Если мистер Кэсобон еще мог вызывать некоторые сентиментальные чувства, подумал Уэксфорд, то преувеличенную заботливость Мартышки невозможно было наблюдать без отвращения. Однако старик — его настоящее имя надо будет разыскать в файлах — являлся таким очевидным негодяем и тунеядцем, который пользовался преимуществами своего возраста и, возможно притворной, немощи, что Уэксфорд только язвительно хмыкнул себе под нос, наблюдая за тем, как Мартышка усаживает его в одно из кресел Руби Бранч и пристраивает ему подушку под голову. Без сомнения, и самому объекту такого внимания, Как и инспектору, было ясно, что Мартышка просто обхаживал курицу, которая могла снести золотое яйцо. Возможно, мистер Кэсобон уже заключил некоторое финансовое соглашение со своим партнером-импресарио и знал, что вся эта суета с подушками не имела никакого отношения к уважению его старости или же привязанности к нему. Мурлыкая от удовольствия, как старый кот, оп позволил Мартышке палить ему тройную порцию виски, но, когда появился графин с содовой, мурлыканье стало громче на полтона и шишковатая багровая рука прикрыла стакан.
Мартышка задернул занавески и поставил настольную лампу на конец каминной доски, так, чтобы ее свет падал на неряшливую фигуру мистера Кэсобона и Уэксфорд мог вкусить весь драматический эффект. Создавалось примерно такое впечатление, что протеже Мартышки был одним из тех драматических актеров, которые любят появляться соло на лондонской сцене и часа два или больше развлекать публику монологами и чтением отрывков из произведений каких-нибудь великих романистов или мемуаристов. А беспрестанные кивки и мурлыканье мистера Кэсобона еще больше усиливали это впечатление. Казалось, что спектакль начнется в любой момент, остроты сорвутся с этих темно-красных губ или мурлыканье сменится монологом из спектакля «Наш общий друг». Но поскольку Уэксфорд знал, что все это фокусы ловкого мошенника Мартышки, он резко сказал:
— Может быть, приступим?
Мистер Кэсобон прервал молчание впервые о того момента, как они двинулись к Руби.
— Пусть Мартышка говорит, — сказал он. — У него язык лучше подвешен.
Мартышка, польщенный, улыбнулся и закурил сигарету.
— Мы с мистером Кэсобоном, — начал он, — познакомились в северных краях около года назад. — В Уолтонской тюрьме, мысленно продолжил Уэксфорд. — Так что когда мистер Кэсобон просматривал однажды свою утреннюю газету и прочел о мистере Суоне, о том, что он живет в Киигсмаркхеме и все такое, то он, естественно, подумал обо мне.
— Ну да, да, попятно. Говоря попросту, он увидел шанс сорвать куш и подумал, что ты мог бы ему в этом помочь. Один бог знает, почему он не пришел прямо к нам, вместо того чтобы связываться с такой акулой, как ты. Наверное, помог твой дар болтать. — Тут Уэксфорду неожиданно пришла в голову одна мысль. — Зная тебя, я удивляюсь, что ты не попытался сначала шантажировать Суона.
— Если вы собираетесь меня оскорблять, — сказал Мартышка, возмущенно выпуская дым, — мы можем закончить и пойти вместе с моим другом к мистеру Грисуолду. Я делаю это в порядке одолжения вам, хочу помочь вам в продвижении по службе.
Мистер Кэсобон дальновидно кивнул и издал звук, напоминающий жужжание, с которым трупная муха кружится над куском мяса. Но Мартышка был серьезно выведен из себя. Временно забыв об уважении к старости, он рявкнул тоном, который обычно приберегал для менее уважаемой публики:
— Перестань жужжать, слышишь? Ты как дряхлый старикашка. Вот видите, — сказал оп, обращаясь к Уэксфорду, — почему этот глупый старик не может без меня обойтись, без моей поддержки.
— Продолжай, Мартышка. Я не буду больше перебивать.
— Перейдем к делу, — сказал Мартышка. — Мистер Кэсобон сказал мне — и показал свою бумагу, чтобы это доказать, — что четырнадцать лет назад ваш чертов Айвор Суон — вы слушаете, а? Готовы к шоку? — ваш Айвор Суон убил девочку. Или, точнее, утопил ее в озере. Вот. Я подумал, что это заставит вас сесть прямо.
Вместо того чтобы выпрямиться, Уэксфорд резко откинулся на своем стуле.
— Ты уж извини, Мартышка, — сказал он, — но это невозможно. Мистер Суон ничем таким не запятнан.
