Вертолет поднялся в воздух, и Гуров, умудрившийся завернуться в шубу почти в два слоя, чуть не задохнулся от восторга – расстилавшаяся внизу, насколько хватало взгляда, тайга была нереально красива.
– Что, в первый раз видите? – спросил пилот.
– Да. Даже не представлял себе, что такое может на свете существовать. Это же никакими словами описать невозможно, – восхищенно ответил Гуров. – Как же она тогда летом должна выглядеть?
– Да она в любое время года хороша, наша тайга-матушка, кормилица наша, – с нежностью произнес Ерофей. – Мне вот довелось над джунглями полетать – тоже красиво, но не то, чужое это, не наше. Да вы смотрите, любуйтесь, я вам мешать не буду.
И Гуров, которому внове было абсолютно все, буквально прилип к стеклу, не отрывая взгляда от этого великолепия. Через некоторое время его вернул к действительности голос пилота:
– Подлетаем. По вашей стороне вон за той сопкой будет как раз то место, – и, сбавив скорость, он стал опускаться пониже.
Лев Иванович мигом забыл обо всех на свете красотах и, схватив бинокль, принялся смотреть вниз. Увидев наконец то, что ожидал, он обратился со словами:
– Все! Можно возвращаться, но не сразу, а так, плавно.
Ерофей, соглашаясь, кивнул и повел вертолет дальше, незаметно набирая высоту, а потом действительно плавно стал разворачиваться, но полетел не в обратную сторону, а куда-то вбок, объяснив:
– Вас на заимке ждут.
– Связь с шефом есть? – спросил Гуров.
– Как не быть? – спокойно отреагировал пилот.
– Тогда сообщи ему, что я оказался прав на тысячу процентов, он поймет. А еще сообщи координаты того места, где мы были, – пусть готовятся.
Ерофей связался по рации с начальством и повторил ему слова Гурова. Дальше они летели молча, и Льву Ивановичу было уже не до тайги с ее нереальной красотой – он прокручивал в уме все, что успел узнать к настоящему моменту, пытаясь найти в своих логических построениях хоть какой-то изъян, но не находил.
Они сели прямо в тайге на большой, расчищенной от снега поляне, на которой уже были несколько вертолетов. Возле леса стоял основательный, сложенный из цельных бревен, рубленный в лапу двухэтажный дом, из трубы которого валил дым, а вот на трубе стоявшего неподалеку такого же, но гораздо меньшего размера строения, по всей видимости, бани, лежал снег – здесь собрались явно не для отдыха. Гуров с Ерофеем вошли в дом и, раздевшись в сенях, прошли в большую комнату, где сидели и тихонько переговаривались какие-то люди, которых Гуров не знал, а вот с Ерофеем они поздоровались, как с добрым знакомым.
– Вам туда, – сказал один из мужчин, показывая на дверь, но обращался только к Гурову.
Лев Иванович толкнул дверь и оказался в столовой. Он огляделся – Крячко среди собравшихся не было, зато присутствовал незнакомый Льву Ивановичу невысокий худощавый мужчина с коротко подстриженными совершенно седыми волосами, который, единственный из всех, курил, причем никто не выказывал по этому поводу никакого недовольства. На большом обеденном столе была разложена карта, все внимательно ее рассматривали, а незнакомец что-то объяснял, водя по ней карандашом. Лица у всех были серьезные, сосредоточенные, и Гуров по-новому взглянул на этих людей: нет, они не были временщиками, дорвавшимися до власти и стремящимися урвать кусок пожирнее, пока по лапам не дали. Это были хозяева, но не жизни, а просто Хозяева, на землю которых покусился враг, которого надо найти и уничтожить, да так, чтобы впредь другим неповадно было.
– Докладывай, полковник, – потребовал незнакомец, и Гуров, оторвавшись от своих размышлений, мгновенно взбесился:
– Господин, – выделил он, – полковник!
Мужики, глядя на него, только укоризненно покачали головами, а незнакомец невозмутимо сказал:
– Тогда ко мне прошу обращаться: «ваше превосходительство», потому что я генерал-лейтенант Фатеев, хоть и в прошлом.
Гуров мгновенно прикусил язык и залился краской, чего с ним давненько не случалось – это в молодости он постоянно краснел по поводу и без, а потом жизнь его закалила. Но сейчас было от чего смутиться – перед ним стояла своего рода живая легенда для всех честных офицеров. Фатеев в Чечне собственноручно, по законам военного времени, расстрелял перед строем трех офицеров, уличенных в том, что продавали оружие боевикам, причем не что-нибудь, а ПЗРК, из которых потом сбивали наши вертолеты и самолеты. Взяли их с поличным, и вина всех трех была на сто процентов доказана. А перед этим Фатеев сказал: «Какой бы срок вы ни получили, вы, сволочи, останетесь живы, а вот ребятишки, которых вы предали, навек в землю легли. Так что нечего и вам землю топтать!» Отец Гурова, сам бывший военный, генерал в отставке, прокомментировал это совершенно неожиданно: «Я бы поступил так же!»
