Сергей Бетев - Без права на поражение (сборник)

припоминаю, это звонок Светланы на квартиру моих родственников, у которых живу. Звонила из

аэропорта. Сказала, что проводила Аркадия. И еще — что уходит из гостиницы.

— Куда?

— В одно место, как она выразилась.

— Пожалуйста: тот же адрес, который назвала и мне,— вставила Казарина, молча

слушавшая разговор,

— Ну что ж, спасибо,— сложила бумажки Булыгина.— Придется искать этого Аркадия и

знакомиться с ним. Раз он ее знает близко, может, хоть он нам какую-то броскую примету этой

Светланы назовет.

— А зачем приметы? — удивилась Борисова.— Он вам, наверное, фотографии подарит,

— Она дарила ему?

— Да нет! Как-то в той же «Юбилейной» я столкнулась с ними в вестибюле. Смотрю, у

Аркадия через плечо «Киев». Оказывается, собрались фотографироваться. Потащили меня. В

сквере у гостиницы «Большой Урал» он нас и запечатлел. Так что можете смело меня в

подельщики...

Валентину Петровну захлестнула такая радость, что она сама расхохоталась. И, конечно,

не шутке Полины. Потом сказала:

— Приметы фотографии не помешают. Но на фотографии их не всегда разглядишь.

— Конечно,— согласились юристы. Расстались как друзья.

— Я думаю, девушки, вас учить не стоит: наш разговор?..

— Могила! — хором и совсем несерьезно отозвались «девушки».

Валентина Петровна, провожая их, даже вышла на крыльцо райотдела.

— Сколько еще сдавать?

— По одному осталось. Если не завалим, позовем на банкет.

— Согласна!..

Поздно вечером начальник следственного отделения Михаил Иванович Кауров и

начальник отделения уголовного розыска Иван Иванович Усков собрали оперативное

совещание. Тот и другой не потребовали никаких докладов, не собирались давать заранее

подготовленных заданий и рекомендаций.

— Итак, товарищи,— просто начал Кауров,— после похищения денег в торгово-

кулинарном училище прошло двое суток. И хоть бегали мы по городу много, даже узнали кое-

что, очень нужное нам, но факт остается фактом: преступницы у нас в руках нет, денег — тоже.

Вчера, например, лично я был уверен, что мошенница еще не успела уехать из города и есть

надежда где-то прихватить ее. Сегодня с неменьшей уверенностью можно предполагать, что она

находится по крайней мере в соседнем часовом поясе: денег у нее вполне достаточно, чтобы с

комфортом долететь в крайнюю точку любого авиационного маршрута.— И поднажал на вывод:

— А это значит, что и нам теперь предстоит бегать за ней на дальние дистанции...

Усков и Кауров никого не обвиняли в нерадивости, Они понимали, что столкнулись с

хорошо продуманным, тщательно подготовленным и профессионально завершенным

преступлением. Сейчас им представлялось главным правильно определить расчеты

преступницы, ее тактику, чтобы противопоставить им свою.

Обкатовой нельзя было отказать ни в изобретательности, ни в дальновидности. Чужой

паспорт, по которому она устроилась на работу, изъятие собственных фотографий из документов

учреждения надежно обеспечивали ей два преимущества, взаимно усиливающих друг друга: с

одной стороны — лишали уголовный розыск свойственной ему оперативности в направляли его

по ложному пути; тем самым с другой —обеспечивали достаточный запас времени, чтобы

оказаться подальше от места преступления и найти надежное укрытие.

Оба эти расчета вполне оправдались. Сейчас розыск вышел из тупика, но это ничуть не

облегчало дальнейшей работы, как могло показаться на первый взгляд.

