на свете.
— Боюсь? Какого черта…
— Знаешь, для меня здесь все люди! И у каждого из них должен быть свой шанс. И так же, как ты, они хотят расправиться с этим сукиным. сыном.
— Им хотелось бы, чтобы он держал в страхе весь этот проклятый город! И ты это прекрасно знаешь! — крикнул Паркер.
— Просто они хотят, чтобы. пуэрториканец выиграл в этой игре. О’кей, если это дело доверят мне — он выиграет.
— А если мне…
— Если тебе, ты просто постараешься искупить свою вину. Думаешь, убийство поможет тебе, Паркер? Думаешь, это выход?
— Черт возьми, я просто не Moiy понять, куда ты клонишь? '
— Если выбор падет на тебя, то что ты сделаешь, будет равно нулю. Этим ты ничего не докажешь ни себе, ни городу. Ты просто сделаешь Мирандо героем. Я знаю, что говорю. Если ты убьешь его, то скоро все дети, по крайней мере, полтора месяца будут играть в игру — Пепе Мирандо и полицейские.
— К черту детей! Ты думаешь, мне интересно…
— кому ты хочешь выставить его напоказ, Паркер? Или тебе хочется иметь сотни таких, как Мирандо?
— Конечно, ты хочешь выставить его напоказ? — съязвил Паркер. .
— Если убью его я — все получат мертвого подонка, и не более, — серьезно произнес Эрнандес.
— Фрэнк, я доверяю это дело тебе, — сказал Бирнс.
— Спасибо.
— А ты, Паркер, ступай к машине. Передай остальным, чтобы больше не прятались. Я хочу отвести огонь от этих окон.
— Вы посылаете Эрнандеса?
— Да. Что-нибудь не так?
— Но я…
— Оставь право решать это за мной, — сердито произнес Бирнс и, повернувшись, зашагал к полицейскому с мегафоном. Паркер внимательно посмотрел ему вслед и, плюнув, пошел к дежурной машине. .
Появившийся на другой стороне баррикады репортер схватил за рукав Эрнандеса и спросил:
— Вы здесь за главного?
— Нет.
— А кто? Нам нужно кое-кого сфотографировать.
— Фотографии вышлет полицейский отдел. — Отстранив репортера, Эрнандес с трудом пробрался сквозь толпу к кафе.
— Ты только посмотри на этих юнцов. Так же, как и Мирандо, это стремление к жестокости и насилию они всосали с молоком матери, — сказал он Луису. Покачав головой, добавил — Знаешь, Луис, что я думаю? Там, наверху, Мирандо ждет своей смерти. Он ждет, когда же наконец мы убьем его.
Луис покачал головой.
— И еще я думаю вот о чем. Мне кажется, он хочет умереть. Мне кажется, он хочет покончить с этим раз и навсегда.
Появившиеся из-за поворота девушки остановились в самом начале улицы. Все происходящее их, кажется, очень интересовало. Обе были высокие брюнетки. На одной было надето обтягивающее шелковое платье ярко-красного цвета; на другой — такое же, только желтое. Покрой их платьев был таков, чтобы их обладательницы не могли засекретить ни одну часть тела. «Выставить и обнажить»— таков был, кажется, девиз этого фасона. Каждая клеточка тела под плотно облегающим шелком, каждый слабый намек на мускул или кость, каждый плавный изгиб, каждая впадина и каждая складка настоятельно кричали о своем существовании всем случайным прохожим. Девушки были не робкого десятка. Основной задачей — выставить и показать, — наряду с покроем, служили и плавные движения бедер, ног и высоко вздымающаяся грудь. Голливудское понятие о проститутках им, наверное, было настолько хорошо знакомо, что, с первого взгляда, йх поведение казалось неплохим отражением. Главным качеством проституток 87-го участка была способность смахивать на кого угодно, но только не на уличных шлюх. В большинстве случаев они были одеты лучше всех на улице. Тщательный уход за своей внешностью являлся важным фактором для их рода деятельности.
То ли это ремесло было новым для них, то ли они аннулировали подписку на журнал «Вог»— во всяком случае эти двое прямо, не сворачивая, шагали к баррикаде, где и остановились. Та, что в красном платье, дотронулась до руки полицейского, стоявшего ближе всех к ней. Он собрался было что-то крикнуть, но, обернувшись и увидев девушек, осекся. В этот момент у него был такой вид, как будто в его спальню по ошибке забрела кинозвезда.
— Извините, офицер, но не могли бы вы нас пропустить? Мы работаем тут, через улицу, — тоненьким голосом проговорила она. '
— Это где? — не понял полицейский.
— В «Ла Галлина».
— Что вы там делаете, черт побери?
Девушка в красном, казалось, не могла подыскать нужное слово и обернулась, обратившись за помощью к подруге. Мило улыбнувшись, — вторая произнесла:
— Мы… в… а., публичные связи.
— Извините, но мне приказано никого не пропускать, кроме полицейских и пожарных. Вы ведь, девушки, не те и не другие, — он вежливо улыбнулся, подумав, каким умным он выглядел в их глазах и как он повторит позже сказанное своим товарищам.
— Конечно, нет, — подтвердила девушка в красном.
Они отошли от заграждения.
— Что будем делать, Марж? — спросила девушка в желтом.
Марж пожала неопределенно плечами:
— Давай походим здесь. Местечко, кажется, неплохое. Может быть, что-нибудь найдется для нас, Мари.
Но Мари была настроена скептически. Виляя бедрами, шагая с высоко поднятой головой и важным напыщенным видом, она оценивающим взглядом смотрела на потенциальных покупателей, наблюдающих за осадой. Мари кивнула Марж, и та быстро взглянула в указанном направлении.
Объектом их внимания стал толстяк Фредерик Блок.
Иногда бывает такое настроение, когда хочется иметь кинокамеру и стереоаппаратуру. Иногда наступает такое время, когда ужасно хочется иметь широкий экран, в котором отражается весь мир и все происходящее видно в любой точке земного шара. Недостаточно сказать — это и это случилось здесь, то и то случилось там. Городская улица — не крохотный холст, не страница в книге. Это живой организм, где жизнь бьет ключом и ее невозможно втиснуть в рамки одного предложения или изобразить одним взмахом кисти. То, что произошло на этой улице жарким июльским днем, случилось почти одновременно, но независимо друг от друга. А так как все случившееся произошло почти в одно и то же время, создавалось впечатление непрерывного движения, когда одно событие совпадает с другим и выстраивается в определенную цепочку. Широкий экран растянулся во всю длину городского квартала. Жизнь на этой улице растянулась в необъятном временном пространстве.
Кух стал на ступеньках дома рядом с церковью.
Чайна спускалась по лестнице, озаренная лучами яркого солнца.
С противоположной стороны улицы появился человек, тор!ующий мороженым.
Две проститутки, Марж и Мари, подошли к Фредерику Блоку.
Джефф Талбот посмотрел на часы и вышел из кафе.
Два парня в ярко-желтых рубашках повернули к кварталу.
Полицейские 87-го участка устремились к входу в здание, расположенному с левой стороны от «Ла Галлина».
Вот такие события.
