Вскоре он свернул на боковую улочку и, двинувшись вдоль оврага, вышел со стороны огородов к знакомому дому под зеленой металлочерепицей. Остановившись позади гаража, достал из сумки небольшой бинокль и принялся осматривать противоположный склон оврага.
Вон она, эта сосна, с веткой, изогнутой, как доллар… Да, метров сто пятьдесят, не больше. Но это по прямой, для пули. А ему придется через овраг топать.
Еще десять минут ушло на дорогу.
Сосна росла у обочины старой грунтовки, усеянной коровьими лепешками и собачьими кучками. Метрах в ста — рядок домов. С той стороны домов — улица.
Хорошо, что он взял лестницу. До ближайшей нижней ветки метра три, не меньше. Пуля может находиться на любой высоте.
Рома дошел до сосны, приставил лестницу, повесил на плечо сумку, залез на последнюю ступеньку, дотянулся до ветки, проверил на прочность, без труда подтянулся и вскарабкался на нее. Обследовал ствол, подсвечивая фонариком. Входное отверстие найти на такой поверхности не простое дело. Но он сумеет.
Ага, вот она, родимая. Точно по центру вошла. Он вскарабкался еще выше, расположился поудобнее, повесил сумку на сучок, достал из нее небольшую ножовку. Помимо нее, в сумке лежали долото и молоток.
Сначала придется выпилить фрагмент ствола, дабы не повредить главное. А уже саму пулю придется извлекать позже, в менее экстремальных условиях. По крайней мере так советуют учебники криминалистики.
Он так увлекся, что не замечал ничего вокруг, словно Данила-мастер, вырубающий из камня цветок. Вниз тонкой струйкой сыпались опилки и падали капельки пота. Извини, зеленый друг, что делаю больно. Сделав надпилы, выдолбил кусок сосны.
— Не устал?
Рома вздрогнул, чуть не выронив долото.
Под сосной стояли пятеро бородатых парней. Местные. «Тоже россияне». Подошли тихо, скорей всего, со стороны домов. И вряд ли случайно. Двоих из них он узнал. Первый — тот, что был в магазине «Напитки». А второй…
Все непристойности, которые Рома знал с младых ногтей, промелькнули в голове за секунду. Похоже, он серьезно влип. Очень серьезно. Опять напрашивался ямб. А то и дактиль.
Второй — тот самый хмурый малый, с которым он пересекся взглядами, когда вывозил Гаджи из отдела, и которому последний кричал прекрасные слова про кровавую месть. Брат. Тоже Исмагилов. И наверняка не с пустыми руками. Здравствуйте, ребята.
«Они дали слово. Если не выпустят, будет обида». Не выпустили.
— Спускайся, мент, разговор есть.
И чтобы ускорить спуск, Исмагилов-старший ударом ноги сбил лестницу.
Прыгать не хотелось. Но придется. Потому что в руках одного из милых джентльменов появился старинный охотничий обрез достойного калибра. И судя по направлению его ствола, выпущенная пуля попадет точно в голову. Либо картечь, что не принципиально.
Рома сунул за пояс долото, положил выдолбленный кусок сосны в сумку, сбросил ее вниз, потом опустился на нижнюю ветку, повис на руках и спрыгнул на землю.
* * *
Генно-модифицированные продукты, о которых вещал весь мир, нашли дорогу и в супермаркеты славного города Юрьевска, названного, по слухам, в честь первого космонавта. Вернее, переименованного в 1961 году, когда он улетел на орбиту. Но продукты бы добрались сюда при любом названии. Юрьевск — не космос.
Тамара попросила Веру прочитать состав колбасы, потому что без очков видела уже плохо, а очки на людях надевать стеснялась — по ее мнению, они сразу превращали ее в пенсионерку. Дочь поведала, что в колбасе присутствуют заменители мяса, масса полезных химических добавок, и Тамара, как поклонница программы «Среда обитания», тут же бросила колбасу на полку.
— Ищи с мясом.
— Тут все с заменителем. Может, купить настоящего мяса? У меня есть деньги.
— Откуда?
— Дурью торгую в институте, — Вера продемонстрировала пять тысячных купюр, — неплохо идет, кстати, особенно на юридическом… Не волнуйся, мам, шутка, Антон дал. Это его лепта в семейный бюджет.
— Что ж… Пошли, купим.
В очереди в мясной отдел снова заговорили о потенциальном женихе.
— Ма, а папа не говорил, как он к Антону? По-моему, не очень.
— Да это характер, — поморщилась Тамара, — весь в отца своего. Тот меня тоже не сразу принял. Как так — два месяца знакомы, и в ЗАГС. Так что Антон — не Антон. Дело не в нем. Семейные стереотипы. Ничего — стерпится, слюбится. А вы… Не планируете?
— Что?
— Расписаться?
