Джон Кризи - Инспектор Вест возглавляет расследование

Это был Пеп Морган, голос которого звучал слегка возбужденно:

— Послушайтесь совета, немедленно поезжайте к Харрингтону.

Морган дал отбой.

Через полчаса Марк нажимал на звонок в квартире Харрингтона. На улице моросил неприятный дождь, на циновке виднелись пятна грязи и чего-то, похожего на нефть. Либо возвратился Харрингтон, либо в квартире кто-то успел побывать.

После некоторой паузы Харрингтон отворил дверь. В руках у него было полотенце.

— Доброе утро, — сказал Марк. — Рад, что вы поднимаетесь с солнышком. Не могли бы вы мне уделить несколько минут?

— Зачем? Я как раз собираюсь ложиться: работал всю ночь…

— Странное совпадение, я тоже сегодня ночью бодрствовал. Мне думается, вы не пожалеете, если потратите на меня минут десять.

Он прошел в почти пустой тесный холл, в то время как Харрингтон с явной неохотой распахнул ногой дверь в большое помещение, служившее одновременно приемной и столовой.

— Сейчас приду, — пообещал Харрингтон.

Марк с интересом осмотрел комнату, которая, по мнению Роджера, должна была ему понравиться. Его глаза широко раскрылись, когда он увидел Ливи, Лоренса, вазы на камине; но когда его взгляд остановился на трех масках, губы сами собой приготовились свистнуть.

Он разглядывал одну из них, когда в комнату вошел Харрингтон.

Марк в восторге закричал:

— Ведь это работа ле Флера, да?

— Да, а это Харрингтон собственной персоной. Так чего же вы хотите?

Он был агрессивен, но не так зол, как в тот раз, когда к нему явился Роджер.

Марк отвел глаза от масок.

— Сыграть с вами в теннис, — усмехнулся Марк. — Что вы ершитесь, Харрингтон, я же не полиция!

— Вы из этих языкатых проныр, которым до всего есть дело. У меня совершенно нет времени разводить с вами пустые разговоры. Если вы явились сообщить мне, что вы не полицейский, то до свидания!

— Есть еще кое-что. Роджер Вест рассказал мне, что произошло накануне вечером и кто был вместе с вами… Меня совершенно не интересуют ваши личные дела. Веста тоже. Я бы советовал обратить на нас больше внимания. Вы сейчас рискуете набить себе таких шишек, каких у вас доселе не бывало. Если вы и дальше будете вести себя, как разъяренный бык, и на всех бросаться без разбору, вряд ли у полиции улучшится о вас мнение. По-моему, вы не отдаете себе отчета в своих поступках.

Он дружелюбно протянул портсигар.

Харрингтон оттолкнул его руку в сторону.

— Если полиция все еще ломает голову над тем, что наговорила эта неповоротливая дура, бог им в помощь. Помимо этого, насколько я помню, не было сказано или сделано ничего такого, что имело бы ко мне отношение. Просто мне не повезло, я родился кузеном Клода Прендергаста.

— Трудно сказать, кому повезло, а кому нет… Кто-то убил троих Прендергастов и покушался на жизнь Клода. Если он умрет, вы останетесь единственным наследником.

— Вы что, хотите, чтобы я купил Клоду спасательный пояс? Да?

Марк улыбнулся:

— Не совсем это, он еще не умирает. За ним установлено тщательное наблюдение. Но есть куда более глубокие колодцы. Пока вы не заслужили высокой похвалы ни в чьих глазах. Вчера вечером был убит еще один директор «Мечты» и вчера же один человек пытался расправиться с Габриелем Поттером. Я терпеть не могу Поттера, но не считаю правильным, если кто-то задумал положить конец его грязной деятельности, пристукнув его. Это противозаконно, и пусть на его душе десятки преступлений, правда, недоказанных, но все же человек, решившийся на такой поступок, заслуживает самого строгого наказания.

Харрингтон с совершенно каменным выражением лица разглядывал Марка.

— Почему вы мне читаете эту мораль?

— Вы не знаете?

— Ради бога. Я слишком устал, чтобы следить за вашими словесными упражнениями… Нет, я не знаю.

— Имя Дейвид Андерсон вам что-то говорит?

Он видел, как вздрогнул Харрингтон, и подумал, что выиграл одно очко в свою пользу. Но вскоре его взяло сомнение. Имя, вне всякого сомнения, Харрингтону было знакомо, однако в его голосе было больше удивления, чем беспокойства, когда он сказал:

— Если он появится около меня в ближайшие сутки, я его вышвырну с работы, и наплевать мне на то, что скажет профсоюз! Этот хам вчера должен был дежурить ночью, но не соизволил явиться. Тримминговый станок вышел из строя, и я до утра провозился с его наладкой. Если бы у него была хотя бы капля совести, он никогда бы не оставил его в таком состоянии. Остановка работы всего цеха была неизбежна…

Харрингтон перевел дыхание, затем продолжил высказывать свое мнение о Дейвиде Андерсоне. Этот человек оставался на работе исключительно благодаря своей технической грамотности и чего-то еще, что было не совсем ясно.

