разочароваться в нем. Но когда речь идет о твоем ребенке, трудно сохранять объективность.
— Поэтому я и прошу вас: найдите ее, пожалуйста! Пусть моя девочка увидит, что ради нее я готова на все!
— Я попробую.
— Правда? Я переспрашиваю потому, что многих просила помочь, но никто мне так и не помог.
Ее слова растрогали Элену. После ухода Мар она совсем расклеилась. И поняла, что не может сидеть дома. Снова одевшись, Элена отправилась в караоке. По случаю пятницы зал был забит: девчонки дружно пели Девушка Йе-Йе, компания парней — Желтый трактор. Элена не стала заказывать песен.
Подошел молодой человек.
— Я приехал на метро.
Этот не подойдет. Не прошло и десяти минут, как появился другой.
— «Тойота РАВ 4».
— Пошли.
Завтра, подавая ей багет с помидорами, Хуанито сразу догадается, что она опять спускалась на парковку Диди. Но он никогда не узнает, что это только способ унять боль, хоть недолго не вспоминать, как она отпустила руку сына на Пласа-Майор, не думать в ужасе о том, что ее мальчик превратился в еще одно щупальце «Пурпурной Сети».
Глава 18
«Вольво» из гаража ОКА гораздо удобнее, быстрее и надежнее «Лады» инспектора Бланко, в тысячный раз повторил Сарате, сидя за рулем.
— Да, современные машины удобнее советской «Лады», а петь в реалити-шоу «Операция “Триумф”» лучше, чем в местном караоке-баре, но мне нравятся старые потрепанные вещи, — ответила Элена.
Городок Сото-дель-Реаль не всегда носил это гордое имя — «Королевская роща». До 1959 года он назывался Чосас-де-ла-Сьерра, «Горные лачуги», но местных жителей это настолько задевало, что они провели референдум. Выбирали между Сото-дель-Реаль, Аламеда-де-ла-Сьерра («Горные тополя») и прежним названием. Выиграло самое аристократичное.
Под самый конец XX века, в 1995-м, в городке построили тюрьму, которая и принесла ему известность: гигантское сооружение на две тысячи заключенных с бассейном, баскетбольными площадками, футбольным и гандбольным полями, тренажерным залом и специальным модулем для студентов высших учебных заведений.
— Если меня посадят, хотелось бы попасть именно сюда, — пошутил Сарате.
— Я учту и буду ходатайствовать перед судом. Ты видел фотографию Нахина?
— Просветленный, одно слово! Но таким он был много лет назад; кто знает, какой он теперь. Не думаю, что тюремные парикмахеры сохранили его шевелюру.
Насчет парикмахеров Сарате ошибся: перед ними сидел заключенный с львиной гривой, успевшей слегка поседеть со дня ареста, но вполне ухоженной.
— Те видео? Вы думаете, что кого-то можно посадить в тюрьму за такие видео? Слава богу, все это закончилось. Мой адвокат уверен, что до конца года я выйду отсюда и смогу спать спокойно. А ведь не всем это доступно, правда, инспектор?
— Почему вы мне это говорите?
— Без какой-то особой причины. Кому из нас, достигших известного возраста, удается спать сном младенца? Зачем вы хотели меня видеть?
— Касто Вейлер, вы с ним знакомы?
— Конечно, он мне помог.
— Продать эти порнографические фильмы? — спросил Сарате.
— Какой вы неприятный человек! — Нахин посмотрел на полицейского с презрением. — Я не продавал эти записи. Я отпустил их на свободу. Благодаря мне эти молодые люди познали счастье, сбросили с себя все оковы, чтобы напитаться теллурической силой.
— Посредством секса?
— Это единственное, что объединяет нас с богом и жизнью. Я выложил эти записи в Сеть, чтобы все могли видеть: высшее сознание достижимо.
— А заодно подзаработали, — не унимался Сарате.
— Держитесь подальше от этого человека. — Нахин впился взглядом в Элену.
Инспектор беспокойно заерзала на стуле, не понимая причины их взаимной антипатии.
— Вернемся к Касто Вейлеру.
— Касто — тоже существо высшего порядка, способное преодолеть все препятствия, воздвигнутые ничтожными людишками на нашем пути, на пути тех, кто готов изменить мир. Но я не желаю о нем говорить. Я знаю, вы хотите найти в моих словах основания, чтобы засадить его в тюрьму по какому-нибудь липовому обвинению, но я вам такого подарка не сделаю.
— Что вы слышали о «Пурпурной Сети»?
— Много лет назад ходили какие-то слухи. Не знаю, кто за ней стоит, но уверен, что аура у этого человека черная, очень черная, угольно-черная.
Больше им не удалось вытрясти из него ни слова. В машине Сарате продолжил возмущаться:
— И этот недоумок основал секту? Он несет сплошную ахинею!
— Но меня пугает количество людей, купившихся на эту ахинею, — задумчиво сказала Элена.
Зазвонил телефон, и Сарате увидел, как помрачнело ее лицо.
— В комиссариате Карабанчеля? Мы будем там через час.
Она закончила разговор и угрюмо посмотрела на Сарате.
— Тот политик, Игнасио Вильякампа, выходил из здания суда после дачи показаний в связи с коррупционным скандалом. В дверях на него напали.
— Кто?
Элена сделала вдох, словно ей не хватало воздуха, чтобы ответить.
— Мар Сепульведа, мать Ауроры.
