– Где же они?! – запальчиво воскликнул Павел. – Что-то я никого не вижу!
– Ага, они для тебя специально табличку на грудь повесят – как в аэропорту, когда встречают, – ядовито сказал Алексей. – «Павел Борисович Тишков». Ждем, мол, тебя не дождемся.
– Ты как ребенок, Пашка, – добавил Герман. – Те, кто нас ищет, давно уже тут. И будь уверен, рисоваться они не станут. Тем более после прокола с Володькой.
Павел ударил кулаком по спинке сиденья и грязно выругался.
– Какого же черта мы сюда приехали? – спросил он нарочито грубым голосом. – Если друга проводить в последний путь не можем, если нас тут ищут – что мы тут делаем?
– Ну, во-первых, все-таки мы его проводим, – сказал Герман. – Процессия все равно мимо нас проедет. Так что плохо ли, хорошо ли, а проводим. Но это не главное, как это ни кощунственно звучит.
– А что же, по-твоему, главное?
– А главное то, что сюда Володькина девушка прийти может. Это уже опасно. Она нас всех видела, это раз. Наверняка Володька что-то сболтнул – два. И ее сразу вычислят – это три. А когда вычислят, то захотят задать несколько вопросов.
– И что же ты хочешь делать? – настороженно спросил Павел.
– Не бойся, я не собираюсь душить молодых девушек, тем более на кладбище, – улыбнулся Герман. – Не такой уж я кровожадный.
– А между прочим, ту дамочку из «Формулы» чуть на тот свет не отправил, – с волнением сказал Павел.
– Ах, вот что тебя беспокоит?! Здорово! Ты, выходит, не заметил, что та дамочка в руках держала? Или ты думаешь, что у нее характера не хватило бы на спуск нажать? У дамочек характера хоть отбавляй! Скажи спасибо, что я ее тогда вырубил – бог знает, чем бы все закончилось. И потом, не до смерти же я ее… Хотя стоило бы прикончить суку – помяните мое слово, вспомнит она, где меня видела. Такие всегда своего добиваются.
– Да черт с ней! – перебил его Алексей. – Ты лучше объясни насчет Володькиной девушки. На что ты рассчитываешь?
– Да ни на что, – сразу помрачнев, сказал Герман. – На ее уважение к памяти любимого человека. И, соответственно, на сочувствие к его друзьям. На что еще можно рассчитывать? В таких случаях на полное молчание рассчитывать можно только в двух случаях – или убив человека…
– Или? – спросил заинтригованный Павел.
– Если он сам умрет, – закончил фразу Герман. – Но поскольку убивать мы никого не собираемся, то и расчет у нас весьма приблизительный.
– Не понимаю, – сказал Алексей.
– А ничего понимать и не надо, – ответил Герман. – Разговаривать с ней буду я. И всю ответственность беру на себя. Но вообще, братцы-кролики, нужно нам подумывать о том, чтобы перебираться куда-то в теплые края. Слишком крутая заваривается каша. Не ожидал я такого быстрого поворота судьбы.
– А чего ты ожидал? – грубо спросил Алексей, и лицо его налилось кровью. – Чего ты мог ожидать? Мы людей грабили! Знаешь, как мы называемся на прокурорском языке? Организованное преступное сообщество! А то, чем мы занимаемся, – разбой. При отягчающих обстоятельствах. Или ты об этом не догадывался? Куда мы сейчас поедем? У меня здесь квартира, у меня мать престарелая на руках… Да и на какие шиши ехать?
– Ну, кое-какие деньги у нас есть, – заметил Герман. – А матери ты можешь сиделку нанять. Мы же не навсегда уедем.
– Давайте потом поговорим, – вдруг лихорадочно зашептал Павел. – Машина едет! Это Володьку везут! Точно вам говорю!
Все трое разом примолкли и, застыв в неудобных позах, устремили глаза на катафалк, подъехавший к воротам кладбища. Следом за ним подъехал небольшой автобус, из которого вышло не более десятка человек.
– Он! Володька! – выдохнул Павел, на глазах бледнея.
– Ага, вон его сестра двоюродная, – почти бесстрастно сказал Герман. – Я ее давно видел. Постарела здорово – встреться на улице – и не узнал бы… И бабушка, которая двумя этажами выше Володьки живет, тоже тут, интересно… А вон и девчонка Володькина! Черт! Я все-таки надеялся, что она не придет! Молился, можно сказать, чтобы не пришла. Но бог не услышал.
– Где ему тебя услышать, – с мрачным юмором сказал Алексей. – Ты великий грешник.
– Грабить богатых – никакой не грех, – серьезно сказал Герман.
– А деньги себе забирать – все равно грех, – убежденно заявил Павел.
– Вы зря затеяли тут теологическую дискуссию, – опомнился Герман. – Плевал я на ваши бредни, праведники! Мне нужно срочно придумать, как с девчонкой парой слов перекинуться тет-а-тет. Плохо то, что она со всей этой шоблой приехала. Это значит, что потом она, скорее всего, и на поминки с ними поедет. А хуже всего, что у наших врагов все шансы перехватить ее в любой момент. М-м-м… Что же придумать?
