— Отлично! — крикнула она. — Видел, какой Иван ловкий? Я же говорила, что будет весело.
Голова поверженного боксера была повернута вбок, так что Харри видел ее в профиль. Он мог разглядеть, как вспухает кожа вокруг его глаза, наполняясь изнутри пульсирующей кровью. Будто кто-то надувал матрас.
Харри ощутил странное, беспокойное чувство дежавю, когда Иван подошел к беспомощному противнику, и стало ясно, что тот вряд ли поднимется. Иван подождал немного, изучающе глядя на поверженного, словно гурман, который раздумывает, начать ли ему с крылышка или с бедрышка цыпленка. Позади боксеров Харри видел рефери. Тот склонил голову набок, вытянув руки по швам. Харри понял, что сейчас сделает что-то такое, чего сам не в силах предвидеть, почувствовал, как сердце бешено заколотилось в груди. Снова грянул оркестр из трех человек, не чинно, как в Норвегии на День конституции, а как с цепи сорвавшись.
Стоп, подумал было Харри и тут же услышал свой собственный крик: «Бей его!»
И Иван нанес удар.
Харри не следил за счетом. Он не видел, как рефери поднял руку Ивана в воздух, не видел вай — обхода победителем четырех углов ринга. Он уставился на сырой, потрескавшийся цементный пол перед собой, где из красной кровавой лужицы пыталось выкарабкаться какое-то насекомое. Попавшее в круговорот событий и случайностей, увязшее в крови. Он снова был в другой стране и пробудился только тогда, когда его коснулась чья-то рука.
— Мы победили! — проревела Лиз прямо ему в ухо.
Они томились в очереди, чтобы получить свои деньги у букмекера, как вдруг Харри услышал знакомый голос, говорящий по-норвежски:
— Что-то подсказывает мне, что инспектор сделал правильный выбор, не рассчитывая на одну только удачу. В таком случае примите мои поздравления.
— Да, — сказал Харри, повернувшись. — Старший инспектор Крамли утверждает, что она эксперт в этом деле, так что вы недалеки от истины.
И он представил старшего инспектора Йенсу Брекке.
— Вы тоже делали ставку? — спросила Лиз.
— Один мой друг намекнул мне, что противник Ивана слегка простужен. Досадная простуда. Интересно, к сколь существенным последствиям она может привести, не правда ли, мисс Крамли? — Брекке, широко улыбнувшись, повернулся к Харри: — Я решил набраться храбрости и спросить, не могли бы вы меня выручить, Холе. Я взял сюда с собой дочь Мольнеса и должен отвезти ее домой, но тут на мобильный позвонил важный клиент из США, так что теперь мне срочно нужно в офис. Снова хаос, доллар пробил потолок и стоит пару автобусов, набитых батами.
Харри взглянул в ту сторону, куда показывал Брекке. Там, прислонившись к каменной стене, стояла Руна Мольнес в адидасовской футболке с длинными рукавами; ее то и дело заслоняли валившие со стадиона зрители. Скрестив руки на груди, она смотрела в другую сторону.
— Когда я вас здесь заметил, то сразу вспомнил, что Хильде Мольнес говорила, будто вы остановились в посольской квартире у реки. Так что не придется делать крюк, если вы вместе возьмете такси. Я обещал ее матери… — И Брекке взмахнул рукой, словно показывая, что материнская тревога, разумеется, излишня, но обещание, коль скоро оно дано, лучше все-таки исполнить.
Харри взглянул на часы.
— Конечно же он отвезет ее, — заявила Лиз. — Бедная девушка. Неудивительно, что мать за нее волнуется.
— Ну конечно, — поддакнул Харри, выдавив улыбку.
— Вот и отлично, — сказал Брекке, — Да, еще одна вещь. Не будете ли вы так любезны забрать и мой выигрыш тоже? Это покроет расходы на такси. Если что-то из этой суммы останется, можно перевести ее в какой-нибудь фонд для вдов полицейских или еще куда.
Он отдал Лиз свой чек и скрылся. Увидев сумму, она округлила глаза.
— Найдется ли столько вдов? — с сомнением произнесла старший инспектор.
Руна Мольнес не особенно обрадовалась, узнав, что ее собираются провожать домой.
— Спасибо, сама доберусь, — заявила она. — В Бангкоке вряд ли намного опаснее, чем в центре Эрсты в понедельник вечером.
Харри никогда не бывал в центре Эрсты в понедельник вечером, а потому поймал такси и распахнул перед девушкой дверь. Она неохотно села в машину, буркнула свой адрес и уставилась в окно.
— Я ведь велела ехать в сторону «Ривер-Гарден», — сказала она через некоторое время. — Разве вы живете не там?
— Я так понял, что сперва надо доставить домой вас, фрёкен.
