– Вот черт! – с досадой произнесла Арина. – Вы что, хотите, чтобы у меня развился комплекс вины на вашей почве? Не успела я попросить прощения за прежний проступок, а тут уже хоть снова бухайся на колени!
– Вообще-то у вас оригинальный способ просить прощения, – заметил Гуров.
– Какой уж есть, – буркнула Арина и неожиданно помахала перед носом Гурова какой-то темной бутылкой. – Может, все-таки впустите меня в каюту, инвалид? У меня с собой есть лекарство, которое мигом поставит вас на ноги! Я нашла его в грязной стамбульской лавчонке в самом жутком квартале. Это старинное турецкое вино – заговоренное, между прочим. Говорят, оно просто творит чудеса с мужской потенцией… Вы вообще-то припоминаете, что это такое?
Гуров посмотрел в ее нахальные, с рыжеватым оттенком глаза и невольно рассмеялся.
– Вы опять грубите, – заметил он. – И потом, вы врете. Это самое обыкновенное вино. Скорее всего, алжирское и наверняка паршивое. Вы не заставите меня пить его даже под дулом пистолета.
Арина с недоверием уставилась на причудливую этикетку, а потом сказала:
– Ну и что? Подумаешь, алжирское! Между прочим, вы мне тоже соврали – вовсе вы не спали. Я видела, когда вы вернулись. И на больного вы ни капельки не были похожи!
– Вы опять лезете не в свое дело, Арина! – негромко сказал Гуров.
– А разве я вас не предупредила, что всегда так делаю? – дерзко спросила она. – По крайней мере, я с вами откровенна. А вот вы…
– Не понимаю, чего вы добиваетесь, – в отчаянии сказал Гуров, не в силах придумать, как поэлегантнее избавиться от докучливой журналистки. – По-моему, вам стоило бы обратить внимание на разницу в нашем возрасте и темпераменте, дорогая Арина!
– Да я и рада бы не обращать внимания, но ничего не получается! – с досадой ответила она. – Вы демонстрируете эту разницу довольно регулярно и с усердием, достойным лучшего применения! Нашли чем гордиться!
– Вы как-то странно все поворачиваете, Арина! Я никому ничего не собираюсь доказывать. И я в самом деле неважно себя чувствую. Поэтому прошу оставить меня сейчас в покое. Я просто настаиваю на этом! Если не хотите со мной окончательно поссориться…
– А вы, оказывается, еще зануднее, чем я думала, – с презрительной миной заключила Арина. – Ну и черт с вами! Невелика потеря… Держите на память! – Она неожиданно сунула в руки Гурову пузатую бутылку и с независимым видом зашагала прочь.
«Вот черт! – подумал озадаченно Гуров. – Нет, не похожа она на заговорщицу. Кажется, у нее ко мне и в самом деле какие-то чувства… Господи, какое счастье, что меня не видит сейчас Мария! Этот дурацкий „колдовской“ напиток и это нахальное дитя, все состоящее из острых углов!..»
Гуров растерянно посмотрел на бутылку в своих руках и невольно констатировал, что насчет острых углов он все-таки переборщил – грудь у этой дерзкой девчонки была даже очень ничего.
«Ну вот, начинается, – с испугом подумал он. – Ты уже начинаешь задумываться об особенностях ее фигуры – вместо того чтобы думать, какой фигурой является здесь она сама. Это скверный симптом. А ведь тебя предупреждали, что морской круиз опасен – пьянящий воздух, свобода, авантюристки, изнывающие от одиночества… Нет, нужно немедленно заняться делом! Иначе все это черт знает чем может кончиться».
Арина уже исчезла. Кажется, она не вернулась к себе в каюту, а отправилась гулять по кораблю. Впрочем, сейчас это не имело особого значения. Гуров получил передышку и мог возвратиться к прерванным размышлениям.
Ситуация требовала действия – причем действия от него ждали обе заинтересованных стороны, – только Гуров никак не мог решить, с чего следует начать. В Москве ему было однозначно заявлено, что его задача проста – выйти на контакт с заказчиками, а далее передать эстафету тем, кто работает на Интерпол. Но контакт состоялся, а Гуров по-прежнему не мог указать на заказчика – за исключением, пожалуй, черноволосой женщины. Но и тут не все было гладко. Он не знал ни ее имени, ни профессии, ни даже рейса, на котором она улетела из Стамбула.
Однако, поразмыслив, Гуров все-таки решил, что придется ограничиться этим и довести информацию до сведения подполковника Баранова – вряд ли соратники незнакомки будут столь неосторожны, что заявят о себе еще раз. Пускай Баранов работает с тем, что есть. Во всяком случае, проблема требует совместного обсуждения.
