Тейт озадаченно смотрел на бездыханное тело, лежавшее у него на коленях. Из пробоины в спине Мура струилась кровь. Кабина была забрызгана кровавыми ошметками, среди которых поблескивали белые осколки кости.
Тейт закричал, безуспешно пытаясь сбросить с себя Мура. Он попытался было встать, но ремень не дал ему этого сделать. Весь забрызганный кровью, Тейт вопил в диком ужасе. Фостер вскочил на ноги. Бежать? Если он бросится бежать, убийца едва ли в него выстрелит. Ведь остается Тейт… Неужели он предпочтет движущуюся мишень, а не легкую добычу – Тейта. Фостер выбрался на покатый багажник машины и спрыгнул…
Пуля, настигшая его в полете, раздробив бедренную кость, пошла вверх, пробив диафрагму, разрывая внутренности, разворачивая их.
Фостер уткнулся лицом в бетон. Раздался и третий выстрел, но он его не слышал.
Уиллоус лежал на диване, прикрыв глаза рукой от яркого света телеэкрана.
На кофейном столике у дивана стоял пустой стакан. Рядом лежали рыболовные снасти. Большую часть вечера Уиллоус потягивал виски, чинил изношенные ободки, обрезал истершиеся нити и покрывал деревянные части снастей тонким слоем лака. В 11.00 включил телевизор – посмотреть новости. Но уже в 11.20, когда Памела Мартин вела репортаж с ист-эндского склада, где случился пожар, Уиллоус громко храпел.
Телефон прозвонил пятнадцать раз, прежде чем его резкий звон дошел наконец до сознания Уиллоуса, пробудив от сладких сновидений. Он зевнул, потянулся, его рука натолкнулась на пустой стакан. Пробка на бутылке дрогнула. Уиллоус поднялся, выключил телевизор и поспешил в спальню. Телефон стоял на ночном столике, у кровати. Он взял трубку на девятнадцатом звонке.
– Джек?
Звонил инспектор Бредли. Голос его звучал, как у человека, наглотавшегося слабительного.
– Что случилось? – прохрипел Уиллоус.
Он прокашлялся, чтобы прочистить горло.
– Джек, еще убийство. Несколько человек…
– Где?
– На стоянке, на Ричардс.
– Точный адрес, инспектор?
В трубке тяжко вздохнули.
– Это случилось час назад, Джек. Они уже в морге.
– Буду через двадцать минут.
Бредли повесил трубку.
Сидя на краешке кровати с телефонным аппаратом на коленях, Уиллоус смотрел на вставленную в серебряную рамку фотографию Шейлы, Шона и Энни. Снимок был сделан в прошлом июле, на загородном пикнике. Шейла в шортах, в открытой кофточке. Дети, плескавшиеся в пластиковой ванне, были одеты в одинаковые купальные костюмы. Уиллоус скучал по ним больше, чем мог признаться даже самому себе. Месяц назад Шейла внезапно объявила, что взяла три билета на самолет до Торонто. Она собралась провести некоторое время с родителями, чтобы принять решение относительно их брака. Детей же взяла с собой. Уиллоус выдержал неделю, потом позвонил. Она, похоже, не обрадовалась звонку, и он не стал больше звонить, решив, что лучше всего ждать, ждать – и надеяться.
Городской морг с оранжевым кирпичным фасадом и белыми оконными рамами помещался на Кордова-стрит, прямо за углом Мэйн, 312. Первый и второй этажи оказались темными, но в окнах верхнего этажа горел свет – именно там производились вскрытия.
Уиллоус оставил машину у пожарного крана и поспешил к служебному входу. Вошел в лифт и нажал кнопку. Двери плавно закрылись, громко загудел мотор. Вода капала с полей его шляпы на металлический пол.
Лифт внезапно остановился, дверцы плавно раздвинулись. Включился и тут же отключился вентилятор. Уиллоус прошел по длинному широкому коридору и через двойные двери вошел в анатомический театр. Клер Паркер стояла, прислонившись к стене рядом с окном, из которого открывался вид на дорогу.
Уиллоус поздоровался. Она вымученно улыбнулась.
Пол и две стены были выложены блестящей плиткой голубого кафеля. Вдоль других стен стояли стальные холодильные отсеки, напоминавшие картотечные шкафы. Два цинковых стола располагались под массивной матовой лампой. Каждый из столов был семи футов в длину и трех футов в ширину и возвышался над кафельным полом ровно на сорок два дюйма.
На одном из столов лежал труп Нормана Тейта, покрытый окровавленной простыней ядовито-зеленого цвета.
У другого стола стоял инспектор Бредли с незажженной сигарой во рту. Он взглянул на вошедшего в комнату Уиллоуса, затем взгляд его вновь обратился к зеленой простыне. Патологоанатом Кристи Киркпатрик стоял у умывальника, спиной к Уиллоусу. Мощная струя воды била в раковину. Он завернул кран, вытер руки ветхим белым полотенцем и, повернувшись, увидел Уиллоуса.
– Как дела, Джек?
– Лучше ты мне об этом расскажи, – ответил Уиллоус.
Киркпатрик тщательно сложил полотенце и аккуратно повесил его.
Он явно тянул время. Патологоанатому, великану с большими руками и выцветшими голубыми глазками, было за шестьдесят, но, несмотря на возраст, он имел репутацию донжуана. Уже много лет существовал слух о его интрижке с женой суперинтенданта Форда.