У Харрингтона просто от злости пропадали слова. Наблюдая за ним, Марк испытывал чувство симпатии к этому неуравновешенному великану. Андерсон подводил его вот уже который раз. И хотя все это не было облечено в столь высокие фразы, но в гневной речи Харрингтона проскользнула красной нитью следующая мысль: в столь тяжелый для нее час страна поручила человеку ответственный участок работы, кто же дает ему право лодырничать и халтурить?

Харрингтон неожиданно подмигнул почти по-мальчишески.

— По непонятной причине мне стало легче. Но это вовсе не основание для того, чтобы вы скалили зубы, как мартышка. Мне придется запереть под замок этих ле Флеров, вам нельзя доверять… Кстати, какое отношение к вам имеет Андерсон?

— Это тот самый человек, который покушался на Поттера, — с приятной улыбкой ответил Лессинг.

— Что???

Марк провел рукой по волосам и сказал:

— Я понимаю, Харрингтон, что вы либо умница, либо настолько изобретательны, что я не могу в вас разобраться. Вы же меня слышали: Андерсон пытался не то убить, не то искалечить Поттера.

Он увидел по глазам Харрингтона, что тот ему не верит. В них отразилось что-то еще — ужас ли, страх, отупение… Хотя, конечно, Харрингтон просто устал.

— Я этому не верю! — категорически заявил Харрингтон.

— Вас убедит полиция, причем я говорю не о Роджере Весте. Андерсон чуть не ускользнул. У него есть мотоцикл?

— Да.

— Он добежал до него. Я его остановил, но тут у кого-то хватило ума его пристрелить. Умер. Для него — легкий конец, но сразу же возникла куча вопросов. Понимаете, он напал на Поттера в доме Трэнсома. И возле этого же дома вчера вечером был убит Мак-Фоллен. Естественно, сейчас самого Трэнсома будут проверять вдоль и поперек, а связи Трэнсома и Андерсона с вами придают делу особую остроту. Вы понимаете?

Харрингтон тяжело опустился на стул.

— Это самая невероятная история, которую мне доводилось слышать, — сказал он. — Я все еще склонен ей не верить.

Он и правда не был вполне убежден. Протянув вперед руку, он попросил:

— Дайте мне сигарету. Спасибо. Поверьте, я ничего про это не знал. И никак не могу осмыслить, не улавливаю связи. Андерсон не имел ко мне никакого отношения помимо работы, он даже не был в числе моих друзей. Уж если быть откровенным, он внушал мне чувство гадливости. На него нельзя было положиться, он лгал, изворачивался, лишь бы выклянчить лишний выходной, грозил уйти с работы, когда я начинал его прижимать. Но в своем деле он был таким мастером, что я на многое смотрел сквозь пальцы.

— А что это было за дело?

Харрингтон нахмурился:

— Не думаю, что это ваша забота и что это имеет принципиальное значение. Он был специалистом по машинам, с одной стороны, и химиком по каучуку, с другой. Именно в таком работнике я и нуждался…

Харрингтон слишком сильно затянулся и закашлялся:

— Мне не так-то легко будет найти замену.

Марк вздохнул:

— Хотел бы я знать немного больше. Скажите, химики по каучуку — такая редкость?

— Если они наделены такой изобретательностью и сообразительностью, как он, то да. Вы можете спрашивать меня сколько угодно, но его работа остается моим секретом.

— Отчего вы столь таинственны?

— Прежде всего потому, что я дал подписку о неразглашении служебных секретов. Во-вторых, потому, что это мой бизнес. Но все равно я не вижу, какое к этому имеют отношение Трэнсом и Андерсон.

— Вы хорошо их знаете?

— По слухам только, но с семьями я не встречался. Они бы меня не одобрили…

Поднявшись с места, он сказал:

— Значит, мне следует ждать вопросов полиции об Андерсоне, не так ли? Он напал на Поттера и… нет, это бессмыслица! Понимаете, мне даже не верится, что Андерсон способен на нечто подобное.

В его глазах виднелся неприкрытый страх. Не обязательно личный страх, но, вероятно, он опасался чего-то такого, что он мог предвидеть и что будет ужасным и чего он не может избежать.

Марк обо всем этом подумал, пока Харрингтон смотрел мимо него какими-то «далекими» глазами.