– Я сразу к делу, Лев Иванович! – внятно сказал незнакомец, не поворачивая головы. – Надеюсь, вам не придет в голову меня задерживать? Это было бы очень некстати.
Зрители сидели в первых рядах, громкоговорители работали прекрасно, так что их беседу никто из посторонних слышать не мог. Гуров оценил это.
– Говорите, не задерживать? – переспросил он. – Вообще-то, искушение такое имеется...
– Не поддавайтесь, – спокойно сказал собеседник. – Мы оба окажемся в неловком положении, и только. А я к тому же реально рискую, встречаясь с вами.
– Хорошо, уговорили, – хмыкнул Гуров. – Что вы хотите мне сказать? И кто вы?
– Я, к сожалению, так же, как и вы, работал в правоохранительных структурах. Не буду уточнять. Почему, вы сейчас поймете. Однажды я прищучил одного влиятельного подонка. Да, примерно та же история. Грязный бизнес, большие деньги, привычка к безнаказанности... Я здорово его прижал.
– Кто такой?
– Ну, этого я вам тоже не скажу, Лев Иванович! – укоризненно заметил незнакомец. – Это все равно, что свою фамилию вам назвать. Суть ведь не в том, как его зовут. Суть в тех событиях, которые вдруг начали разворачиваться вокруг меня. Сначала меня подставили – это была взятка. В особо крупных размерах. И хотя моих отпечатков пальцев на деньгах не было – их просто подбросили ко мне в кабинет, – мной занялся отдел внутренних расследований. Сами понимаете, мне уже было не до своих дел. Кстати, меня сразу отстранили. Хорошо хоть, за решетку не отправили. Следствие по моей взятке тянулось ни шатко, ни валко – я понял, что меня не столько хотят посадить, сколько потрепать мне нервы. Я переговорил по-мужски со своим начальником, и он мне признался, что не верит в мою виновность, но есть реальные силы, которые дергают за ниточки, и с этим ничего нельзя поделать. Я ему не очень поверил. Мне казалось, что могущество того бизнесмена чрезмерно преувеличивается. Я попытался войти в контакт с коллегами, которым передали мои дела. Они целиком были на моей стороне, но не хотели ссориться с начальством. Однако я на свой страх и риск продолжал расследование. И тут меня опять подставили. Они сумели сделать так, что я оказался один на один с женщиной... Понимаете? Одним словом, они сфабриковали грязный материал и подбросили его моей жене. Они пригрозили отправить эти снимки в газету.
– У вас еще много было приключений? – спросил Гуров. – Если много, то все остальные эпизоды можете опустить. Я уже ухватил суть. Вас заставили угомониться, не так ли?
– Совершенно верно, – выдержав короткую паузу, сказал незнакомец. – Мне пришлось сдаться. Но не сразу. Мне все-таки удалось взять одного из их банды. С поличным. Я бы заставил его говорить. Но из-за моего двусмысленного положения я упустил время, и этого человека убрали. Безжалостно и жестоко убили. Вывезли за город и закопали в лесу. Потом начали угрожать моей жене и детям... В общем, я предпочел сменить профессию. Сейчас занимаюсь мелкой торговлей...
– Для мелкого торговца вы неплохо осведомлены, – сказал Гуров.
– О, я еще не сказал вам главного! – вспомнил собеседник. – Я ведь не сам вас нашел. Мне поручили это сделать те самые люди, которые уничтожили меня. Я не мог отказаться, извините.
– Ладно, чего уж там, прощаю! – усмехнулся Гуров. – Мы с вами тут как кающийся и исповедник. Сидим в темноте, и я отпускаю вам грехи.
– Это не шутка, – строго сказал «кающийся». – Лев Иванович, это целый синдикат. Они ни перед чем не остановятся. Вы уже могли убедиться в этом. Или вы прекращаете расследование по поводу фирмы Туманова, или они продолжают свои интриги. Синдикат – хорошо организованная и разветвленная организация, которая оказывает услуги попавшим в беду нарушителям закона. Разумеется, тем, кто в состоянии хорошо заплатить. Они организуют провокации, калечат, убивают, похищают людей. Они без жалости избавляются от собственных засветившихся сотрудников. Вы уже могли в этом убедиться. Подумайте о безопасности вашей красавицы-жены! О своей жизни наконец! Туманова все равно вытащат адвокаты...
– Не говори гоп, – перебил его Гуров. – Можно подумать, что нашим миром правят адвокаты! Не буду сейчас размахивать шашкой, но мы еще поборемся. Передайте своим хозяевам, что совет я принял к сведению. Если хотите, передайте им мою горячую благодарность. У вас все?