Фатеева, естественно, арестовали. Газеты взорвались статьями: в одних его поступок оправдывали, в других – порицали. Не сказать, чтобы в армии начались волнения, но слухи ходили очень настораживающие, поэтому осудили его очень быстро, а лишение звания и наград в таких случаях происходит автоматически, но срок он получил небольшой, потому что его действия квалифицировали как убийство в состоянии аффекта. Потом произошли не менее значительные события, и эта история канула в Лету – о Фатееве просто забыли. А он, оказывается, нашел себе пристанище в Сибири, где под крылом то ли Потапыча, то ли всех вместе мужиков отнюдь не бедствовал, а скорее всего, и являлся руководителем их службы безопасности, главнокомандующим их соединенных вооруженных сил.
– Прошу прощения, товарищ генерал. Разрешите представиться, полковник полиции Гуров Лев Иванович.
– Ивана Ивановича сын? – уточнил Фатеев, и Гуров кивнул. – Да-а-а, отец у тебя умнее был, – заметил генерал и с иронией добавил: – Докладывайте, господин полковник, – выделив, как и Гуров, слово «господин».
У того заполыхали уши, но делать нечего – сам дурак! Как ни смущен был Гуров, а все-таки всего до конца не выложил, ограничившись только самым необходимым.
– Ну, что? – сказал, выслушав его, Фатеев, обращаясь при этом к сибирякам. – Я думаю, что тянуть время не стоит. – Все согласно покивали. – Генка! Ты там к двери поближе, позови ребят и Ерофея не забудь.
Те люди, что сидели в соседней комнате, вошли в столовую и, оттеснив хозяев, встали вокруг стола. Фатеев начал отдавать скупые, но четкие распоряжения, которые принимались беспрекословно.
– Так, выдвигаемся на четырех вертолетах через полчаса. Ты сядешь здесь, ты – здесь, ты – здесь, а ты – здесь. Я лечу на пятом с Ерофеем. Таким образом, до объекта у всех будет примерно одинаковое расстояние: километров двенадцать-пятнадцать, на лыжах легко дойдем.
– Я тоже тряхну стариной, – сказал Романов.
– Будешь отставать, бросим, – сухо предупредил его Фатеев и продолжил: – Маскхалаты. Кевлар. Боекомлекты полные, и взять запасные. По рациям особо не болтать. По прибытии на место доложить. Действовать по моей команде, пленных не брать.
– Извините, товарищ генерал, но они мне нужны, чтобы допросить. Мне их показания как воздух необходимы, потому что иначе мы преступников не уличим.
– Темнишь ты, Иваныч, – покачал головой Виталий. – По-моему, ты уже все знаешь.
– У меня есть логические умозаключения, но нет пока даже косвенных доказательств вины организатора, который может все свалить на подельников и выйти сухим из воды.
– Иваныч! Ты недопонял! – жестко сказал Матвей. – Нам здесь скандал не нужен и громкие судебные процессы – тоже.
– А еще мы не хотим, чтобы нашу область по всяким желтым газетенкам как кашу по столу размазали и грязью поливали, – добавил Виталий.
– То есть вы хотите все решить келейно, чтобы за пределы вашего узкого круга ничего не вышло? – спросил Гуров, и мужики согласно кивнули. – Может быть, вы и правы, что не хотите к своей области привлекать такое внимание. Но мне все равно нужно пойти с бойцами, чтобы расколоть преступников на месте. Тогда у меня будут козыри при разговоре с организатором.
– Господин полковник, нам балласт не нужен, – отрезал Фатеев. – Или вы в детстве в войнушку не наигрались? Так сядьте за компьютер и стреляйте, сколько душе угодно. Вы когда последний раз на лыжах стояли?
– Прошлой зимой, – соврал Лев Иванович и взмолился: – Простите меня, товарищ генерал! Ну, глупость я сморозил, когда поправил вас. Ну, характер у меня такой, и ничего я собой поделать не могу.
– Ладно, повинную голову и меч не сечет. Можешь называть меня Федором Васильевичем. Но я тебя с собой все равно не возьму.
– Федор Васильевич, это моя работа, – настаивал Гуров. – Кроме того, вы же не знаете, что там искать, да и специалистов соответствующих для этого у вас нет.
– А ты знаешь?
– Знаю!
– Ну, и что же там такое спрятано, из-за чего весь сыр-бор разгорелся? – допытывался генерал.
– Вот найду и покажу! – пообещал Гуров.