Вынув изо рта потухшую сигару, Бредли приподнял зеленую простыню.
– Кто это? – спросил Уиллоус, взглянув на труп.
– Его звали Норман Тейт.
Уиллоус повернулся к Паркер.
– Бывший член клуба Флоры Мак-Кормик?
Клер кивнула. Уиллоус снова повернулся к Бредли.
– Почему не позвонили мне, прежде чем увезти тела? Почему вы меня вызвали только через час?
– Это не моя вина, Джек. Все распоряжения отдавал Джордж Франклин. Так что с вопросами к нему.
– Если я сумею добиться от него хоть сколько-нибудь вразумительного ответа.
– Джек, парень и так переживает. Стоит ли его винить?
Безнадежно махнув рукой, Уиллоус сменил тему.
– Вы сказали, это не единичное убийство. Сколько у нас трупов?
– Три. Еще два в подвале управления. Дожидаются вскрытия. Я привез этого сюда, поскольку рана не сквозная, что не похоже на прежние убийства?
– Тройного убийства тоже еще не было…
Подошел Киркпатрик. Он протянул Бредли ружейную пулю. Бесформенный кусочек металла поблескивал под ярким светом, когда Бредли перекидывал его с ладони на ладонь.
– «Магнум-460»? – спросил Уиллоус.
– С уверенностью можно утверждать только после тщательного исследования, – ответил Киркпатрик.
– А почему пуля осталась в теле? – поинтересовался Бредли.
– Все очень просто. – Киркпатрик приподнял угол зеленой простыни и откинул ее театральным жестом, открыв обнаженное тело убитого. – Вот здесь пуля вошла, слева от грудины. Палец Киркпатрика застыл над обезображенной окровавленной плотью.
Уиллоус заметил, что ноготь на мизинце был обкусан. Киркпатрик шевельнул кистью, изображая извилистый путь пули.
– Пуля пронзила левую часть сердца и левое легкое. Затем отклонилась, натолкнувшись на восьмой позвонок, прошла сквозь диафрагму и живот, скользнула вниз по бедру параллельно кости и наконец остановилась под коленом.
– А может, объяснить попроще? – спросил Бредли.
Киркпатрик добродушно улыбнулся.
– Пуля каталась внутри парня, как биллиардный шар, пока не успокоилась под коленкой.
– Так почему же все-таки пуля осталась в теле?
– Необычная траектория, только и всего.
– Почему вы так торопились извлечь эту пулю? – спросил Уиллоус у Бредли.
– Хотелось убедиться, что мы имеем дело с тем же самым стрелком. Две другие пули ударились о бетон и расплющились. Они так деформированы, что их невозможно сравнить.
– А почему нельзя сравнить гильзы?
– Гильз не было, – ответил Бредли. Он пожевал свою сигару. – Меня вот что настораживает, Джек: покойника три, а не один. И только один из них бывший член «Клуба одиночек». К тому же гильз на месте преступления не обнаружено… Нарушена привычная схема. Это меня и настораживает. Вот почему хотелось поскорее получить пулю. Теперь можно отправить ее в лабораторию, поместить под спектроскоп и, черт возьми, убедиться, что она вылетела из того же ружья, из которого убиты первые четверо.
Уиллоус выставил руки ладонями вперед.
– Ладно-ладно, я же просто спросил… А вообще, убийца что-нибудь оставил на месте преступления?
– Сандвич. Половина откушена. Плюс пластиковый контейнер с салатом.
– По слюне на сандвиче мы можем определить группу крови?
– Если повезет. Кроме того, на крышке пластикового контейнера остались отпечатки пальцев.
– Достаточно четкие?
– Голдстайн считает, что да.
– Однако наши свидетели утверждают, что убийца носит белые хлопчатобумажные перчатки…
– Не будь пессимистом, Джек. Пессимисты спят допоздна… Я хочу, чтобы моя команда состояла исключительно из оптимистов.
– А я хочу, – сказал Уиллоус, – чтобы Джорджа Франклина отстранили от этого дела. Ему нельзя даже бумажки доверять, и мне совершенно наплевать на его чувства.
– Что ж, понятно, – кивнул Бредли.
Уиллоус завел машину. Включил обогреватель и дворники. Клер молча сидела в углу салона, глядя на капли дождя, струившиеся по стеклу. Уиллоус зажег и снял машину с тормоза. Сделав широкий разворот, он свернул налево, через два квартала – направо, на Пендер, и спустился по пологому холму в самом сердце Чайнатауна – по крайней мере, того Чайнатауна, который показывают туристам. Большинство ресторанчиков и заведений было закрыто, но в некоторых светились на верхних этажах тусклые огни – там, очевидно, собирались любители азартных игр. Каждые несколько лет департамент предпринимал широко освещаемую прессой попытку покончить с этим злом, но покончить с ним по-настоящему было невозможно. В 1887 году китайцы сколотили высокий деревянный забор, протянувшийся от Шанхай-аллей до Кантон-аллей. Предполагалось, что забор должен оградить местное население от вторжения враждебно настроенных белых, и в каком-то смысле забор существовал до сих пор – пусть и незримый. Здесь проживали более ста тысяч китайцев, но лишь четверо из них были полицейскими. Поэтому община сама следила за порядком. Так было всегда. По всей видимости, так всегда и будет.