— Нам больше нельзя допускать ни одного промаха,— рассуждал Иван Иванович Усков.—

Каждая ошибка, даже самая маленькая накладка в очередном оперативном мероприятии, будет

отбрасывать нас либо в сторону, либо назад. Возьмем первое: возможно, завтра кому-то из вас

предстоит встретиться со Старшиновым. Как вы затеете «игру» там, в Кустанае,— зависит

целиком от вашего оперативного умения и таланта. Но при любом варианте надо помнить, что

Старшинов и фотография Обкатовой, которая должна быть у него, нам необходимы. У него в

руках наши глаза, если хотите. И в то же время, если он поведет себя не так, как нам надо, он

неуязвим. Понимаете ли? Уголовный кодекс — не Евангелие, по которому прелюбодеяние, хоть

и по милому согласию, все одно — смертный грех. Так ведь? А вдруг он скажет, что его

оклеветали? Докажите-ка обратное. Скажете, свидетели? Казарина, Борисова? Не получится:

знакомые, приятельницы Обкатовой и тому подобное. Одним словом — шатко. А вдруг этот

Старшинов потребует Обкатову. Кого мы ему покажем? Мы ее даже по фотографии в лицо-то не

знаем... Ладно. Допустим, докажем ему это знакомство, все докажем, а он струсит. В душе

струсит. Подумает, вздохнет потяжелее и скажет: рад был помочь, ребята, да пленку завалил.

Может быть такое?.. Вполне. Так что тот, кто поедет в Кустанай, должен крепко надо всем

подумать. Второе — Кемерово. Там Обкатову нужно так обставить, чтобы осечку исключить. И

хорошо, если она уже дома. А если нет, что вероятнее всего?.. Учтите, прямым путем после

таких гастролей в родное гнездо не возвращаются. Может, она устала, переволновалась здесь, у

нас, в Свердловске, и сейчас в Ялте нервы лечит. Может быть?..

— Вполне. Я бы так и сделал на ее месте. Это подал голос старший инспектор уголовного

розыска Геннадий Захарченко.

И напряженное внимание, царившее в кабинете, ослабло от улыбок. Усков и Кауров не

были исключением.

— Ну, а теперь перейдем к некоторым деталям,— призвал к порядку после передышки

Усков.

...А в это время телетайп в комнате связи райотдела бесстрастно отстукивал буквы

вчерашней телеграммы. Только начало ее было дополнено еще одной фамилией.

«Всем, всем, всем! Разыскивается опасная преступница, называющая себя Рязанцевой

Валентиной Андреевной, она же — Обкатова Светлана Николаевна. Приметы: ...»

...Совещание закончилось около полуночи.

А на рассвете старший инспектор уголовного розыска Захарченко и его товарищ по

отделению Макаров в последний раз тряхнули друг другу руки в аэропорту Кольцово.

— Ты хоть в Кемерово-то был раньше? — спросил Захарченко.

— Нет. А ты в Кустанае? — поинтересовался Макаров,

— По карте знаю,— скромно ответил Геннадий.

3

Иногда о людях слышишь: «Она создана для музыки!», «Он прирожденный математик»,

«Инженер — по призванию...» Ни от самого Геннадия Захарченко, ни от его друзей никто не

слышал, почему он оказался в милиции. Известно, что пришел он в органы борьбы с

преступностью сознательно, закончил школу МВД в Елабуге.

Уже в первый год работы в Свердловске участвовал в раскрытии самых опасных и

запутанных преступлений, которыми занимались и город, и область. Его включали в

оперативные группы, отрабатывавшие отдельные версии. Часто такие поручения не приносили

результатов, потому что несостоятельными оказывались версии. Но Захарченко как будто не

замечал этого: «надо!» было его единственным принципом в любом деле. В остальном он

оставался добродушным, добрым парнем с весьма своеобразным — нарочито грубоватым —

юморком.

С той поры прошло много лет.

Сейчас в памяти Захарченко накопилось непостижимое количество имен, он в деталях

помнит обстоятельства всех преступлений, которые раскрывал; знает в лицо не только

преступников, но и свидетелей, проходивших по его делам. И все это дремлет до поры под

непреодолимым покровом его невозмутимости. Крупноголовый, словно отлитый, он обладает

таким спокойствием, которое в сочетании с его немногословностью и медлительностью

незнающие иногда принимают за полнейшее отсутствие эмоций. Да и в своей среде можно

услышать почти то же, но и совсем непохожее:

— Что? Захарченко взялся? Нормально: неделю помолчит и раскроет.

Наверное, есть и такие, которые считают его удачливым. Но их могут быть единицы.

Потому что уважающий себя инспектор уголовного розыска не верит в слепую удачу; потому

что живет он в состоянии непрекращающегося поединка с преступностью, с постоянными

нервными и физическими перегрузками и при всем этом не имеет права на поражение.