– Пожалуй, да, – вежливо сказал незнакомец. – Теперь я вас оставлю. Надеюсь, вас не затруднит побыть в зале еще две-три минуты? Фильм, к сожалению, неважный, но сами понимаете, на бестселлере беседовать было сложно... Всего хорошего, Лев Иванович!
Он встал и стал быстро пробираться к выходу. Гуров не чувствовал себя ничем обязанным этому человеку и не собирался выполнять его условия. Дождавшись момента, когда незнакомец добрался до конца ряда, Гуров вскочил и пошел за ним следом.
И в тот же миг погас экран. В зале посреди кромешной темноты раздались вялые свистки и уже подзабытые крики: «Сапожники!». Гуров резко метнулся вперед, пытаясь высмотреть, в какую дверь выскочит пронырливый собеседник. Но тот оказался куда ловчее, чем ожидал Гуров. Света по-прежнему не было. Кто-то из зрителей затопал ногами. Гуров все еще старался нагнать незнакомца. Электричество вырубилось слишком своевременно, чтобы это было совпадением. Судя по всему, этот «коллега» по окончании разговора подал каким-то образом сигнал сообщнику, и тот повернул рубильник. Выскочить в какую-то неприметную дверь – дело секунды. Гуров почти не сомневался, что беглеца он упустил. Но ему было интересно, кто и где вырубил свет в будке киномеханика. Он с большим интересом посмотрел бы на этого человека.
В фойе Гуров наткнулся на администратора, женщину средних лет в золотых очках, похожую на искусствоведа. Убегающего человека она не видела. И вообще она не одобряет, когда зрители до конца фильма покидают кинотеатр, потому что нельзя составить мнения о произведении искусства, не досмотрев его, по крайней мере, до конца. Тем более нелепо уходить через десять минут после начала, даже если на какое-то время погас свет.
– Все равно я ничего не понял, – признался Гуров. – Но не могли бы вы сказать, по какой причине только что погас свет? Где у вас распределительный щит? Туда мог кто-нибудь залезть?
Женщина нахмурилась и повела Гурова к распределительному щиту. Нюхом она угадала в нем ответственное лицо, а его слова обеспокоили ее не на шутку. Однако распределительный щит был в полном порядке, заперт на ключ, и было не похоже, чтобы кто-то в нем рылся. Более того, рядом оказался главный электрик, который заверил, что ни одна душа к рубильникам в последние два часа не приближалась.
– Если свет и потух, то это только у самого Майкла что-то, – проворчал он. – Вечно у него то света нет, то на работу он выйти не может, то бабы у него в помещении... Вы, Елизавета Григорьевна, еще наплачетесь с ним!
– Майкл – это ваш киномеханик? – уточнил Гуров, когда они с Елизаветой Григорьевной вновь вышли в вестибюль.
Ей как администратору было неудобно перед посторонним человеком, но все же она скрепя сердце призналась:
– Да, он действительно немного несобранный товарищ. Но, в сущности, человек неплохой. А почему вы так всем этим заинтересовались?
Гуров, сделав значительное лицо, показал ей свое удостоверение. Елизавета Григорьевна побледнела.
– Какой ужас! – сказала она. – У нас что-то не в порядке? Миша что-то натворил?
– Не знаю, – честно сказал Гуров. – Но я им заинтересовался. Не откажите в любезности сообщить об этом человеке некоторые сведения. И фотокарточку его. У вас же в личном деле есть фотокарточка? Только уговор – никому об этом ни слова! Ни полслова даже! Умеете хранить тайны?
Женщина посмотрела на Гурова круглыми от ужаса глазами.
– Умею, – шепотом сказала она.
Василевский повернулся на правый бок, ударился головой о какой-то трухлявый ящик, застонал и попытался сесть. Голова у него и без того трещала. Василевский не сразу сообразил, что с ним такое случилось. Лишь напрягши всю свою память, он сумел восстановить события последних часов. А восстановив, впал в депрессию, поняв, какого свалял дурака.
Когда они с Семеном уехали из лаборатории, оставив на поле боя пятерых, находящихся в бессознательном состоянии людей, у них была одна цель – как можно дальше унести ноги. Однако через полчаса Василевский вспомнил про «Скорую» и достал телефон.
– Ты чего? – хмуро спросил Семен, покосившись на него.
– «Скорую» вызову...
– Этим доходягам? Зачем? Они тебе кто?
– Они моя гарантия, – ответил Василевский. – Пока они живы, мне спокойнее.
– А эти, другие – они кто?
– А эти – наоборот, – усмехнулся Василевский. – От этих одно беспокойство.
– Это я заметил. А чего они тебя прессуют? Ты их на бабки кинул?
– Больно ты любопытный!
– Значит, кинул, – убежденно сказал Семен и, немного подумав, спросил снова. – Большие бабки?
