— Это твои украшения? — спросил Брок, кивком указывая на комод.
— Его, — ответила Шантель. — Мне он ничего не покупает. Машина, которую ты видел, моя. Я выплачиваю за нее взнос каждый месяц. Я ведь работаю.
— Что еще у него есть?
— У него есть яйцо.
— Яйцо?
— Он говорит, что это яйцо Фаберже. Купил его на улице. Я сказала ему, что Фаберже не продают в темных переулках, но он утверждает, что оно настоящее.
— Мне не нужны никакие фальшивые яйца. Я спрашиваю о деньгах.
— Они у него есть. Но, черт меня побери, если я знаю, где они.
— Этот второй, с наглой ухмылкой. Он ведь приехал забрать деньги, верно? И он должен привезти наркоту из Нью-Йорка, ведь так?
— Думаю, так.
— Но где наличные, ты не знаешь?
— Томми ни за что бы мне не сказал. Думаю, не очень-то он меня любит.
— Но свое барахло он любит?
— Больше жизни.
Брок поджал губы. Он всегда это делал, обдумывая план действий.
— Перед домом — там не больше ярда, — сказал Брок.
— Что?
— За домом есть трава?
— Есть немного.
— Значит, есть и газонокосилка.
— Она там, в сарае.
— Она ведь не электрическая, да? — спросил Брок. — Тогда у меня есть одна мыслишка.
Гаскинс стоял, расслабленно опустив «Глок». Бродас и Риз сидели, примотанные к креслам, а у Риза к тому же был заклеен рот. Шантель налила себе еще и, отпивая коньяк мелкими глотками, стала поочередно разглядывать свои длинные, ярко накрашенные ногти.
Брок появился из задней части дома и вошел в гостиную. Он нес две пластиковые канистры с бензином.
— Ч-что ты собираешься делать? — спросил Бродас.
Брок отвинтил крышку и начал разливать бензин по комнате.
— Нет, — забормотал Бродас, — нет, черт возьми.
Брок полил бензином белые статуэтки, плеснул на полки с книгами в кожаных переплетах.
— Остановись, — взмолился Бродас.
— Ты хочешь что-то сказать?
— Развяжи меня.
Гаскинс достал нож и разрезал ленту на руках и лодыжках Бродаса.
— Вы, ублюдки, похоже, не шутите, — сказал Бродас, потирая запястья.
— Гони монету, — поторопил Брок.
— Вы меня разорить хотите, — сказал Бродас. Он подошел к телевизору и взял один из лежавших на нем пультов дистанционного управления.
Бродас направил пульт на аквариум и нажал кнопку. Аквариум начал выезжать со своего основания. Когда он сдвинулся, стал виден небольшой пакет с героином и толстые пачки денег.
Брок радостно засмеялся. Остальные смотрели на деньги с разными чувствами. Шантель направилась наверх.
— Куда собралась? — спросил Брок.
— Возьму что-нибудь, куда можно сложить деньги, — ответила Шантель. — И мои вещи тоже. А ты что подумал?
Она вернулась с двумя одинаковыми чемоданами «Гуччи» и часами «Ролекс Президент», которые надела на запястье Броку. Тот отложил в сторону героин и наполнил один из чемоданов деньгами. Он поднял кейс, держа в правой руке пистолет.
— Не надо, — произнес Гаскинс, увидев, что Брок направляется к Эдварду Ризу, который был все еще связан. Но Брок не остановился. Полный решимости, он прижал ствол своего пистолета к плечу Риза и нажал спусковой крючок.
Риз резко дернулся и обмяк в кресле. Выстрел разорвал белую рубашку, оставив вокруг дыры темное пятно пороховой гари. Потекла кровь. Риз попытался закричать, но из-за клейкой ленты не смог издать ни звука.
— Теперь можешь ухмыляться, — процедил Брок.
— Пошли, — сказал Гаскинс, но Брок не пошевелился, наслаждаясь сделанным.
— Ты с нами? — наконец спросил он, обернувшись к девушке.
Шантель пересекла комнату и присоединилась к Броку и Гаскинсу.
— Назови свое имя, — сказал Томми Бродас.
— Ромео Брок. Передай это своим внукам, толстяк.
— Ты сделал ошибку, Ромео.
— У меня твои деньги и твоя женщина. И сейчас мне так не кажется.
На улице какая-то машина, мигнув фарой, повернула за угол и уехала.
— Там повсюду бензин, — сказал Гаскинс, когда они шли к машинам, — а ты палишь из пушки. Нам повезло, что мы не взлетели на воздух.
— Я везучий, — сказал Брок. — И вообще, перед следующим делом я прибью на капот подкову.
— Ладно, но зачем надо было палить в этого парня?