«И вообще, это не моя, в сущности, грядка! – сердито подумал Гуров. – Интерполу интересно выяснить связи Кузмина, а через них попытаться выйти на Организацию. Министру интересно продемонстрировать широту души перед Интерполом, не прилагая для этого особенных усилий. Орлову интересно оправдать доверие министра. Ковальчуку вместе с Барановым интересно вытянуть всю цепочку заговорщиков, в принадлежности к которым они подозревают каждого, включая команду судна. А в качестве инструмента все они используют полковника Гурова – потому что он немного похож на наемного убийцу и не выдвигает никаких возражений. Пора с этим кончать!»
Гуров был готов немедленно отправиться в каюту к Баранову, но что-то удерживало его от этого поступка. Конечно, это была не его грядка, но он сам согласился возделывать ее и не имеет права заваливать работу. Он должен держать марку и не делать необдуманных движений. Заказчики – люди мнительные и пуганые. Одно неверное действие, и они попрячутся, как тараканы. А ловить спрятавшегося таракана – дело абсолютно безнадежное.
Сейчас они ждут от него решительных действий – по-видимому, подразумевается, что он исподволь начнет искать пути проникновения в класс «люкс», намыливать удавки и смазывать пистолеты с глушителем. Если он начнет вместо этого отираться в трюме, у заказчиков могут возникнуть сомнения. Наверное, теперь они ночей спать не будут, напряженно фиксируя каждый его шаг. Поэтому лучше всего немного подождать и сделать пока вид, что ничего, кроме класса «люкс», его не интересует.
Гуров переоделся и вышел на палубу. Навстречу ему лоб в лоб двигались двое крайне озабоченных толстяков. Это были Великанов и его лысый приятель. Похоже, они куда-то страшно спешили. Но, увидев перед собой Гурова, резко затормозили, круто развернулись и с еще большей стремительностью потопали обратно. Через несколько секунд они нырнули в какую-то дверь и пропали.
На палубе в этот момент были еще люди, и, как заметил Гуров, эта забавная сценка не осталась незамеченной. Он мысленно выругался и, досадуя на судьбу, которая послала на его бедную голову еще и эту чокнутую парочку, отправился дальше.
После того, как «Гермес» сделал первую остановку в иноземном порту, а потом, миновав бесконечные проливы, вышел на просторы Средиземного моря, на его борту что-то неуловимо изменилось. Все будто почувствовали недостижимую доселе свободу и заметно раскрепостились. На палубах появилось больше шумных компаний, а в барах рекой лились дорогие напитки. Все чаще пассажиры разгуливали по теплоходу, не надевая на себя ничего строже купальника – особенно это относилось к прекрасному полу. По вечерам по всем укромным углам прятались парочки, а над водой то и дело несся манящий женский смех.
Гуров старался держаться особняком и вовсю изображал из себя человека, целиком погруженного в самые зловещие планы. Он перемещался по кораблю, обозревал в бинокль надстройки и палубы, но большую часть времени все-таки проводил в каюте. Он был вынужден пойти на это после того, как во время купания в бассейне его неожиданно познакомили с неким Станиславом Крячко.
Произошло это на четвертые сутки плавания в полдень, когда штиль и жара вынудили Гурова рискнуть и перебраться к бассейну. Солнце палило нещадно, над морем висело знойное марево, и даже вода за бортом напоминала Гурову густую теплую кашу.
Он только один раз успел окунуться, а когда вынырнул, то буквально перед своим носом увидел чьи-то роскошные, покрытые первым загаром формы. Они показались ему странно знакомыми, но, прежде чем он успел сообразить, кому они могут принадлежать, еще более знакомый голос с укоризной осведомился:
– Антон Сергеевич, куда же вы пропали? Я уж подумала, что вы, не дай бог, заболели. Даже в бассейн не ходите! И в ресторане я вас не вижу.
Ну конечно, это была Валерия, любительница одиноких мужчин и булочек! На фоне других проблем Гуров совсем позабыл о ней.
– О, какая встреча! – с фальшивым воодушевлением выдавил он. – Рад вас видеть. А я и в самом деле слегка приболел. Возраст, знаете…
– Ну, это вы кокетничаете! – лукаво погрозила ему пальчиком белокурая русалка, покачиваясь на волнах. – Вы еще хоть куда! Посмотрите, какие у вас мускулы! – и она игриво царапнула его мокрую грудь.
Гурову стоило большого труда изобразить на лице улыбку.
– Одна видимость! Одна видимость! – вздохнул он. – Видели бы вы мою историю болезни – она толще «Войны и мира»!
