Это Сергей, – представился он, – у вас все нормально?
– Да.
– Я сейчас подъезжаю к вашей клинике. Знаете, мне придется весь день сегодня провести рядом с вами. Вот тут как раз есть местечко возле вашей «Шкоды». Сейчас я припаркуюсь, а вы пока позвоните охране и предупредите, что к вам идет пациент Найденов Сергей Михайлович, просто чтобы мне пройти быстро и без лишних разговоров.
Вика успела выписать полной даме все направления и терпеливо объясняла, какой анализ зачем нужен. Юля позвонила по внутреннему на вахту.
– Доктор, вы так смотрите на меня, словно я сама виновата в своих жировых отложениях, – вдруг обратилась к ней дама.
– Я на вас никак не смотрю, – пожала плечами Юля.
– Разумеется. Вы же страшно заняты. Все время разговариваете по телефону.
– Извините, – тусклым голосом ответила Юля и до боли сцепила ледяные пальцы.
* * *
Щелкнул замок. Вошла старуха в черном платке, поставила на журнальный стол перед Анжелой бутылку минеральной воды и стакан.
– Спасибо, – Анжела открыла бутылку и стала жадно пить прямо из горлышка, но увидев, что старуха уходит, оторвалась и крикнула ей вслед: – Эй, хорошо бы еще сигаретку и чего-нибудь покушать! И пусть кто-нибудь скажет мне, когда приедет Шамиль!
Старуха посмотрела на нее долгим пустым взглядом и удалилась, не ответив ни слова. Щелкнул замок. Анжела соскочила с дивана, босиком подбежала к двери, забарабанила в нее кулаками и закричала:
– Куда вы дели Милку?! Я хочу посмотреть этой мерзавке в глаза!
В ответ послышалась какая-то невнятная возня.
– Ну что, крысы, попрятались? – Анжела повернулась к двери спиной и пару раз врезала по ней босой пяткой. – Испугались? Правильно! Все Шамке расскажу, как вы тут со мной обращаетесь! Держите в темноте, в духоте, а мне свежий воздух нужен, я не могу без свежего воздуха!
Чем громче она орала, тем увереннее себя чувствовала. Она понимала, что без приказа Шамиля ее здесь никто пальцем не тронет. А он такого приказа не отдаст, на ее счету в кипрском банке лежат его личные деньги, о них не должен знать никто, даже самые доверенные люди. Он явится сюда сам, и на ушко, чтобы ни одна живая душа не слышала, спросит у нее пин-код и где лежит новая карточка.
Дверь чуть не шарахнула Анжелу по голове. На пороге стояла все та же старуха. В руках у нее был поднос. На нем дымящаяся турка, кофейная чашка, плоская белая лепешка, куски козьего сыра, зелень.
– Класс! – Анжела радостно хлопнула в ладоши. – Спасибо, бабуля. Сюда, на столик поставь и окошко открой, будь человеком. – Она проскользнула в коридор. У нее на пути тут же вырос здоровенный бородатый парень в черной банданке на голове. У пояса открыто болтался автомат. Это был один из личных телохранителей Исмаилова.
– Здорово, Ахмед! – кивнула ему Анжела. – Ну что встал как столб? В сортир проводи девушку.
– Пошли, – он пропустил ее вперед.
По дороге Анжела огляделась. Дом показался ей значительно меньше и скромнее тех подмосковных вилл, на которых она встречалась с Шамилем раньше. Два этажа, деревянная лестница, деревянные стены, вместо персидских ковров синтетические покрытия, мебель довольно потертая. Ей удалось выглянуть в окно, не закрытое ставнями, но ничего, кроме высоких кустов сирени и глухого забора, она не увидела. Когда спустились вниз, она даже подумала, что сортир и умывальник могут оказаться на улице. Но нет, все-таки в доме.
– Когда Шама приедет, не знаешь? – спросила она у Ахмеда.
– Нэ зынаю, – прорычал он густым басом.
– А куда Милка делась, домработница моя?
– Нэ зынаю.
Она мыла руки, в зеркале над раковиной отражалось ее безобразное, но уже почти привычное лицо. Позади маячила бородатая голова Ахмеда, повязанная пиратским черным платком, и, когда взгляды их встретились, Анжелу будто током шарахнуло, такие пустые, такие жуткие были у него глаза. Она видела его не впервые, но почему-то никогда прежде не замечала, что у него взгляд живого покойника.
* * *
В Софии Стас Герасимов не провел и трех часов. Купил билет на ближайший московский рейс и за время полета отлично отдохнул в пустом салоне бизнес-класса. В десять утра он уже садился в такси у Шереметьево-2 и просил отвезти его в какую-нибудь недорогую приличную гостиницу, где не спрашивают паспорта. Настроение у него было настолько хорошее, что он начал плести молчаливому пожилому водителю душещипательную историю о злющей ревнивой жене, которая нанимает частных детективов, чтобы следить за ним, о нежной возлюбленной, с которой приходится встречаться тайно, в чужих городах, в гостиничных номерах.
– Так разведись, – вяло посоветовал водитель.
– Давно бы развелся, если бы не дети, – вздохнул Стас, – трое у меня.
Пока он вдохновенно описывал свои нежные отцовские чувства к двум сыновьям и одной дочке, машина переехала кольцевую дорогу, свернула с Ленинградского шоссе где-то в районе Речного вокзала, покрутилась по тихим улицам и остановилась у трехэтажного чистенького домика. Над дверью переливалась разноцветными огоньками вывеска «Мотель Светлячок».
– Здесь номера от семидесяти до ста баксов в сутки. Из приличных самый недорогой, – сообщил водитель. – Ну как? Устраивает?