— Фрёкен? — рассмеялась она и взглянула на него: она унаследовала темные глаза от матери. Почти сросшиеся брови делали ее чем-то похожей на хюльдру из норвежских сказок. — Так говорит только моя тетка. А вам-то сколько лет?
— Человеку столько лет, на сколько он себя чувствует, — ответил Харри. — Я лично ощущаю себя лет на шестьдесят.
Она с любопытством рассматривала его.
— Мне хочется пить, — внезапно произнесла она. — Если вы угостите меня, то можете потом проводить до двери.
Харри нашел адрес Мольнесов в ежедневнике от «Спаребанкен Нор», такие он регулярно получал в подарок от отца на каждое Рождество. Глядя в свои записи, он попробовал объясниться с таксистом.
— Бросьте, — вставила она. — Я буду требовать отвезти нас в «Ривер-Гарден», и он подумает, что вы просто пытаетесь помочь мне. Вы что, хотите скандала?
Харри тронул шофера за плечо, Руна тут же взвизгнула, так что тот резко затормозил, и Харри стукнулся головой о потолок. Шофер обернулся к пассажирам, и Харри, видя, что Руна снова готовится завизжать, предупредительно поднял руки вверх.
— Хорошо-хорошо. Тогда куда? Патпонг нам по пути.
— Что, Патпонг? — И она закатила глаза. — Вы действительно старый. Туда ходят только распутные старикашки да туристы. Нет, поехали на Сиам-сквер.
И она обменялась с таксистом парой слов, как показалось Харри, на безупречном тайском.
— У вас есть подружка? — спросила она. Теперь перед ней на столике стояло пиво, которое она затребовала, угрожая новой сценой.
Они сидели в большом баре на открытом воздухе, на самом верху широкой внушительной лестницы, на ступеньках которой расселись молодые люди, студенты, как предположил Харри, глазевшие на проплывающий мимо транспорт и друг на друга. Руна бросила подозрительный взгляд на апельсиновый сок, заказанный Харри, но, видимо, у нее в семье воздержание от алкоголя было делом обычным. А может, как раз наоборот. Харри смутно предполагал, что в семействе Мольнесов соблюдались далеко не все правила партийной морали.
— Нет, — ответил ей Харри и добавил: — Какого черта меня всегда спрашивают об этом?
— Даже так? — Она радостно подпрыгнула на стуле. — И наверняка об этом спрашивают в основном девушки?
Он усмехнулся.
— Может, вы намерены меня смутить? Расскажите-ка лучше о ваших бойфрендах.
— О котором именно? — Ее левая рука лежала на коленях, а правой она поднимала кружку с пивом. На губах ее заиграла улыбка, она запрокинула голову, продолжая смотреть ему прямо в глаза. — Я не девственница, если ты это имеешь в виду.
Харри чуть не выплюнул апельсиновый сок на столик.
— А с какой стати мне ею быть? — спросила она, поднеся кружку к губам.
Да уж, с какой стати, подумал Харри, глядя, как дрогнуло ее горло, когда она глотнула пива. И вспомнил слова Йенса Брекке про кадык, который хирурги, как правило, убрать не могут.
— Ты шокирован? — сказала она вдруг серьезным тоном, поставив кружку на стол.
— С какой стати? — Слова его прозвучали как эхо, и он поспешил добавить: — Я и сам дебютировал примерно в твоем возрасте.
— Да, но не в тринадцать лет, — возразила она.
Харри вдохнул, задумался, а потом медленно выпустил воздух через зубы. Эту тему надо немедленно прощупать.
— Вот как? А сколько же было ему?
— А это секрет. — Лицо ее приняло прежнее задиристое выражение. — Расскажи лучше, почему у тебя нет подружки.
В какой-то миг ему захотелось рассказать все как есть, чтобы посмотреть, как он сам выдержит шоковую терапию. Рассказать, что обе женщины, которых он действительно любил, погибли. Одна от собственной руки, другая — от руки убийцы.
— Это долгая история, — произнес он наконец. — Я потерял их.
— Их? Так их было несколько? Может, именно поэтому так и случилось, раз ты разрывался между ними?
Харри слышал в ее смехе ребяческий задор. И не смог заставить себя спросить, что за отношения у нее с Йенсом Брекке.
— Да нет, — ответил он. — Наверное, я просто за ними не усмотрел.
— У тебя серьезный вид.
— Сожалею.
Оба умолкли. Она теребила этикетку на пивной бутылке. Поглядывала на Харри. Словно раздумывала, сделать ли ей следующий шаг. Этикетка оторвалась.
— Пойдем, — наконец сказала она, — я покажу тебе кое-что.
Они спустились вниз по лестнице, пробираясь между студентами, прошли по тротуару и поднялись на узкий пешеходный мост, переброшенный через широкий проспект. Посреди моста они остановились.