— Не понес никакого наказания, вы хотите сказать. А я говорю вам, что это факт, поверьте. Племянница мистера Кэсобона, дочка его сестры, видела это собственными глазами. Суон утопил ребенка, и его вызывали в суд, но судья отпустил его за недостаточностью улик.
— Ему должно было быть не больше девятнадцати-двадцати лет, — сказал Уэксфорд, размышляя. — Послушай, мне надо знать больше. Что это за бумага, о которой ты все время твердишь?
— Дай-ка ее сюда, приятель, — скомандовал Мартышка.
Мистер Кэсобон пошарил в складках своего одеяния и наконец извлек откуда-то из глубин, скрытых под плащом, пиджаком и шерстяными тряпками, замызганный конверт, в котором лежал листок бумаги. Он любовно подержал его с минуту и потом протянул своему посреднику, который передал его Уэксфорду.
Это было письмо, без адреса и даты.
— Прежде чем вы прочтете его, — сказал Мартышка, — вам неплохо было бы узнать, что та девушка, которая это писала, работала горничной в том отеле, который находится у озера. Она занимала очень хорошее положение, в ее подчинении находилось много других девушек. Я не знаю точно, какая должность у нее была, по она была главной.
— Ты так говоришь, словно она заведовала борделем, — едко оборвал его Уэксфорд. — Замолкни и дай мне прочитать.
Письмо было написано малограмотным человеком. В нем оказалось полно ошибок и почти совершенно отсутствовали знаки препинания. В то время как мистер Кэсобон мурлыкал с самодовольством человека, демонстрирующего знакомому удостоенное награды эссе одного из своих юных родственников, Уэксфорд прочитал следующее:
«Дорогой дядя Чарли.
У нас тут был один интересный шум, о котором ты захочешь узнать об одном молодом парне студенте колледжа который остановился в пашем отеле и что ты думаешь он сделал утопил маленькую девочку которая плавала в озере утром до того как ее мама и папа встали и они подали на него в суд за это Лили о которой я говорила тебе должна идти в этот суд и рассказать что она знает и она сказала мне что судья вел себя с ним очень строго но не мог посадить его потому что никто не видел что он это сделал этого парня зовут Айвор Лайонел Фейрфакс Суон я записала это когда Лили сказала как слыхала это от судьи потому что я знаю что тебе будет интересно знать его полное имя.
Дядя это пока все буду писать тебе как всегда надеюсь что эта новость может быть тебе полезна. Твоя плимяница
Элси»
Оба жулика с нетерпением смотрели на инспектора. Уэксфорд снова перечитал письмо — отсутствие точек и запятых затрудняло его прочтение — и потом сказал мистеру Кэсобоиу:
— А почему вы держали его у себя целых четырнадцать лет? Вы же не были знакомы с Суоном, правда? Зачем было хранить это письмо?
Мистер Кэсобон ничего не ответил. Он неопределенно улыбался, как люди, к которым обращаются на иностранном языке, а потом протянул свой стакан Мартышке, который немедленно наполнил его снова и, возложив па себя еще раз миссию переводчика, сказал:
— Он хранил все ее письма. Он очень предан Элси, мистер Кэсобон, поскольку у него никогда не было своих собственных детей.
— Попятно, — сказал Уэксфорд и вдруг действительно все понял.
Он гневно нахмурился, когда ему стало ясно, какой шантаж разработали мистер Кэсобон и его племянница. Не заглядывая больше в письмо, он припомнил некоторые примечательные фразы. «Один интересный шум о котором ты захочешь узнать» и «надеюсь что эта новость может быть тебе полезна» — всплыло в его памяти. Горничная, подумал он, ведущая записи… Скольких неверных жен поймала эта Элси? В какое количество спален не упустила случая заглянуть? Сколько гомосексуальных связей открыла, когда гомосексуализм считался преступлением? Не говоря уж о других секретах, к которым она имела доступ: бумаги и письма, оставленные в ящиках тумбочек; секреты, нашептываемые женщинами друг другу по вечерам после лишнего стаканчика джина. Информация о Суоне, в чем Уэксфорд был уверен, являлась одной из многих таких новостей, переданных дяде Чарли в надежде, что он сможет получить с их помощью деньги и поделиться ими с Элси. Умный шантаж, хотя, если разобраться, в конечном итоге он не принес мистеру Кэсобону никакой пользы.
— А где эта Элси работает сейчас? — резко спросил он.
— Он не помнит, — сказал Мартышка. — Где-то на озерах. Она много что умеет.
— О нет. Она умеет только одно, и это грязное дело. Где она сейчас?
— В Южной Африке, — промямлил Кэсобон, в первый раз проявив признаки нервозности. — Вышла замуж за богатого еврея и уехала в Кейптаун.