– Сейчас с ней все равно бесполезно разговаривать, – заметил Алексей. – Пока могилу не закопают – бесполезно. Видишь, она вся в слезах, на лице печать отчаяния…
– Не понимаю, как вы можете в такую минуту ерничать?! – возмущенно воскликнул Павел. – Сидят тут и изощряются!
– Дурак ты, Пашка! – с тоской сказал Герман. – Что ты к нам придираешься? Такой юмор знаешь как называется? Юмор висельников. Ты, между прочим, тоже кандидат на виселицу – советую осознать этот факт. А пока будешь осознавать, помолчи, пожалуйста, – мне обмозговать нужно, как до этой красотки добраться, чтобы внимание ищеек не привлечь.
– А давай к ней бомжа какого-нибудь подошлем, нищенку! – вдруг предложил Алексей. – Вон их сколько отирается, мелочь просят. А мы им зелень пообещаем. Ты не гляди, что они с виду убогие! Эта порода, говорят, весьма себе на уме.
– А это мысль! – пробормотал Герман, вглядываясь в скопление людей у ворот кладбища. – Это может сработать.
Он пошарил по карманам, выгреб несколько купюр.
– Это будет аванс, – сказал он. – Остальное потом. Только нужно подождать, пока гроб на кладбище унесут. Думаю, все ищейки за ним двинутся. А ты, Павел, как только процессия скроется, позовешь вон ту, на цыганку похожую…
– Почему я?!
– Ты у нас самый неприметный. Да тут дел-то на две минуты! Позовешь, но сам в машину не возвращайся. Иди к метро и покатайся с часок. Сделай несколько переходов. Как убедишься, что все тихо, тогда домой иди. А я вечерком с тобой созвонюсь, скажу, как все прошло.
– Я не хочу. Не хочу дергаться, как клоун, в день, когда хоронят Володьку.
– Ты не клоун. Ты – висельник. Напоминаю еще раз. Пока это только образ, но если не принять срочных мер, образ может воплотиться в реальность. Дошло до тебя? Один уже погиб. Ты тоже хочешь?
Павел, насупившись, долго молчал. Потом поднял глаза на Германа и с неохотой сказал:
– Ладно, сделаю, как ты хочешь. Но, по-моему, это глупо.
– Ты знаешь способ поумнее? – вежливо спросил Герман и, не получив ответа, добавил: – Давай действуй! Володьку унесли уже. Нищенку запомнил? Скажешь, чтобы подошла к магазину, который за углом. Держи деньги – дашь ей аванс. И не забудь – потом сразу на метро! Здесь не задерживайся ни секунды.
– Да понял я! – с раздражением сказал Павел, взял деньги и вышел из машины.
Оставшиеся напряженно смотрели, как он подходит к воротам, как разговаривает с худой черноволосой женщиной в цветастых обносках, как незаметно сует ей деньги.
– Кажется, сработало, – констатировал Герман. – И, по-моему, на хвост ему пока никто не прыгнул.
– Они наверняка все за гробом потянулись, – сказал Алексей. – Псы эти. Если, конечно, они не поленились сюда прийти.
– Не поленились, не надейся, – убежденно сказал Герман. – Они к Володьке не поленились на пятый этаж переться. Кстати, наши химические опыты отменять придется раз и навсегда. Володя засветился – дальше некуда. У тебя шашки где лежат?
– В гараже, – сказал Алексей. – Целый ящик еще.
– Схоронить нужно так, чтобы ни одна собака не нашла, – сказал Герман. – И противогазы все на хрен! И военную форму. Никакого отношения мы к тем ушкуйникам не имеем!
Алексей только хмыкнул в ответ. Он смотрел, как Павел, понурив голову, быстро уходит прочь от кладбища. Когда он скрылся за углом, из машины вылез Герман и негромко сказал:
– Пошел к магазину. Смотри тут во все глаза! Если что – немедленно уезжай!
– Ага, – сказал Алексей. – Уеду с удовольствием.
Герман не спеша, будто прогуливаясь, дошагал до угла, повернул налево и вошел в продуктовый магазин. Купив пачку сигарет, он посмотрел через витрину на улицу. Похожая на цыганку женщина была уже на месте. Она стояла посреди тротуара и пристально осматривалась по сторонам. Прохожие брезгливо обходили ее. Герман вскрыл пачку, сунул в рот сигарету и вышел из магазина.
«Цыганка» приметила его сразу.
– Не угостишь сигаретой? – с достоинством спросила она. – Мои закончились.
– Давно? – усмехнулся Герман.
– Лет шесть-семь назад, – отрезала женщина. – И не только сигареты.
– Понятно, – сказал Герман и украдкой огляделся. – В общем, слушай, аванс получила?