— Иначе это было бы обычное ограбление.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Имя Ромео Брока будет греметь на улицах. — Брок достал из кармана ключи. — Теперь оно будет кое-что значить.
Реймон нашел Регину на кухне, она стояла, прислонившись к барной стойке с бокалом «Шардонне» в руке. Это было странно, потому что она никогда не пила спиртное так рано. Она пожарила цыпленка, сварила зеленые бобы и нарезала салат, все было готово к ужину. Реймон обнял ее, поцеловал и стал рассказывать, как прошел день.
— Ты виделся с Хеленой?
— Нет, она была в постели.
— Я зайду к ним завтра, отнесу что-нибудь типа запеканки, чтобы ей не нужно было думать об обеде.
— Их завалили запеканками, — сказал Реймон.
— Тогда позвоню Марите. Она слегка назойлива, но умеет заниматься такими делами. Может быть, мы составим график, и какое-то время все будут готовить по очереди.
— Это хорошая идея, — сказал Реймон. — А где дети?
— Поели и разбежались по своим комнатам.
— Я говорил с Диего по телефону. Он, кажется, в порядке.
— Он не слишком близко принял это к сердцу. Но, похоже, как-то притих.
— Ты ведь знаешь, какой он, — сказал Реймон. — Он считает, что должен быть жестким и даже в такие моменты не должен раскисать. Поэтому он все держит в себе.
— А ты все выплескиваешь, — сказала Регина. — Кстати, его сегодня отпустили из школы немного раньше.
— Что на этот раз?
— Пусть он сам тебе расскажет.
Реймон запер в ящик свой пистолет и жетон и поднялся наверх, в комнату Аланы. Она выстроила в ряд всех своих пластиковых лошадок и теперь усаживала в седла самых маленьких кукол, разных «барби» и других «шикарных девчонок».
— Как дела у моей малышки? — спросил Реймон.
— Хорошо, папочка.
Он поцеловал ее в макушку, вдохнув сладкий запах кудряшек.
В комнате Аланы всегда был идеальный порядок, потому что ей нравилось наводить чистоту в своем уголке. В отличие от Диего, в комнате которого вечно царил беспорядок. Парнишка просто не умел организовать свое личное пространство. Он то и дело забывал записывать домашние задания, и даже когда выполнял их, то часто сдавал с опозданием.
— Нам надо сводить его к психологу, — говорила Регина. — Может быть, ему трудно учиться.
— Он просто неорганизованный, — отвечал Реймон. — И мне не нужно тратить деньги, чтобы узнать это.
Регина все-таки отвела Диего на тестирование. Психолог сказала, что у него имеются некоторые проблемы, связанные с нарушением организующих функций. И только из-за этого он отстает в школе.
— Он не хочет делать домашние задания, вот и все, — сказал Реймон. — В этом-то все и дело.
— Посмотри, что творится у него в комнате, — сетовала Регина. — Там такой хаос, что невозможно понять, где у него грязная одежда, а где чистая. Он, похоже, и сам этого не разберет.
— Он просто неряха, — ворчал Реймон. — Теперь для таких парней выдумали умное название, и это слово мне обошлось в целую штуку баксов.
— Джуз.
Реймону вспомнился этот разговор, когда он открыл дверь и увидел на полу спальни Диего беспорядочную кучу футболок и джинсов. Сам Диего, нацепив наушники, лежал на кровати и, бездумно уставившись в раскрытую книгу, слушал очередной попсовый диск. Увидев отца, он снял наушники и убавил звук в плеере.
— Привет, Диего.
— Привет, пап.
— Чем ты занимаешься?
— Книгу читаю.
— Как ты можешь читать и одновременно слушать музыку?
— Я, наверное, из тех, кто может делать сразу несколько дел.
Диего сел на краешке кровати и положил книгу рядом с собой. Он выглядел усталым и расстроенным. Реймон готов был отругать себя за то, что даже в такой день не смог обойтись без нравоучений — привычка взяла верх.
— Послушай, мне не стоило…
— Все нормально.
— Ты в порядке?
— Мы не были с ним так уж дружны, ты же знаешь.
— Но все же дружили.
— Да, раньше мы с Асой были приятелями. — Диего прищелкнул языком. У всей их компании появилась такая привычка. — Но все равно я переживаю. Я видел его вчера. Мы не разговаривали, но я его видел.
— Где это было? Где и когда?
— Мы с Шакой играли в баскетбол. Аса шел по улице, потом повернул на Тукермана.
— По направлению к Блер-роуд.
— Да, туда. Было уже поздно. Солнце садилось, это я помню.
— Что еще?
— На нем была куртка «Норт Фейс». Наверно, новая, слишком тепло было, чтобы сейчас такую надевать. Он весь вспотел.