— Это же условности, — отмахнулась Вера, высматривая кусочек поаппетитней, — сначала институт закончу. Ну и… На Антона посмотрю. Одно дело встречаться, другое жить вместе.
— То есть — испытательный срок?
— Что-то вроде.
— Погоди… А любовь?
— Одно другому не мешает. Вон Катька через месяц совместной жизни все поняла. А Пашка ей тоже в любви клялся.
Тамара не очень ожидала услышать подобное от дочери, которую старалась воспитывать в духе искренней и бескорыстной любви к ближнему.
— Ну не знаю… Все-таки это не наемный работник, чтоб проверки устраивать. А семейная жизнь не бизнес-план. Ты его резюме не просила, случайно, прислать?
— Мам, не говори ерунды. Лучше испытательный срок, чем потом по судам ходить и детей делить. Мы, если распишемся, брачный контракт составим.
— И в кого ты такая расчетливая?
— Не расчетливая, а предусмотрительная. Время такое. Летнее. Давай лучше подумаем, как папу к Антошке расположить.
* * *
Долото Роме не пригодилось. Он, конечно, продемонстрировал его, но после того, как сзади ударили кипарисовым колом по спине (хорошо не голове!), оно выпало из руки и больше не отвлекало.
На ногах, однако, он устоял. Сказались упорные теннисные тренировки. Там, бывало, шариком так засадят, синяк неделю не проходит. Ну и гребля выручила. Нечаянным веслом тоже доставалось.
Господа даже не спрашивали, что он делал на сосне. Мало ли… Но сумку проверили — нет ли ценного имущества? Это святое.
Рома сразу понял, что атаковать не имеет смысла. Он не Джеки Чан и не гладиатор Спартак. Самое разумное — бежать. Но у джигитов есть обрез. Да и ногу подвернул при прыжке с сосны. Далеко не убежишь. Остается одно — уклоняться от ударов, попутно предлагая сесть за стол мирных переговоров. Джигиты, с детских лет отдающиеся занятиям борьбой, на уговоры не велись. От первых атак Рома кое-как увернулся, но нарвался на удар ногой в живот. Не успел выдохнуть, боль заставила согнуться. Но помня, что следом последует щелчок по носу, отклонился влево. И не напрасно — вражеская кроссовка зацепила ухо.
Он упал на бок, рассчитывая докатиться до оврага и сигануть вниз. Упасть-то упал, но дальше…
Еще один удар ногой. И еще, и еще…
И ладно бы за свой косяк получал… Спасибо, Глеб… Оперативный, блин, подход… Да нет, не Глеб, не надо перед собой лукавить… Ты тоже прекрасно понимал, что никто Гаджи не отпустит. Просто немножко поиграл в либерала.
Рома свято помнил, что главное правило в драке — спасти башку. Кости срастутся, раны заживут, а на мозги гипс не наложишь. Поэтому закрыл сжатыми кулаками виски и прижал коленки к подбородку. (Динамовцы не сдаются!)
Черт! Да они не собираются его калечить! Они собираются его убить! Потом выкинут тело в овраг и отвалят. Камер наблюдения тут нет. А наши, возможно, и искать не станут. Спишут на нечаянное падение, чтоб «глухаря» не возбуждать и статистику не портить. Он бы так и сделал.
Подниматься надо и бежать к домам! Даже с подвернутой ногой!
Удар кулака пробил защитный блок. Бровь… Брызнули веселые искорки.
Суки!
Теперь в ухо. Но вместо ожидаемого звона — собачий лай. Все, это глюки. «Мое сердце остановилось…»
Нет, не глюки… Лай. Отчетливый лай. Разговоры на дагестанском. Даже не разговоры, а крики. Женские и мужские.
Рома убрал сжатый кулак от лица, чтобы узнать, кто это там гавкает, и тут же пропустил очередной удар ногой. Хороший такой, добрый.
После которого оставалось лишь расслабиться и потерять сознание.
Последняя, кого он увидел, была Диля. Не, ну а кто еще привидится в такой ситуации? Только женщина. Свободная женщина демократического Кавказа.
Сознание, в отличие от совести, теряется не навсегда. В зависимости от полученных увечий и оказанной первой помощи. Кому как повезет. Роме повезло, в предбаннике Аида он находился минут пять, не больше. Ничего интересного там не увидел. Ни лодочника с веслом, перевозящего души через Стикс за деньги, ни трубы со светящимся концом. Зато, очнувшись, обнаружил перед лицом собачью морду. Здоровенная восточно-европейская овчарка с добрыми глазами. Пес несколько раз моргнул, после чего приятным женским голосом поздоровался:
— Здравствуйте… Вы меня не узнаете?
Да как не узнать? Комиссар Рекс. Или Мухтар? Дай-ка приглядеться получше… Больше все-таки на Мухтарку похож.
